— Это…
— Невероятно?
— Ужасно, — с чувством ответила Шаллан. Она кое-что об этом знала, но подробный рассказ поверг ее в шок. — Светлость, так мы держим спренов в плену?!
— Это не хуже, чем прицепить фургон к чуллу.
— Чтобы чулл тянул фургон, его не надо навеки запирать в ящике!
Узор тихонько загудел с ее юбки в знак согласия.
Ясна приподняла бровь:
— Дитя, спрены бывают разные. — Она снова коснулась пальцами колонны. — Сделай набросок для меня. Будь любезна, позаботься о том, чтобы пропорции и цвета были правильными.
Небрежный приказ оказался для Шаллан не лучше пощечины. Она разве служанка, чтобы ею командовали?
«Да, именно так, — напомнил внутренний голос. — Ты подопечная Ясны». В этом смысле требование отнюдь не было чем-то необычным, но по сравнению с тем обращением, к которому она привыкла, это…
Что ж, ей придется смириться. Вот буря, когда это она успела стать такой ранимой? Шаллан достала альбом и принялась за дело.
— Меня воодушевило известие о том, что ты добралась сюда сама, — добавила Ясна. — Я… приношу свои извинения за то, что случилось на «Усладе ветра». Моя неосторожность привела ко многим смертям и, несомненно, тяжелым испытаниям, которые выпали на твою долю. Пожалуйста, прими мои извинения. — (Шаллан на это лишь пожала плечами.) — Ты отлично справилась, — продолжила Ясна. — Представь себе мое изумление, когда я достигла Расколотых равнин и обнаружила, что военный лагерь уже переместился в эту башню. Дитя, то, чего ты достигла, — блестяще! Нам еще надо будет поговорить о той группе, что пыталась убить меня. Духокровники нацелятся на тебя теперь, когда ты начала продвигаться к Идеалам.
— А на корабль точно напали духокровники?
— Несомненно. — Ясна посмотрела на Шаллан, и уголки ее рта опустились. — Дитя, ты уверена, что достаточно хорошо себя чувствуешь? Ты кажешься мне необычно сдержанной.
— Со мной все в порядке.
— Ты недовольна моей скрытностью.
— Светлость, у каждого есть секреты. Я это знаю лучше многих. Но было бы мило с вашей стороны сообщить нам, что вы живы. — «Я-то думала, что справлюсь сама, потому что у меня не было выбора. А ты в это самое время была в пути и строила свои планы, не задумываясь о моих чувствах».
— Такая возможность появилась, лишь когда я добралась до военных лагерей, — заявила Ясна, — и там же мне стало очевидно, что рисковать нельзя. Я была уставшей и беззащитной. Если бы Духокровники решили меня прикончить, им не понадобилось особо утруждаться. Я решила, что если все еще несколько дней будут считать меня мертвой, это не слишком усилит их душевные страдания.
— Но прежде всего как вы вообще выжили?
— Дитя, я же инозватель.
— О, разумеется. Светлость инозватель. Вещь, которую вы так и не объяснили; слово, известное лишь самым увлеченным исследователям потаенных знаний! Это все отлично объясняет.
Ясна почему-то улыбнулась.
— Все Сияющие связаны с Шейдсмаром, — пояснила она. — Наши спрены родом оттуда, и узы сковывают нас с ними. Но мой орден обладает особой властью над перемещениями между мирами. Я смогла перейти в Шейдсмар, чтобы скрыться от своих несостоявшихся убийц.
— И это помогло избавиться от шквального ножа в груди?
— Нет, но ты, разумеется, уже поняла, до чего полезно малое количество буресвета при телесных ранах?
Конечно, Шаллан узнала и наверняка могла бы сама обо всем догадаться. Но по какой-то причине она не желала с этим смириться. Она хотела и дальше злиться на Ясну.
— Истинная сложность заключалась не в том, чтобы сбежать, но в том, чтобы вернуться, — продолжила Ясна. — Мои силы позволяют с легкостью перенестись в Шейдсмар, но вернуться в наш мир — непростой трюк. Мне пришлось найти точку перехода — место, где Шейдсмар и наш мир соприкасаются, — а это намного, намного труднее, чем можно предположить. Все равно что… карабкаться вверх по склону, при этом каждый раз оказываясь внизу.
Что ж, возможно, возвращение Ясны снимет часть бремени с плеч Шаллан. Пускай принцесса будет «светлостью Сияющей», а Шаллан… кем-нибудь другим.
— Нам надо будет еще побеседовать, — объявила Ясна. — Хочу услышать историю открытия Уритиру с твоей точки зрения. И полагаю, у тебя есть наброски с преображенными паршунами? Это о многом нам поведает. Думаю, когда-то я выразила пренебрежение в адрес твоих художественных способностей. Теперь у меня есть основания заявлять, что это было глупо с моей стороны.
— Светлость, все это не важно, — со вздохом сказала Шаллан, продолжая рисовать. — Я могу принести вам эти рисунки, и нам действительно многое надо обсудить.
Но сколько она на самом деле сможет сказать? Как Ясна отреагирует, например, на известие о том, что Шаллан пообщалась с духокровниками?
«Ты ведь на самом деле не вступила в их организацию, — напомнила Шаллан самой себе. — Фактически, ты используешь их для получения сведений». Возможно, Ясна сочтет это замечательным.
И все же Шаллан не хотелось затрагивать эту тему.
— Я чувствую себя потерянной… — пробормотала Ясна.
Шаллан оторвала взгляд от альбома и увидела, что наставница опять уставилась на колонну, разговаривая тихонько, словно сама с собой.
— Я столько лет провела, сражаясь в авангарде всего этого, — продолжила Ясна. — Но стоило один раз споткнуться — и вот мне уже с трудом удается держаться на плаву. Видения, что посещают моего дядю… восстановление Сияющих в мое отсутствие… И ветробегун. Шаллан, что ты о нем думаешь? Он такой, каким я представляла себе его орден. Но мы встречались лишь один раз, и все случилось так быстро. После долгих лет исследований на ощупь, все вышло на свет — но я по-прежнему понимаю так мало.
Шаллан вернулась к наброску. Приятно осознавать, что, несмотря на все различия между ними, кое-что общее с Ясной у нее имеется.
Жаль, что первым пунктом в списке идет неведение.
34Сопротивление
Я заметил его прибытие немедленно, в точности как заметил твои многочисленные вторжения в мои края.
Время пришло, — сообщил Буреотец.
Вокруг Далинара все потемнело, и он оказался в месте между реальным миром и видениями. Месте, где небо было черным, а кругом простиралась равнина из камня цвета выбеленной кости. Сквозь почву просачивался дым и принимал определенные формы, которые восставали вокруг Далинара и постепенно растворялись. Обычные вещи. Кресло, ваза, камнепочка. Иногда люди.
Я ее заполучил. — Голос Буреотца заставил содрогнуться это место, вечное и безграничное. — Тайленскую королеву. Моя буря прямо сейчас достигла ее города.
— Хорошо, — сказал Далинар. — Пожалуйста, пошли ей видение.
Фэн предстояло узреть видение, в котором Сияющие рыцари падали с неба, чтобы спасти маленькую деревню от странной и чудовищной силы. Далинар хотел, чтобы она сперва увидела Сияющих, какими они были когда-то. Справедливыми защитниками.
Куда мне ее поместить? — спросил Буреотец.
— Туда же, куда ты в первый раз поместил меня, — решил Далинар. — В дом. С семьей.
А тебя?
— Я буду наблюдать, а позже поговорю с ней.
Ты должен быть частью событий, — упрямо напомнил Буреотец. — Ты должен играть чью-то роль. Так все устроено.
— Хорошо. Выбери кого-то. Но если можно, пусть Фэн увидит меня таким, какой я на самом деле, а я увижу ее. — Он пощупал меч на поясе. — И не мог бы ты оставить мне это? Не хотелось бы снова сражаться кочергой.
Буреотец раздраженно загрохотал, но не возразил. Бесконечная белая равнина потускнела и растаяла.
— Что это было за место? — поинтересовался Далинар.
Оно ненастоящее.
— Но все прочее в этих видениях реально, — возразил князь Холин. — Так почему же…
Оно ненастоящее, — твердо повторил Буреотец.
Далинар замолчал, позволяя видению захватить себя.
Я его вообразил, — пояснил Буреотец мягче, как будто признаваясь в чем-то досадном. — У каждой вещи есть душа. И когда ваза разбивается, она может умереть в физическом мире, но еще какое-то время ее душа помнит, чем она была. Поэтому все вещи умирают дважды. Последняя смерть происходит, когда люди забывают о вазе и думают только про черепки. Тогда я представляю себе, как ваза уплывает прочь и растворяется в пустоте.
Далинар еще не слышал от Буреотца чего-то столь философского. Он и не думал, что у спрена — пусть даже могучего спрена Великих бурь — бывают такие грезы.
Князь обнаружил, что кувыркается в воздухе.
Размахивая руками, он в панике закричал. Фиолетовый свет первой луны озарил землю далеко внизу. Желудок скрутила судорога, одежду трепал ветер. Он продолжал вопить, пока не сообразил, что на самом деле не приближается к земле.
Он не падал, а летел! Воздух с шумом обдувал его макушку, не лицо. Теперь Далинар заметил, что его тело светится и вокруг него струится буресвет. Но он не испытывал чувств, какие появлялись, когда свет оказывается внутри, — ни бушующей стихии в жилах, ни жажды действовать.
Князь заслонил лицо от ветра и посмотрел вперед. Там летел Сияющий в великолепном синем доспехе, который светился: свет был ярче всего по краям и в углублениях. Мужчина оглянулся на Далинара, несомненно, из-за его криков.
Далинар отдал честь, давая понять, что все в порядке. Рыцарь кивнул и вновь устремил взгляд вперед.
«Он ветробегун, — осознал Далинар, сводя концы с концами. — Я занял место его спутницы, женщины Сияющей». Князь уже встречал этих двоих в видении: они прилетели, чтобы спасти поселок. Далинар двигался не с помощью собственных сил — ветробегун сплел Сияющую с небом. Сзет сделал с Далинаром что-то похожее во время битвы при Нараке.
Было все еще трудно принять, что он не падает, и тяжесть в желудке никуда не делась. Далинар попытался сосредоточиться на других вещах. Он был в незнакомой коричневой униформе, хоть с радостью подметил, что меч на поясе присутствовал. Но почему он не в осколочном доспехе? В видении на женщине был именно такой, и излучал он янтарное свечение. Был ли это результат того, что Буреотец пытался сохранить его облик для Фэн?