Существо упало на четвереньки, свет Шаллан отразился от его угольной шкуры. Оно бежало с бешеной скоростью, пока не ударилось об изгиб туннеля впереди, где протиснулось в дыру в стене шириной два фута, возле пола.
Сияющая упала на колени и успела заметить, как тварь выбирается из узкого прохода с другой стороны. «Не такая уж и толстая стена», — подумала она, вставая, и, вскинув руку в сторону, скомандовала:
— Узор!
Вооружившись осколочным клинком, она атаковала стену и принялась высекать куски, которые со стуком падали на пол. Страты проходили через всю каменную плоскость, и в кусках, которые она срезала, была некая одинокая сломленная красота.
Вдохнув новую порцию буресвета, Шаллан навалилась на иссеченную стену и наконец-то прорвалась сквозь нее в маленькую комнату с другой стороны.
Пол в помещении практически отсутствовал. Каменные ступени сходились во тьму, словно винтовая лестница без перил. Сияющая опустила осколочный клинок, позволила ему рассечь камень у своих ног. Пустота. Как на ее рисунке со спиралью из тьмы — колодец, уходящий в саму пустоту.
Она выронила осколочный клинок и упала на колени.
— Шаллан? — спросил Узор, поднимаясь с пола вблизи от того места, где исчез клинок.
— Надо спускаться.
— Сейчас?
Она кивнула:
— Но сперва… ступай и найди Адолина. Скажи, чтобы взял солдат.
Узор загудел:
— Ты ведь не пойдешь туда одна, верно?
— Нет. Обещаю. Ты сможешь вернуться?
Узор утвердительно зажужжал и умчался прочь, превратившись в рябь на каменном полу. К удивлению Шаллан, на стене вблизи от пролома обнаружились ржавые пятна и останки древних петель. Выходит, к этому месту вела потайная дверь.
Шаллан сдержала слово. Ее тянуло к той черноте, но она не была глупой. Ну, как правило. Она ждала, зачарованная ямой, пока не услышала голоса в коридоре позади. «Он не должен увидеть меня в одежде Вуали!» — вспомнила девушка и начала возвращение к себе. Как долго она простояла тут на коленях?
Она сняла шляпу и длинный белый плащ Вуали, спрятала их за мусором. Из окутавшего ее буресвета соткалось изображение хавы поверх брюк, руки в перчатке и узкой блузы на пуговицах.
Шаллан. Она опять стала Шаллан — невинной, веселой веденкой. Той, кто за словом в карман не лезет, пусть даже никто не хочет ее слушать. Основательной, но порой чрезмерно старательной. Она могла быть этой девушкой.
«Это ты, — закричал кто-то внутри ее, когда она надела новую личину. — Это настоящая ты. Разве нет? Почему ты рисуешь это лицо поверх другого?»
Она повернулась, когда невысокий жилистый мужчина с седыми висками и в синей униформе вошел в комнату. Как же его зовут? Она провела много времени рядом с Четвертым мостом на протяжении последних недель, но все еще не запомнила всех по именам.
Следующим появился Адолин в холиновском осколочном доспехе синего цвета, с поднятым забралом, с клинком на плече. Судя по звукам, доносящимся из коридора, — и лицам гердазийцев, заглядывающих в комнату, — он привел не просто солдат, но Четвертый мост целиком.
А значит, и Ренарина, который громко притопал вслед за братом, одетый в сланцево-серый осколочный доспех. Ренарин выглядел куда менее хрупким в полной броне, хотя лицо у него по-прежнему оставалось не солдатским, пусть даже он перестал носить очки.
Узор приблизился и попытался взобраться по ее иллюзорному платью, но потом распознал обман и попятился, удовлетворенно жужжа.
— Я его нашел! — доложил он. — Я нашел Адолина!
— Вижу, — сказала Шаллан.
— Он пришел ко мне, — объяснил Адолин, — в тренировочном зале, крича, будто ты нашла убийцу. Сообщил, что, если я не пойду с ним, ты, скорее всего, — тут я цитирую — «пойдешь и сделаешь какую-нибудь глупость, не позволив мне посмотреть».
Узор загудел:
— Глупость. Очень интересно.
— Тебе бы стоило однажды посетить алетийский двор, — добавил Адолин, подойдя к дыре. — Итак…
— Мы отследили существо, которое нападает на людей, — пояснила Шаллан. — Оно убило человека на рынке, а потом пришло сюда.
— Су… существо? — переспросил один из мостовиков. — Не человека?
— Это спрен, но не похожий на всех, кого я видела. Он может некоторое время изображать человека — но в конце концов становится чем-то еще. Изломанное лицо, искореженная фигура…
— Скар, на твою подружку похоже, — заметил один из мостовиков.
— Ха-ха, — сухо отозвался Скар. — Эт, может, скинем тебя в дырищу и проверим, насколько она глубока?
— Получается, этот спрен, — проговорил Лопен, приближаясь к дыре, — убил великого князя Садеаса?
Шаллан поколебалась. Нет. Существо убило Переля, копируя убийство Садеаса, но кто-то другой прикончил великого князя. Она посмотрела на Адолина. Тот, судя по мрачному выражению лица, думал о том же.
Спрен явно более серьезная угроза — он совершил множество убийств. И все же ей было неприятно признавать, что расследование ни на шаг не приблизило их к обнаружению того, кто убил великого князя.
— Мы, наверное, прошли мимо этого места раз десять, — буркнул солдат позади. Шаллан вздрогнула: голос был женский. В самом деле, она перепутала одну из разведчиц Далинара — невысокую женщину с длинными волосами — с еще одним мостовиком, хоть форма у нее и была другой. Женщина изучала следы клинка, которым Шаллан пробивалась в это помещение. — Тефт, ты помнишь, как мы разведывали этот самый изгиб коридора снаружи?
Тефт кивнул, потирая заросший подбородок:
— Ага, Лин, ты права. Но зачем прятать такую комнату?
— Внизу что-то есть, — прошептал Ренарин, склонившись над дырой. — Что-то… древнее. Вы ведь это чувствуете? — Он посмотрел на Шаллан, потом — на остальных. — Это место странное; вся башня странная. Вы же это заметили?
— Малый, — сказал Тефт, — ты у нас знаток странностей. Поверим тебе на слово.
Шаллан обеспокоенно взглянула на Ренарина — не оскорбится ли? Юноша лишь ухмыльнулся, а другой мостовик похлопал его по спине — невзирая на доспех, — в то время как Лопен и Камень начали спорить о том, кто из них самый странный. Шаллан изумилась, сообразив, что Четвертый мост признал Ренарина. Пусть он был светлоглазым сыном великого князя, одетым в осколочный доспех, — для них он стал всего лишь еще одним мостовиком.
— Итак, — вмешался один из мостовиков, красивый мускулистый парень с руками, которые казались слишком длинными для его тела, — полагаю, мы спускаемся в этот жуткий склеп, обитель ужаса?
— Да, — подтвердила Шаллан. — Кажется, его имя Дрехи.
— Шквал побери, прелестно, — буркнул Дрехи. — Тефт, какие указания?
— Пусть светлорд Адолин решит.
— Я привел лучших людей, которых смог разыскать, — сообщил Адолин, обращаясь к Шаллан. — Но кажется, мне стоило взамен привести целую армию. Уверена, что хочешь сделать это сейчас?
— Мы должны. И… я не знаю, была бы какая-то польза от армии.
— Ладно. Тефт, устрой нам усиленный арьергард. Не хочется мне, чтобы какое-нибудь чудище подкралось сзади. Лин, мне нужны точные карты — останови нас, если слишком сильно отклонимся от твоего рисунка. Я хочу в точности знать свой путь к отступлению. Парни, мы пойдем очень медленно. Будьте готовы слаженно и осторожно отступить, если я прикажу.
Члены отряда заняли свои места. Потом наконец-то начали спускаться единой шеренгой, в которой Шаллан и Адолин оказались почти в середине. Ступени выступали из стены и были достаточно широкими, чтобы разминуться с теми, кто поднимался, так что опасности упасть не было. Шаллан старалась ни с кем не соприкасаться, чтобы не выявилось, что платье на ней иллюзорное.
Отзвуки их шагов терялись в пустоте. Вскоре они оказались наедине с вневременной терпеливой тьмой. Света сферных фонарей не хватало, чтобы ее разогнать. Это напомнило Шаллан мавзолей, высеченный в холме возле ее особняка: там с давних времен членов Дома Давар превращали в статуи при помощи духозаклинателей.
Тело ее отца туда не поместили. Им не хватало денег, чтобы заплатить за духозаклинателя, — и к тому же они хотели притвориться, что он жив. Она и братья сожгли его труп, по обыкновению темноглазых.
Больно…
— Светлость, должен напомнить, — сказал идущий впереди Тефт, — что вам не следует ожидать от моих людей чего-нибудь… необычного. Ненадолго кое-кто из нас втягивал свет и расхаживал с важным видом, как Благословенный Бурей. Это прекратилось, когда Каладин ушел.
— Все вернется, ганчо! — заявил Лопен позади нее. — Когда Кэл прилетит, мы опять засияем как миленькие.
— Цыц, Лопен. Говори тише. В любом случае, светлость, парни будут стараться изо всех сил, но вы должны знать, чего следует и чего не следует ожидать от них.
Шаллан не предполагала обнаружить в мостовиках возможности Сияющих. Ей требовались всего лишь солдаты. В конце концов Лопен бросил в дыру бриллиантовый осколок, чем заслужил сердитый взгляд от Адолина.
— Может, оно сидит внизу и ждет нас, — прошипел Холин. — Не надо его предупреждать.
Мостовик смутился, но кивнул. Далеко внизу подпрыгнула сфера — огонек размером с булавочный укол, — и Шаллан обрадовалась, что лестница вообще заканчивается. Она уже представила бесконечную спираль, что-то в духе старого Дилида, одного из десяти дурней. Он бежал вверх по склону холма к Чертогам Спокойствия, и песок скользил у него под ногами — бежал вечно, не двигаясь с места.
Несколько мостовиков вздохнули с облегчением, когда они наконец-то достигли дна шахты. Здесь по краям круглой комнаты, покрытой спренами распада, громоздились кучи обломков. У лестницы когда-то были перила, но они рассыпались от времени.
На дне шахты обнаружили лишь один выход — большую арку, еще более замысловатую, чем все остальные в башне. Наверху почти все было из однородного камня — как будто башню целиком вытесали в один прием. Но эту арку сложили из отдельных камней, и стены туннеля за нею выложили яркими мозаичными плитами.
Они вошли в зал, и Шаллан, освещавшая путь бриллиантовым броумом в руке, ахнула. Потолок украшали круглые панели, на которых красовались мозаичные изображения Вестников.