ь Фраги Бвймы и Кракв-а, и Мшка, царь севера, и Накур (князь ободритов Након. — М. С.) — на крайнем западе…»[294] Поскольку Масуди через вторые руки получил свои данные от восточных славян, а Йакуб — непосредственно от славян западных, то из этого следует, что еще в X в. в их устной традиции существовало предание о своем былом единстве, записанное восточными путешественниками на противоположных коіщах славянского мира. Естественно, в первую очередь в обоих сообщениях внимание на себя обращает название племени, некогда главенствующего среди других славянских племен. Подавляющее большинство исследователей отождествляет его с восточнославянским племенем волынян, дважды упоминаемых русской летописью как при перечислении племен, говорящих на славянском языке, так и при описании племен, вошедших в состав Древнерусского государства: «Бужане зане сѣдоша по Бугу послѣже же Велыняне… Дулѣби живяху по Бу гдѣ ныне Велыняне…»[295] Эти скупые строчки летописи позволяют сделать вывод, что интересующее нас племя также могло называться именем бужан или дулебов, равно как и помогают определить его территориальное нахождение — севернее Карпат, по реке Бугу на границе между Русью и Польшей. После распада единого Древнерусского государства от названия данного племени получило свое название Волынское княжество. Помимо восточнославянской Волыни это племенное название встречается и в западнославянских землях: остров и город Волин в Польском Поморье и Влен в Силезии, а также, как отмечает М. Фасмер, чешское Vоіупе и немецкое Wollin в Поморье[296]. Также имеется деревня Волынь на берегу р. Вишеры в Новгородской области. Помимо этого В. В. Иванов и В. Н. Топоров связывают с этим корнем название горы Вавель, на которой основатель польского города Кракова Крак построил свой замок, убив перед этим жившего там дракона. Интересно отметить, что в одном из вариантов легенды вавельского дракона убивает не Крак, а святой Ежи[297], т. е. Георгий-Егорий, солярная природа которого отмечалась выше. Распространенность данного названия показывает, что племенное название волынян действительно восходит к эпохе славянской общности.
Прежде чем продолжить рассмотрение сообщений восточных источников о единой власти, некогда существовавшей у наших далеких предков, приведем свидетельство созданного до 850 г. так называемого «Баварского географа». Его автор, описывая различные славянские племена, при характеристике одного из племен делает чрезвычайно ценное для нас замечание: «Zeriuani, чья область столь велика, что оттуда якобы вышли все племена славян и оттуда, по их словам, ведут свое происхождение»[298]. Если наложить на карту сведения «Баварского географа», то указанная им славянская прародина локализуется между племенами пруссов (Prissani) и бужан (Busani), т. е. более или менее точно совпадает с местоположением волынян. Два совершенно независимых друг от друга источника, немецкий и арабский, с интервалом в столетие фиксируют традицию о единой славянской прародине, указываемой ими примерно в одном месте. Данный факт красноречиво свидетельствует о том, что память о нашей прародине бережно хранилась среди различных славянских племен. Тем более странным выглядит то обстоятельство, что об этой прародине ни единым словом не обмолвились авторы ни древнерусских летописей, ни чешских или польских хроник, т. е. тех стран, которые территориально были ближе всех расположены к ней. Про эту прародину были осведомлены не только немцы, ближайшие соседи славян, но и на далеком мусульманском Востоке, однако само официальное славянское летописание хранит по поводу ее гробовое молчание. Еще более странным выглядит попытка Нестора, черпавшего из устной народной традиции предания об аварском иге и деятельности Кия, т. е. событий VI–VII вв., разместить славянскую прародину на Дунае. Подобное единодушное молчание христианских, будь то православных или католических, летописцев может быть объяснено лишь политическими или религиозными соображениями либо сочетанием обеих причин. Предание о существовавшей некогда верховной власти царя волынян над остальными славянскими племенами косвенно могло ставить под вопрос законность правивших на Руси, в Чехии и Польше династий, а то обстоятельство, что изначально верховная власть у индоевропейцев носила не только светский, но и сакральный характер, вряд ли вызывало стремление представителей повой религии сохранить память об исконной традиции своего народа.
Определенный интерес представляет и перечисление тех племен, которые некогда повиновались царю волынян. Йакуб относит к их числу правивших в его время царя дунайских болгар, Брислава, царя Праги, Богемии и Кракова (вспомним связанное с именем волынян название горы в этом городе, на которой был построен княжеский замок), правителя Польши Мешко и отнесенного к крайнему западу некоего Накура. У Масуди этот список еще более обширен и включает в себя ободритов, чешских дулебов, опять-таки дунайских болгар, сербов, моравов, хорват и ряд других трудноидентифицируемых племен. Как мы видим, в основном в этот перечень входят западнославянские племена, за исключением фигурирующих у обоих авторов дунайских болгар, а также сербов и хорват, упоминаемых Масуди. Интересно сопоставить эти письменные источники с археологическими данными. Согласно им одной из крупнейших групп славян раннего Средневековья являлись племена пражско-корчакской археологической культуры V–VII вв., раскинувшейся от Верхней Эльбы на западе до Киевского Поднепровья на юге. Отечественный археолог В. В. Седов аргументированно связал данную культуру с племенем дулебов, название которых встречается во многих местах ее ареала: в Чехии, на Верхней Драве, на Среднем Дунае между озером Балатон и р. Мурсой. Неоднократно встречается оно и на территории восточных славян: «Интересно, что топонимы, производные от этнонима «дулебы» и сосредоточенные на восточнославянской территории в области распространения памятников с керамикой пражского типа (Волынь и Житомирщина), встречаются также в бассейне Нижней Березины (река Дулеба и Дулебка близ впадения в Березину Свислочи, дер. Дулебно в Бобруйском уезде и дер. Дулебы в Червенском уезде). Последний факт свидетельствует о том, что расселение славян по Днепру — Березине происходило в то время, когда еще, видимо, не было забыто племенное название «дулебы»[299]. «Повесть временных лет», как мы видели, прямо связывала между собой дулебов и волынян. Данные археологии позволяют отнести в Восточной Европе к первоначальному дулебскому единству не только волынян, а еще три племени, вошедших впоследствии в состав Древнерусского государства: «Правобережные области Среднего Поднепровья, от верхнего течения Западного Буга до поречья Днепра, в начале Средневековья были заселены однородным славянским населением, принадлежащим к пражско-корчакской культуре V–VII вв. Это было праславянское диалектно-племенное образование, этническим именем которого были дулебы.
Расселившись на широкой территории, дулебы дифференцировались на четыре территориальные группы, разделенные широкими лесными и болотистыми пространствами… Так, из единого дулебского массива формируются в верховьях Буга, Стыри и Горыни волыняне; в бассейнах Тетерева и Ужа — древляне, в киевском поречье Днепра — поляне, а в той части Припятского Полесья, где был основан Туров, — дреговичи»[300]. На достаточно позднее образование этих племен, которое В. В. Седов датирует VI–IX вв., указывают и их самоназвания, образованные от места их обитания: поляне — от слова «поле», древляне — от «дерева», т. е. «лесные жители», дреговичи — от слова «болото» (укр. дряговина, белор. дрэгва). Помимо этого археологические данные указывают на то, что пражско-корчакская культура формировалась первоначально в землях к северу от Карпатских гор[301], и, если это так, мы можем считать Волынь прародиной если не всего славянства, то, во всяком случае, этой достаточно большой группы составлявших его племен. В этом отношении сведения, записанные Масуди и Йакубом, достаточно точны и подтверждаются независимыми археологическими источниками. Стоит отметить, что еще в 1837 г. выдающийся славист П. Шафарик предположил, что славянская прародина должна находиться к северу от Карпатских гор и включать в себя район Галиции, Волыни и Подолья. С тех пор эту прародину неоднократно локализовали в волынском Полесье такие ученые, как Я. Ростафинский, Я. Пейскар, М. Фасмер и другие, а Т. Пеше даже пробовал доказать, что там находится индоевропейская прародина. Тем не менее доказать это предположение бесспорно пока еще не удалось никому, и единственное, что пока могут утверждать специалисты с достаточной долей уверенности, — так это то, что на территории Вольти находился центр зарождения пражско-корчакской культуры.
Правда, надо отметить, что из ареала пражско-корчакской культуры явно выпадают дунайские болгары, включаемые в возглавляемое волынянами единство обоими авторами. Однако и этот факт находит свое объяснение, если мы примем во внимание то обстоятельство, что в заселении территории будущей Болгарии приняли участие многие славянские племена, в том числе и те, корни которых фиксируются в восточнославянском регионе. Так, например, название болгарского племени драговитов (дрогувитов) явно родственно восточнославянскому племени дреговичей, входивших в состав дулебской общности, а название болгарского племени смолян может быть сопоставлено с названием города Смоленска. Рассматриваемое чуть ниже болгарское племя северов названием своим также родственно восточнославянскому племени северян. Как отмечают этнографы, женский национальный костюм придунайских болгар аналогичен украинской национальной одежде, явное сходство наблюдается и в конструкции жилищ, а если обратить внимание на данные филологии, то лингвист Б. Цонев отыскал в болгарском языке около двух тысяч русских слов. Интересно отметить, что и у