Он повел юношу туда, откуда открывался лучший вид на поле трупов, простиравшееся от самого входа в каньон. Янагон последовал за Далинаром, и лицо его сделалось серым как пепел, когда он увидел всю картину. Наконец он спустился на главное поле битвы и двинулся вперед сквозь мертвецов, стоны и проклятия.
Далинар шел рядом. Столько мертвых глаз, столько лиц, искаженных от боли. Светлоглазые и темноглазые. С бледной кожей, как у шинцев, и несколько рогоедов. Темная кожа, как у макабаки. Многие могли оказаться алети, веденцами или гердазийцами.
Были и другие вещи, разумеется. Разрушенные гигантские каменные фигуры. Паршуны в боевой форме, с хитиновой броней и оранжевой кровью. Они прошли место, где лежала дымящаяся груда странных обгорелых кремлецов. Кто мог потратить время на то, чтобы собрать в кучу тысячу маленьких панцирных?
— Мы сражались вместе, — пробормотал Янагон.
— А как еще мы могли сопротивляться? Бороться с Опустошением в одиночку было бы безумием.
Янагон посмотрел на него:
— Ты хотел поговорить со мной без визирей. Тебе был нужен я один! И ты можешь просто… ты просто показываешь мне то, что укрепляет твои доводы!
— Если вы признаете, что у меня есть сила, позволяющая показывать эти видения, — согласился Далинар, — разве это само по себе не подразумевает, что вам следует ко мне прислушаться?
— Алети — опасный народ. Вам ведь известно, что произошло, когда алети в последний раз побывали в Азире?
— Правление Солнцетворца случилось давным-давно.
— Визири мне об этом рассказали. Всё рассказали! В тот раз все началось похожим образом — с военачальника, который объединил алетийские племена.
— Племена? — переспросил Далинар. — Сравниваете нас с кочевниками, которые бродят по Ту Байле? Алеткар — одно из самых развитых королевств на Рошаре!
— Вашему своду законов едва исполнилось тридцать!
— Ваше величество, — решил не спорить Далинар, переведя дух. — Не уверен, что наша беседа приняла верное направление. Оглянитесь вокруг. Посмотрите и узнайте, что принесет Опустошение.
Он взмахом руки указал на жуткое зрелище, и Янагон остыл. Столкнувшись с таким количеством смертей, нельзя было ощутить иное чувство, кроме скорби.
В конце концов правитель Азира повернулся и пошел в обратном направлении. Далинар последовал за ним, сцепив руки за спиной.
— Говорят, — прошептал Янагон, — что, когда Солнцетворец пересек горы и оказался в Азире, у него возникла неожиданная проблема. Он победил мой народ слишком быстро и не знал, как быть с пленными. Оставить в завоеванных городах боеспособное население было нельзя. Потому он убил многие тысячи мужчин. Время от времени Солнцетворец просто давал задание своим солдатам. Каждому полагалось убить тридцать пленных — так ребенку поручают собрать охапку хвороста, чтобы ему позволили вернуться к играм. В других местах Солнцетворец отдавал дело на волю случая. Допустим, убивать должны были каждого, у кого длина волос превосходила определенную величину. Прежде чем Вестники наслали на него болезнь, он прикончил десять процентов населения Азира. Говорят, Зофикс наполнился костями, которые Великие бури собрали в кучи высотой со здание.
— Я не мой предок, — тихо проговорил Далинар.
— Вы ему поклоняетесь. Алети почти боготворят Садеаса. У тебя его осколочный клинок, буря бы его побрала.
— Я его отдал.
Они остановились на краю поля боя. Характер у императора был твердый, но он не знал, как себя вести. Юноша сутулился и все время пытался сунуть руки в карманы, которые на этой древней одежде отсутствовали. Он был низкого происхождения, — впрочем, в Азире не уделяли должного внимания цвету глаз. Навани однажды предположила: это потому, что в Азире мало светлоглазых.
Сам Солнцетворец использовал это как повод для завоевания.
— Я не мой предок, — повторил Далинар. — Но у нас действительно много общего. Юность мы посвятили жестокости. Жизнь провели на войне. У меня есть одно преимущество по сравнению с ним.
— Это какое же?
Далинар посмотрел юноше в глаза:
— Я прожил достаточно долго, чтобы увидеть последствия своих поступков.
Янагон медленно кивнул.
— Ага, — пискнул кто-то. — Ты и впрямь старикан.
Далинар нахмурился и повернулся. Судя по голосу, это была какая-то девочка. Откуда взялся ребенок на поле боя?
— Я не ожидала, что ты окажешься таким старым, — заявила девчонка. Она сидела на большом валуне неподалеку, скрестив ноги. — И ты на самом деле не такой уж черный. Тебя называют Черным Шипом, но в действительности ты… Сильно-загорелый-шип. Гокс чернее тебя, и он ведь совсем коричневый.
Молодой император, удивительное дело, расплылся в улыбке.
— Крадунья! Ты вернулась!
И, забыв о приличиях, он принялся карабкаться на валун.
— Не совсем вернулась, — возразила она. — Чуток заблудилась. Но я уже близко.
— Что случилось в Йеддо? — спросил Янагон с нетерпением. — Ты мне почти ничего не объяснила!
— Эти люди лгут о своей еде, — сообщила она и с прищуром посмотрела на Далинара. В это время молодой император съехал по валуну и попытался забраться с другой стороны.
Это невозможно, — раздался в голове Далинара голос Буреотца. — Как она сюда попала?
— Ты ее не приводил? — тихо спросил Далинар.
Нет. Это невозможно! Как?..
Янагон наконец-то добрался до вершины валуна и обнял девушку. У нее были длинные черные волосы, почти белые глаза и загорелая кожа, хотя она вряд ли принадлежала к алети — слишком уж круглолицая. Может, реши?
— Он пытается убедить меня, что я должен ему доверять, — пожаловался Янагон, указывая на Далинара.
— Не надо, — сказала девчонка. — У него слишком хорошая задница.
— Что?! — Далинар закашлялся.
— У тебя слишком хорошая задница. У стариков не должно быть таких тугих ягодиц. Это значит, что ты чересчур много времени проводишь, размахивая мечом или отвешивая тумаки. У тебя должна быть старая дряблая задница. Тогда бы я тебе поверила.
— Она… увлекается задницами, — пояснил Янагон.
— Вот и нет. — Девчонка закатила глаза. — А если кто-то думает, что я странная, потому что говорю о задницах, то он завидует — в мою задницу шест не воткнули, в отличие от кое-кого. — Она хитро взглянула на Далинара, потом взяла императора за руку. — Идем.
— Но… — начал Далинар, вскинув руку.
— Видишь, ты уже начал учиться. — Она одарила его ухмылкой.
Потом они с Янагоном исчезли.
Буреотец раздраженно прогрохотал:
Что за женщина! Это творение специально предназначено для того, чтобы перечить моей воле!
— Женщина? — Далинар покачал головой.
Тот ребенок запятнан Ночехранительницей.
— В строгом смысле слова, я тоже.
Это другое. Это противоестественно. Она зашла слишком далеко.
Буреотец заворчал от недовольства и больше не пожелал беседовать с Далинаром. Он казался искренне расстроенным.
Далинар был вынужден сидеть и ждать, пока видение само не закончится. Он провел время, глядя на поле мертвых, обуреваемый зловещими мыслями по поводу будущего и прошлого.
43Копейщик
Ты обращался к тому, кто не может ответить. А вот мы примем твои сообщения, даже не зная, как ты обнаружил нас в этом мире.
Моаш ковырял густую кашу, которую Фебрт называл «рагу». На вкус все равно что крем.
Он уставился на спренов пламени в большом походном костре, пытаясь согреться, пока Фебрт — тайленец с удивительно рыжими, как у рогоеда, волосами — спорил с Грейвсом. Дым кружился в воздухе, и свет наверняка был виден на целые мили через все Мерзлые земли. Грейвсу было наплевать; он решил, что если Буря бурь не очистила этот край от бандитов, то двух осколочников более чем достаточно, чтобы расправиться с любым, кто остался.
«Осколочный клинок не остановит стрелу, выпущенную в спину, — подумал Моаш, чувствуя себя беззащитным. — Да и доспехи мы не надели». Его и Грейвса броня лежала в фургоне.
— Поглядите-ка, это Тройняшки! — Грейвс, взмахом руки указывал на скалы. — Они прямо здесь, на карте. Теперь нам надо на запад.
— Я тут уже был, — возразил Фебрт. — Нам надо продолжить путь на юг, понимаешь. А потом — на восток.
— Но карта…
— Не нужны мне твои карты, — заявил тайленец, скрестив руки на груди. — Мною руководят Стремления.
— Стремления? — переспросил Грейвс, вскинув руки. — Стремления?! Ты должен был отбросить все эти суеверия. Ты теперь принадлежишь Диаграмме!
— Меня хватит и на то и на другое, — мрачно ответил Фебрт.
Моаш сунул в рот еще одну ложку «рагу». Буря свидетельница, он ненавидел, когда приходила очередь Фебрта готовить. И когда готовил Грейвс. И Фиа. И… ну, стряпня самого Моаша на вкус была как приправленные помои. Никто из них как повар не стоил и тусклой сферы-осколка. В отличие от Камня.
Моаш опустил миску, расплескав кашу. Сорвал с ветки куртку и ушел во тьму. Было странно ощущать кожей холодный воздух, проведя столько времени у костра. Он ненавидел здешний холод. Прямо какая-то вечная зима.
Они вчетвером пережидали бури, прячась в тесном усиленном днище фургона, который цепями прикрепляли к земле. Бродячих паршунов спугнули осколочными клинками — эти существа оказались совсем не такими опасными, как он боялся. Но вот новая буря…
Моаш пнул булыжник, но тот примерз к земле, и он лишь ушиб палец. Выругался и бросил взгляд через плечо — там спор перешел в крики. Когда-то он восхищался утонченностью Грейвса. Это было до того, как им пришлось вместе пересекать пустошь на протяжении недель. Терпение у Грейвса было готово лопнуть от любого пустяка, а от его утонченности мало что осталось, после того как они начали питаться бурдой и отливать за холмами.
— Ну и как сильно мы заблудились? — поинтересовался Моаш, когда Грейвс присоединился к нему во тьме за пределами лагеря.
— Вовсе не заблудились. Просто этот идиот не хочет даже взглян