Ветра как будто гневались на него за дерзость. Им требовался лишь один валун…
Фигура с горящими красными глазами приземлилась на поле перед ним. Она приближалась, но люди наконец-то достигли бункера. Каладин со вздохом отпустил ветра, и спрены перед ним рассеялись. Измученный, он позволил буре схватить себя и зашвырнуть прочь. Быстрое сплетение позволило подняться и не врезаться в городские здания.
Ух ты! — восхитилась в его мыслях Сил. — Что ты только что сделал? С бурей?
— Этого недостаточно, — прошептал Каладин.
Каладин, ты никогда не сможешь сделать достаточно, чтобы удовлетвориться. Но это все-таки было удивительно.
Он пролетел над Револаром в мгновение ока. Каладин вертелся, сделавшись всего лишь еще одним куском мусора на ветру. Сплавленные бросились в погоню, но отстали, а потом исчезли. Каладин и Сил вырвались из буревой стены и устремились впереди бури. Они проносились над городами, равнинами, горами — и буресвет у них не заканчивался, поскольку позади мчался его неиссякаемый источник.
Они летели так почти час, прежде чем порыв ветра подтолкнул их к югу.
— Ступай туда, — посоветовала Сил, в виде ленты из света.
— Почему?
— Просто послушай воплощение природной мощи, ладно? Сдается мне, отец на свой лад извиняется.
Каладин заворчал, но позволил ветрам унести себя в нужном направлении. Он так летел еще несколько часов, затерявшись в звуках стихии, пока наконец не опустился — отчасти по собственной воле, отчасти из-за настойчивых ветров. Буря прошла, а он остался посреди большого открытого плоскогорья.
Плато перед городом-башней Уритиру.
32Нежданная гостья
Ибо во мне, хоть в это и трудно поверить, произошла перемена.
Шаллан устроилась в гостиной Себариаля. Это была комната странной формы, с выступом-балконом на уровне второго этажа — иногда там размещались музыканты — и неглубокой выемкой в полу, где князь намеревался сделать своеобразный пруд с рыбой. Девушка была уверена, что он высказывал такие заявления лишь для того, чтобы позлить Далинара своей экстравагантностью.
Пока что отверстие прикрыли досками, и Себариаль периодически предупреждал гостей, чтобы не наступали на них. Комната была обставлена богато. Шаллан почти не сомневалась, что видела эти гобелены в монастыре в военном лагере Далинара, и подстать им были подобраны роскошная мебель, золотые лампы и керамика.
И куча треснутых досок, прикрывающих яму. Она покачала головой. Потом — свернувшись на софе под грудой одеял — с радостью приняла от Палоны чашку горячего цитрусового чая. Она все еще не оправилась от мучительного озноба, который чувствовала с самой встречи с Ри-Шефир несколько часов назад.
— Я могу что-нибудь еще для тебя сделать? — спросила Палона.
Шаллан покачала головой, и гердазийка устроилась на ближайшем диване с еще одной чашкой чая. Шаллан сделала глоток, радуясь компании. Адолин хотел, чтобы она спала, но последнее, чего бы ей хотелось, — это остаться в одиночестве. Он передал ее под опеку Палоны, а сам остался с Далинаром и Навани, чтобы ответить на их вопросы.
— Итак… — начала Палона. — Как все было?
Ну и что ответить на подобный вопрос? Шаллан прикоснулась к самой Полуночной Матери, шквал бы ее побрал. Это было имя из древних преданий, одна из Несотворенных, владык Приносящих пустоту. Люди воспевали Ри-Шефир в стихах и эпосах, изображая ее темной и красивой. На картинах она выглядела женщиной в черном, с красными глазами и похотливым взглядом.
Что доказывало, как мало они на самом деле помнили о подобных вещах.
— Ничего похожего на легенды, — прошептала Шаллан. — Ри-Шефир — это спрен. Огромный, жуткий спрен, который отчаянно хочет нас понять. Поэтому она убивает, подражая нашему насилию.
За этим крылась еще более глубокая тайна, крупицу которой она уловила, когда переплелась с Ри-Шефир. И это заставило Шаллан задуматься, на самом ли деле спрен пытается понять человечество, или же он занят поисками того, что утратил сам.
Может, это существо когда-то — в те далекие позабытые времена — было человеком?
Они понятия не имели. Они ничего не знали! После первого отчета Шаллан Навани отправила своих ученых на поиски сведений, но доступ к книгам по-прежнему был ограничен. Даже имея возможность обращаться в Паланеум, Шаллан не испытывала оптимизма. Ясна годами выискивала сведения об Уритиру, и большинство из найденного было недостоверным. Слишком много лет прошло.
— Подумать только, оно все это время было здесь, — пробормотала Палона. — Пряталось там, внизу.
— Ее заперли в темнице, — прошептала Шаллан. — В конце концов, много веков назад, она освободилась. С той поры ждала здесь.
— Что ж, надо выяснить, где содержатся остальные, и позаботиться о том, чтобы они оттуда не удрали.
— Не знаю, был ли кто-то еще пойман.
Шаллан ощутила одиночество Ри-Шефир — то, как ее схватили, в то время как другим удалось спастись.
— Ну так…
— Они там, где были всегда, — на свободе. — Шаллан чувствовала себя измученной, и ее веки опускались вопреки настойчивым заявлениям Адолину о том, что она вовсе не так уж сильно устала.
— Мы должны были бы их обнаружить.
— Не знаю, — буркнула Шаллан. — Они… они показались бы нам обычными. Такими, какими и должны быть.
Она зевнула, а затем рассеянно кивнула, пока Палона продолжала говорить и ее речи перерождались в похвалу Шаллан за все, что она сделала. Адолин произносил те же слова, против чего девушка совсем не возражала, а Далинар был с нею по-настоящему добр, а не изображал суровую скалу, как обычно.
Шаллан не открыла им, как близка была к тому, чтобы сломаться, и какой ужас испытывала при мысли о том, что однажды встретится с этим существом снова.
Но… может быть, она и впрямь заслужила кое-какое признание. Ребенком она покинула дом в попытке спасти семью. Впервые с того дня на корабле, когда Йа-Кевед таял позади нее, Шаллан почувствовала себя так, будто могла справиться со всем этим. Могла отыскать в жизни подобие стабильности, контроля над собой и своим окружением.
Удивительное дело — она почувствовал себя… почти взрослой.
Шаллан улыбнулась, закуталась в одеяла, попивая чай, и — на мгновение — выкинула из головы то, что почти целый отряд солдат видел ее без перчатки. Небольшой конфуз — ерунда. Вообще-то, она все сильнее убеждалась в том, что Шаллан-Вуаль-Сияющая сумеет справиться со всем, что жизнь вывалит на нее.
Шум снаружи вынудил ее резко сесть, хоть и не казался опасным. Какая-то болтовня, несколько возбужденных возгласов. Она не сильно удивилась, когда вошел Адолин, поклонился Палоне — у него все же были хорошие манеры — и подбежал к ней, все еще в мятой униформе, поверх которой носил осколочный доспех.
— Не паникуй, — бросил он. — Это хорошая новость.
— Новость? — с растущей тревогой спросила Шаллан.
— Понимаешь, кое-кто только что прибыл в башню.
— А, ты об этом. Себариаль уже сообщил, что мостовичок вернулся.
— Он? Нет, я о другом.
Адолин замялся, подбирая слова, и тут голоса приблизились, а потом в комнату вошли несколько человек.
И первой среди них была Ясна Холин.
ИнтерлюдииПуули — Эллистах — Венли
И-1Пуули
Пуули, смотритель маяка, пытался скрыть от всех, как его воодушевила новая буря.
Это трагедия. Настоящая трагедия! Так он сказал Сакин, пока та плакала. Она считала, что весьма возвысилась и получила благословение, выйдя замуж вновь. Сакин переехала в принадлежавшую мужу отличную каменную хижину за северными утесами города — там, где можно было разбить сад.
Пуули собрал куски дерева, которые странной бурей принесло на восток, и высоко нагрузил ими свою тележку. Он потащил ее обеими руками, оставив Сакин плакать по мужу. Теперь, получается, у нее все трое погибли в море. Настоящая трагедия.
И все же он был от бури в восторге.
Пуули катил свою тележку мимо других разрушенных домов к западу от утесов, где они как будто были в безопасности. Дед Пуули помнил времена, когда утесов здесь не было. Сам Келек разломил землю посреди бури и создал превосходное новое место для домов.
И где теперь богачи будут строиться?
А богачи в городе были, что бы там ни твердили путешественники. Они останавливались в этом маленьком порту, на раздробленном восточном краю Рошара, чтобы укрыться от бурь в бухте вдоль утесов.
Пуули толкал свою тележку мимо бухты. Там капитанша-чужеземка — с длинными бровями и кожей желто-коричневого, а не приличного голубого цвета — пыталась понять, что ей делать с поврежденным кораблем. Его швыряло по бухте, потом в него попала молния, и наконец он ударился о камни. Теперь над водой виднелась только мачта.
Настоящая трагедия, как и сказал Пуули. И все же он не поскупился на похвальбу в адрес мачты. Очень красивая мачта. Он так капитанше и сообщил.
Пуули подобрал несколько досок с разбитого корабля, которые вынесло на берег, и бросил в свою тележку. Пусть новая буря и уничтожила много кораблей, Пуули радовался ей. Втайне радовался.
Неужели наконец-то пришло время, о котором предупреждал его дед? Время перемен, когда люди с тайного острова Изначалья придут, чтобы вернуть себе Натанатан?
Даже если нет, новая буря принесла столько древесины! Куски камнепочек, ветки деревьев. Он охотно собрал все это и высоко нагрузил тележку. С добытым богатством он протащился мимо сгрудившихся рыбаков, которые пытались понять, как выжить в мире, где бури приходят с обеих сторон. Рыбаки не дрыхли во время Плача, как ленивые фермеры. Они трудились, потому что не было ветра. Воду приходилось откачивать постоянно, но ветра не было. До сих пор.
Трагедия, посочувствовал он Ау-ламу, помогая расчистить развалины на месте сарая. Много досок в итоге оказалось в тележке Пуули.