ейские истоки данных представлений.
Если белый цвет соотносился со жречеством, то красный — с сословием воинов, из среды которого и происходил царь. Согласно не только индоиранским параллелям, но и непосредственно самой древнерусской традиции, царь этот считался потомком бога солнца и прямо именовался в былинах Красным Солнышком, что предполагает и ассоциацию с цветом дневного светила. В свете этого особое значение приобретает тот факт, что Червонные города, центр выделенной нами трехчленной цветной системы, совпадают с описанным восточными источниками царством волынян, верховный правитель которого имел самое непосредственное отношение к красному цвету. Это обстоятельство говорит о том, что перед нами не случайное совпадение отдельных элементов, а восходящее к глубокой древности социально-территориальное деление если и не всей славянской прародины, то, во всяком случае, локальной прародины входивших в ареал пражско-корчакской археологической культуры славянских племен. Естественно, что в мифологической традиции это обозначаемое тремя основными цветами деление относилось к «началу времен», к эпохе первого человека и первого царя Мажека. Это же обстоятельство позволяет датировать ее зарождение эпохой индоевропейской общности, а непосредственное соотнесение с единой территорией от Карпат до Немана — временем возникновения протогосударства волынян. Приведенная выше трактовка трех цветов адаманта в древнерусской литературе свидетельствует о весьма близкой цветовой символике если не самих трех сословий непосредственно, то, во всяком случае, характера их деятельности. Белый цвет предвещает гобино, тесно связанное с божественным началом, т. е. явление сакрального порядка, и, как было отмечено выше, именно белый цвет соотносился у славян в языческую эпоху со жреческим сословием. Красный цвет камня предвещает кровопролитие, напрямую относящееся к сфере деятельности воинов и отразившееся в цвете щитов русских воинов в «Слове о полку Игореве»: «Русичи великая поля чрьлеными щиты прегородиша…»[339] Черный цвет адаманта предвещает смерть, но в не меньшей степени он ассоциируется и с землей, в которую, с одной стороны, хоронят мертвецов, но, с другой стороны, её обрабатывает земледелец, труд которого также может вполне соотноситься с этим основополагающим началом.
Трехцветное деление Руси в более поздний период
Сама традиция трехцветного деления территории у восточных славян надолго пережила описанное восточными авторами царство волынян. В одном сравнительно позднем отечественном источнике XVII в. вновь появляется это трехчленное цветовое деление нашей страны, к которому автор известия добавил еще деление и по региональному признаку, отнеся его возникновение ко времени правления призванного новгородцами Рюрика, родоначальника княжеской династии: «Первый убо от тѣхъ князей варяжскихъ рурикъ, безопасна и безоружна наѣхавъ корелу и сотвори себе единовладѣтеля, роксоланію или русу всю раздели на великую, еяже столпый градъ Новгородъ великій, на малую, еяжъ столный градъ кіевъ, на красную, еяже стольный градъ галичь, на бѣлую і черную, ихъже столный градъ мстиславль»[340]. Понятно, что полностью доверять данному сообщению мы не можем. В строгом смысле слова Великая и Малая Русь начинают упоминаться в источниках лишь с XIV в. Тем не менее региональное деление территории нашей огромной страны существовало в гораздо более ранний период. Неоднократно упоминавшийся выше Константин Багрянородный уже в середине X в. знает «внешнюю Росию» с центром в Новгороде, которой чисто логически должна соответствовать и «внутренняя Росия» или «Русская земля» в узком смысле этого слова, центрами которой, как показал А. Н. Насонов, были Киев, Чернигов и Переяславль. Из этого следует, что региональное деление только что образованного Древнерусского государства возникает вскоре после объединения севера и юга Руси под единой властью, т. е. во времена не Рюрика, а его сына Игоря. Не вполне точен наш автор и в отношении цветового деления страны. Красной Русью он именует не волынские Червонные города, а лежащий южнее их Галич, что, правда, можно объяснить объединением в одно политическое целое Галицкого и Волынского княжеств — этот союз просуществовал с XII по XIV в. Гораздо труднее объяснить появление в качестве последнего центра находившегося на границе Литвы и Московской Руси города Мстиславля, впервые упоминающегося в летописях в 1156 г. Тот факт, что для Белой и Черной Руси автор называет один общий политический центр, указывает на то, что хоть устойчивая традиция и осталась, но первоначальное цветовое деление страны ко времени составления этого памятника было основательно забыто, и два остальных цвета стали произвольно прилагаться к различным частям страны. Несмотря на всю эту путаницу, данный памятник свидетельствует об определенной традиции деления Руси на три части по цветовому признаку и на две по региональному, возникновение которой неизвестный автор относит ко времени правления первого известного ему русского князя, родоначальника правящей династии Рюриковичей. Если деление Руси на две части существовало во время правления сына Рюрика, то традиция цветового деления страны на три части, судя по всему, была гораздо древнее, и по аналогии с индийской традицией, в которой деление общества на варны приписывалось самому Ману, мы можем предположить, что и в славянской традиции оно восходило к генетически родственному Ману Мажеку — верховному царю волынян, первому человеку и первому правителю.
Имперский титул правителей Руси
Нельзя не отметить, что от «верховного царя» волынян начинается устойчивая традиция подчеркивания правителями Руси своего верховенства по отношению ко всем прочим правителям. Уже Вертинские анналы под 839 г. упоминают о том, что король росов называется каганом[341]. Этот же титул устойчиво употребляется по отношению к правителю Руси почти всеми мусульманскими авторами. Так, например, Ибн-Руст пишет: «У них есть царь, именуемый хакан-рус»[342]. Отечественные источники также неоднократно фиксируют использование данного восточного титула уже после насильственной христианизации страны. Иларион, например, так восхваляет крестителя Руси: «Сии славный от славныихъ рожься, благороденъ от благородныихъ, каганъ нашь Влодимеръ, и възрастъ и укрѣпѣвъ от дѣтескыи младости, паче же възмужавъ, крѣпостию и силою съвершаяся, мужьствомъ же и смысломъ прѣдъспѣя, и единодержецъ бывъ земли своей, покоривъ ся округъняа страны, овы миросъ, а не-покорливыа мечемъ…»[343] Говоря чуть далее о сыне Владимира Ярославе, которого он называет христианским именем Георгий, Иларион и его называет каганом: «Паче же помолися о сынѣ твоемъ, благовѣрнѣмь каганѣ нашемъ Георгии…»[344] Надпись на стене Софийского собора в Киеве «СЪПАСН ГН КАГ(А)NA NАШЕГО»[345] C. A. Высоцкий относит к великому князю Святославу Ярославичу, правившему в Киеве с 1073-го по 1076 г. Исследователей давно интересовал вопрос, почему к русским правителям на протяжении более чем двух столетий применялся чужеземный титул. Обратившись к истории этого слова, мы обнаружим, что оно зародилось на востоке у народности жужаней, от них было заимствовано тюрками для обозначения своих правителей и впервые упоминается в китайских летописях с 312 г. Каганами именовались верховные правители тюрок, авар и хазар, а в результате движения на запад этих кочевников данное слово стало известно в Европе. Датировка приведенных выше известий об использовании интересующего нас титула русскими князьями указывает на то, что он был заимствован ими от хазар, держава которых значительное время была самой мощной в Восточной Европе и простирала свою власть даже на некоторые пограничные со степью славянские племена. Принятие титула каган правителями русов еще до призвания варягов символизировало их претензии не только на независимость от Хазарского каганата, но и на равенство с этой кочевой империей. С другой стороны, поскольку в данный термин вкладывалось понятие «верховный правитель», это подразумевает подчиненность русским князьям еще до образования единого Древнерусского государства со столицей в Киеве князей других славянских племен. После объединения страны под властью династии Рюриковичей их представители перенимают данный восточный титул, который продолжает подчеркивать их независимость от Хазарии, а после ее разгрома Святославом — от Византийской империи. Правители последней, считая себя единственными наследниками великой Римской империи, претендовали на главенство среди всех окружающих их народов. Претензии эти подчеркивались титулом цесарь, производным от Юлия Цезаря, которым величались византийские императоры. Приняв христианство из рук Византии, русские великие князья незамедлительно заимствуют этот новый императорский титул, преобразованный на русской почве в слово царь. Судя по всему, впервые начал его использовать сын крестителя Руси Ярослав Мудрый. Во всяком случае, граффити № 8 на стене Софийского собора в Киеве сообщает о его смерти в 1054 г. следующим образом: «В (лето) 6562 месяца февраля 20-го кончина царя нашего…»[346] С тех пор отечественные летописи и другие письменные источники неоднократно используют этот титул по отношению к различным русским князьям: Изяславу Мстиславичу, Владимиру Мономаху, Игорю Ольговичу, Роману Мстиславичу, Роману Ростиславичу, Андрею Боголюбскому. После татаро-монгольского нашествия Русь подпадает под иго этих кочевников, и данный титул исчезает из употребления в княжеской среде и применяется летописцами лишь по отношению к татарским ханам. Однако стоило лишь Дмитрию Донскому нанести поражение этим поработителям на Куликовом поле, оз