деготь. Отдал дань санскрито-ирано-германо-балтским аналогиям и Б. А. Рыбаков. Интересующий нас корень встречается и в имени кельтского бога Дагды (буквально «хороший, добрый бог»), который, однако, не был богом солнца, в результате чего мы не можем говорить о его генетическом родстве со славянским божеством, несмотря на схожее, как будет видно чуть ниже, значение их имен.
В конечном итоге, однако, среди специалистов-лингвистов возобладала другая этимология, объясняющая интересующий нас корень на почве чисто славянского языкознания. Первым ее высказал еще Д. Н. Дубенский, который указал, что первая половина имени («Даждь-») представляет собой повелительное наклонение от глагола дать. Таким образом, слово Дажьбог в строгом смысле является не именем, а, по сути дела, эпитетом этого божества — «дающий бог». То, что настоящее имя бога солнца оставалось тайным для людей, которым он был известен лишь под этим эпитетом, объясняется той хорошо известной исследователям чертой архаичного мышления, согласно которой знание истинного имени того или иного лица давало знающему это имя человеку полную власть над его носителем. Данная черта носит действительно общечеловеческий характер и ее проявления мы встречаем, например, как в представлении о неизреченности тайного имени ветхозаветного бога в иудаизме или в древнеегипетском мифе об истинном имени бога Ра, который всеми силами пыталась узнать богиня Исида. Подобные же представления были широко распространены и у индоевропейцев. Так, например, иранский верховный бог назывался Ахура Мазда, что буквально значит «господь премудрый» или, по мнению Ф. Б. Я. Кейпера, «всезнающий, мудрый», и эти два эпитета со временем превратились в общеупотребительное у этого народа имя божества. Аналогичное положение мы видим и у кельтов, где имя Дагды буквально означало «добрый бог», т. е. также было эпитетом, заменяющим истинное имя божества. В хеттском языке слово siwannis, передающее понятие «бог», в буквальном смысле означает «тот, о котором нельзя говорить, имя которого нельзя произносить». С незначительными изменениями этимология Д. Н. Дубенского была принята многими другими исследователями. Е. Огоновский трактовал это имя как «бог-даровик», «бог-податель», а Л. Нидерле — как deus donator. Полностью разделяет ее и такой видный исследователь русского языка, как М. Фасмер: «Это имя объясняется из др. рус. пов. дажъ «дай» и богъ «счастье, благосостояние» (см. богатый, убогий), т. е. «дающий благосостояние»…»[99] Последним из исследователей к значению имени этого божества обратился В. Н. Топоров: «Русский Дажьбог, как и его инославянские соответствия… должны пониматься прежде всего как свернутая синтагма, первый член которой — императив от глагола дати — дажь (dazb/ dazdb, cp.dajb). В основе этой синтагмы, особенно принимая во внимание старое значение слав, bogb и его индоиранские соответствия — «доля», «часть», «имущество» и т. п., лежало сочетание глагола в форме 2 Sg. Imper. с Асе. (или Gen.) объекта — «дай долю (часть)». Сложное имя Дажьбогъ может быть соотнесено и с этой структурой, и с другой, более оправданной с синхронной точки зрения — «дающий бог», «бог-даятель». Иначе говоря, элемент bogb мог выступать и в объективном, и в субъективном значениях, чему, в частности, отвечают две возможности в употреблении этого слова — выступать как пассивный объект, вещь и как активный субъект действия, одушевленное лицо, мифологический персонаж (ср. русск. Бог при богатство, др. инд. Bhaga-, др. иран., ср. иран. Baga-, Вауа- и т. п., божества, персонифицирующие долю, часть, богатство, ср. др. инд. bhaj — «делить», из bhag- и др.)»[100]. Представление о боге — подателе благ, подтверждающее второй вариант этимологии Дажьбога, многократно встречается нам в памятниках древнерусской письменности: «бъ далъ бъ взятъ»[101]; «Подас(тъ) бгъ богатую меть свою»[102]; «А что есмь придобыл золота, что ми дал б(ог)ъ, и коробочку золотую…»[103] и т. п., вплоть до сохранившегося до наших дней выражения «Бог дал — Бог и взял». Встречается этот устойчивый оборот в древнерусской письменности и в отрицательной форме: «Богъ того не дай (= того Богъ не дай)»[104]. О возникновении данного оборота еще в эпоху индоевропейской общности свидетельствуют такие ведийские выражения, как daddhi bhagam «дай долю/богатство» (РВ П, 17,7), где daddhi — повелительное наклонение, точно соответствующее слав. даж(д)ъ, или asi bhago asi datrasya datasi — «ты — Бхага (богатство), ты — деятель даяния» (РВ IX, 97, 55)[105]. С дневным светилом арии тесно связывали и богатство, физическое и духовное — «Солнце целиком владеет (всем) добром» (РВ I, 71, 9). Со славянским Дажьбогом индийского бога солнца Сурью сближает и то, что он является «основой богатств, собирателем благ» (РВ X, 139, 3), которые он дает людям. Вероятно, учитывая данный глубоко укоренившийся архетип бога-подателя в славянском сознании, именно этот образ в X в. использует Константин Преславский применительно уже к христианскому Богу, дающему новообращенным благую весть евангелия:
Поэтому услышьте, славяне,
Дар этот от Бога дан нам.
Дар Божий тем, что встанут одесную,
Дар Божий душам, нетленный,
Душам, достойным принять этот дар[106].
Весьма показательно, что в своем «Прогласе к евангелию» этот один из крупнейших болгарских писателей своего времени так упорно обыгрывает только образ божьего дара, слова и закона, т. е. те темы, которые достаточно тесно связаны именно с языческим Дажьбогом.
Следы процесса словообразования этого имени сохранились в нашей стране вплоть до первой половины XIX в., когда И. Снегирев на основе своих личных наблюдений писал: «В некоторых губерниях Росс, доселе говорят: Дажба вместо: дал бы Бог!»[107]Об устойчивости данного выражения говорит и приведенный выше пример рязанской божбы XIX в.: «Авосьта Дажба, глаза лопни!» Дополнительно подтверждает правильность понимания Дажьбога как бога — подателя различных благ и две опубликованные С. Килимником украинские колядки, в которых имя бога звучит устойчивым рефреном. В первой песне рисуется картина богатого урожая на поле хозяина, счастья всей его скотине, дом, полный домочадцев:
…Щоб у полі — врожайне,
Ой Даждьбоже!
На току буйно, в пасіці — рійно,
Ой Даждьбоже!
У дворі збройно, в коморі — повно,
Ой Даждьбоже!
А в домі склінно на челядоньку.
Ой Даждьбоже!
На дворі щастя на худібоньку,
Ой Даждьбоже!
На худібоньку рогатую та ще й дрібную.
Ой Даждьбоже!
Хай же вам буде бог у дорозі,
Ой Даждьбоже!
На кожному броді, на перевозі,
Ой Даждьбоже!
Ми вас вінчуєм щастям, здоров 'ям!
Ой Даждьбоже!
Цими святками та й Різдвяними!
Ой Даждьбоже![108]
Помимо материальных благ исполнение колядки должно было принести хозяину счастье и здоровье, а также сакральное время, понимаемое, правда, уже как христианские (а точнее, двоеверные) святки и Рождество. Весьма показательно и пожелание «пусть вам будет бог у дороги, на каждом броде, на перевозе». Данная черта не только подтверждает отмеченную выше связь Дажьбога с дорогой, но и показывает, что в данном случае имя этого бога не случайно оказалось рефреном к данной песне, а органично связано с ее содержанием. Вторая колядка вновь рисует интересующего нас бога как подателя необходимых человеку благ, добавляя при этом новые интересные подробности:
…Жито-пшеницю і всяку пашницю…
Ой Даждьбоже!
З того колосочка буде пива бочка.
Ой Даждьбоже!
На городі стовпчики, роди, Боже, хлопчики,
Ой Даждьбоже!
На городі шалата, роди, Боже дівчата.
Ой Даждьбоже!
На постелі рядна, господиня ладна…
Ой Даждьбоже!
Будьте здорові на Новий рік,
Ой Даждьбоже!
Щоб водилось вам краще, як той рік:
Ой Даждьбоже!
Льон по коліна, щоб вас голова не боліла,
Ой Даждьбоже!
Бувайте здорові, щоб велись вам воли й корови,
Ой Даждьбоже!
Часник, як бик, цибуля, як дуля,
Ой Даждьбоже!
Горох, капуста, аби Маруся була тлуста…[109]
Помимо заклинания приращения пшеницы и домашней скотины здесь мы видим трижды встречающийся параллелизм растительного и человеческого плодородия (пахучее растение стовпчики — хлопчики, салат — девчата, горох, капуста — чтоб Маруся была толста) и один раз соотнесение растения с человеческим здоровьем (льна по колено, чтоб голова не болела). Здоровье и лучшая жизнь заклинались на весь наступающий год, что соответствует отмеченной выше связи Дажьбога со временем. Что же касается растений, то следует вспомнить описанный преславский идол с изображенными на нем земными злаками.
Установив истинное значение имени, а точнее, эпитета бога солнца, зададим себе тот вопрос, который почему-то до сих пор не задавал ни один исследователь языческой мифологии: а что же именно дал Дажьбог славянам, за что они стали именовать его богом-подателем по преимуществу? Хоть до нас дошло крайне мало материалов по славянскому язычеству, тем не менее мы знаем, что наши далекие предки поклонялись и другим богам, из которых, в частности, Перун даровал им победу в сражении и необходимый для земледельца дождь, а Волос прямо именовался «скотьим богом», т. е. б