С другой стороны, в РВ Агни неоднократно называется участвующим в жертвоприношении «хотаром, поставленным Ману» (РВ I, 13, 4; I, 14, 11). Именно он, «назначенный Ману, привел в движение возлияния» (РВ VIII, 19, 24), приносимые для богов смертными. В еще одном месте Агни характеризуется как «назначенный хотаром у потомства Ману» (РВ 1,68,7–8). Ведийские гимны отмечают связь этого сына Вивасвата с огнем и жертвоприношением священного опьяняющего напитка сомы. Так, в одном месте говорится, что Индра пил выжатую сому у Ману Вивасвата (РВ VIII, 52, 1). Другие гимны также подчеркивают связь этого священного напитка с Ману (РВ III, 32, 5; IV, 26; IV, 27). Именно он устанавливает службу богам (РВ III, 26, 2) и через это добывает те жизненные блага, которые под предводительством бога, в данном случае Рудры, хотят снова добыть его потомки:
То счастье и благо, что добыл себе жертвой
Ману-отец, —
Мы хотим достигнуть его под твоим
предводительством, о Рудра!
По более позднему мифу с Ману оказывается связан сюжет о Всемирном потопе. По его окончании оставшийся один на земле Ману приносит богам жертву и из этой жертвы чудесным образом возникает девушка Ила (Ида), ставшая женой сына Вивасвата. Понятно, что миф о возникновении жены Ману в результате жертвоприношения, несущий на себе отчетливый отпечаток жреческой мысли, является более поздним по сравнению с мифом об инцесте брата и сестры. В более позднюю эпоху появляются представления уже о четырнадцати Ману — прародителей человечества, семи бывших и семи будущих. Каждое конкретное поколение людей существует определенное время — манвантару («период Ману»), равняющееся 306720000 обычных человеческих лет[271]. В данном контексте Ману, как и его небесный отец, оказывается связанным с течением времени. Когда все четырнадцать манвантар проходят, на небе появляются двенадцать солнц, которые дотла сжигают миры, которые затем возрождаются в новой космической эре. Подобно тому, как русский царь, демонстрируя свою солярную сущность, символически контролировал течение годового цикла, так сын Вивасвата и прародитель Солнечной династии индийских царей определял продолжительность цикла, но на этот раз уже вселенского. Показательно, что связь Ману с царской властью сохраняется, и в этой интерпретации и «Вишну-пурана» по этому поводу утверждает: «Пуруша есть владыка Вселенной, а владыка кальпы — Брахма, владыка мира, владыкой же манвантары является Ману. Этих Ману четырнадцать, и в начале каждой манвантары земные цари происходят от них»[272].
По наиболее распространенной версии мифа, старшим сыном Ману и основателем Солнечной династии был Икшваку[273], появившийся на свет из ноздри отца, когда тот чихнул. Некий Икшваку, «богатый владелец обмолоченного зерна», упоминается уже в РВ (X, 60, 4), однако, судя по контексту, вряд ли это был внук Вивасвата. Кроме него, по некоторым вариантам мифа, у Ману было еще восемь сыновей. Сам Иквшака имел сто сыновей, из которых по мифам наиболее известны три старших. К Солнечной династии принадлежали многие цари и герои древнеиндийского эпоса, самым прославленным из которых был Рама. Как и на Руси, память о солярном происхождении верховных правителей в Индии передавалась разными способами. Так, например, «Махабхарата» отмечает, что царь Шантану был «блеском подобен солнцу» (I, 94, 12), а царская доля (норма сбора) в послеведийский период равнялась одной десятой или одной двенадцатой от имущества подданных. Последняя цифра немедленно напоминает двенадцать месяцев солнечного года. Согласно одной из версий, зафиксированной в «Махабхарате» (1,75, 3188), именно с Ману связывается разделение человеческого рода на сословия-варны: «Брахманы, кшатрии и другие варны произошли от Ману, поэтому они манавы». Ему же как первому правителю приписывали создание «Законов Ману» — самого авторитетного сборника законов в
Индии. Интересно отметить, что одной из главных обязанностей царя в нем определено пресечение прелюбодеяний в обществе: «Людей, домогающихся чужих жен, царю следует изгонять, подвергать наказаниям, внушающим трепет. Ибо (прелюбодеяние), возникшее из этого, рождает смешение варн, благодаря которому возникает адхарма (беззаконие. — М. С.), уничтожающая корпи и причиняющая табель всему»[274]. Стоит вспомнить, что введение запрета на прелюбодеяние славянский перевод «Хроники» Иоанна Малалы приписывает Сварогу, отмечая, что его сын Дажьбог, генетически родственный отцу Ману, индийскому Вивасвату, жестоко покарал нарушивших его любовников. К Солнечной династии принадлежали многие персонажи индийского эпоса и, как отмечают исследователи, до сих пор некоторые раджи возводят свой род именно к ней.
Необходимо отметить, что светоносное начало унаследовали от Ману не только цари Солнечной династии, но и все остальные индийские арии, хоть, очевидно, и в меньшей степени. Именуя себя «племенами Ману» (РВ VI, 14, 2) и зная о своем происхождении через него от бога солнца Вивасвата, индийские арии великолепно осознавали свою светоносную природу:
«Вон те самые лучи солнца,
К которым были причастны отцы наши», —
отмечает ведийский риши. Знают они и о свете, «что заложен в сердце» (РВ VI, 9, 6). Вдохновенные поэты так описывают непреодолимую тягу своих соплеменников к солнечному свету, свидетельствуя об их духовной эволюции:
Мы поднялись из мрака,
Взирая на свет все выше.
К Сурье — богу среди богов —
Мы отправились, к высшему свету.
Бог солнца Сурья является «господином племен», заветам которого следуют люди (РВ VIII, 25,16), а он, в свою очередь, «охраняет образ жизни каждого» (РВ X, 37,5). Наконец, в другом гимне они прямо утверждают следующее: «Три арийских народа светоносны» (РВ VII, 33,7). Еще в одном гимне говорится о «блеске, что у пяти народов» (РВ VI, 46,7). С этим оборотом явно связана и та просьба, с которой к Агни обращаются авторы другого гимна:
Наш блеск пусть ярко сияет между пятью народами,
Высоко, словно солнце, неодолимо!
Близкую к этому просьбу об индивидуальном превосходстве и опять-таки с солярным подтекстом, обращенную на этот раз не к Агни, а к Марутам, встречаем мы еще в одном гимне:
Я прошу вас о богатстве, о сразу помогающие,
Благодаря которому мы простерлись бы над мужами,
словно солнце.
Таким образом, мы видим, что уже в эпоху сложения РВ, датируемую большинством современных исследователей II тысячелетием до н. э., с потомством бога солнца Вивасвата индийские арии связывали мифы о происхождении человеческого рода, который, как показывает сравнение с другими индоевропейскими мифами, мог быть результатом инцеста, об учреждении жертвоприношения священным напитком сомой, о родоначальнике Солнечной династии индийских правителей и, наконец, представление о светоносности всей совокупности индоариев.
Йима — первый царь в иранской мифологии
В иранской традиции отсутствует аналог Ману, однако присутствует пара отец — сын, генетически родственная Вивасвату и Яме. В «Хом-Яште», «Ясна», речь идет о священном напитке хоме (хаоме), тождественном ведийской соме, который от своего имени описывает производимое им действие и рассказывает о тех, кто с его помощью совершал жертвоприношения: «Я есмь… Хома праведный, устраняющий смерть, меня снаряди… (сок) мой выжимай в пищу, для моего прославления воспевай меня… Вивахвант был первым человеком, который выжимал мой (сок) для телесного мира. Та на него благодать снизошла, та его постигла удача, что у него сын родился — Йима, блестящий, богатый стадами, сиятельнейший среди рожденных, солнцеподобный между людьми, что сделал в свое царствование бессмертными и животных, и людей, незасыхающими и воды, и растения, дабы питались пищей неувядаемой. В царствование Йимы могучего ни мороза не было, ни зноя, ни старости не было, ни смерти, ни зависти, дэвами порожденной».[275] Легко заметить, что иранские Вивахвант и Йима являются довольно точной аналогией индийских Вивасвата и Ямы, что свидетельствует о возникновении мифа об этой паре еще в период если не индоевропейской, то, во всяком случае, индоиранской общности. Хоть Вивахвант в данном тексте назван человеком, а не богом, стоит вспомнить, что и Вивасват в индийской традиции отнюдь не сразу стал богом, а первоначально стал прародителем людей и лишь потом сравнялся со своими семью старшими братьями. Не стоит забывать и монотеистические тенденции самого Заратуштры, считавшего богом одного Ахура Мазду и последовательно отказывавшего в этом статусе остальным божествам древнеиранского пантеона. Соответственно, нигде в «Авесте» мы не найдем утверждения, что Вивахвант был богом солнца, однако об изначальном существовании подобных представлений у иранцев красноречиво свидетельствует тот факт, что из упомянутых в приведенном тексте «Ясны» четырех эпитетов его сына Йимы три непосредственно связаны с солнцем («блестящий», «сиятельнейший», «солнцеподобный»). О чрезвычайной устойчивости связи Йимы с дневным светилом свидетельствует и тот факт, что в среднеперсидскую эпоху он был известен под именем Джемшид, образованным из собственного имени Джем (т. е. Йима) и эпитета «шид» — лучезарный. Однако сохранявшиеся на протяжении многих веков солярные черты Йимы логически предполагают как его происхождение от бога солнца, так и их наличие у его отца Вивахванта. Благодаря индийским параллелям мы можем утверждать, что богом солнца как раз и был Вивасват-Вивахвант, от которого и произошел первый земной правитель. Однако параллели на этом не заканчиваются, и мы видим, что в РВ именно Ману, сын Вивасвата, совершает первое жертвоприношение путем выжимания сока сомы, а сама сома способна даровать бессмертие людям в царстве Ям