— Гони контракт, сука! Иначе забью нахрен! — зашипел я на трясущегося от боли и ужаса директора, и для пущего эффекта слизнул кровь с костяшек правого кулака. Увы, свою — из-за неосмотрительно сброшенных на стол перчаток, не привычные к жесткой рубке костяшки актера, после серии апперкотов, покрылись кровавыми ссадинами. — Ну! Живо!
Последний окрик возымел эффект. И на полусогнутых метнувшийся в шкафу Жан-Люк тут же выдернул из пестрого многообразия выстроившихся в пять рядов разноцветных корешков малиновую папку со второго ряда. Быстро пролистав ворох хранящихся в ней и зафиксированных стальными скобами пухлых файлов с документацией, ближе к концу он добрался-таки до нужного и вытряхнул из целлофановой оболочки стопку бумаг, сшитых с верхнего левого края единственной скрепкой.
— Вот и стоило так упрямиться из-за такого пустяка, — хмыкнул я, выдергивая из трясущихся пальцев толстяка контракт Бэне.
— Все равно, тебе это с рук не сойдет, — рискнул окрыситься в ответ Жан-Люк. — Когда я сниму следы побоев…
— Ой, я тебя умоляю, какие следы побоев, — отмахнулся я. — По роже я тебя не бил. А на таких жирных телесах гематомы еще не скоро проступят. Если вообще появятся.
— А разбитый телефон⁈ А насильно прерванный звонок в?..
— Слышь, балабол, заткнись, пожалуйста, читать мешаешь. Или я ща сам тебя заткну!
— Да молчу я, молчу, — затравленно вжался в стену Пэже.
— Ну че там? — буркнул я под нос, неспешно листая разложенный на столе контракт… В отличии от разговорного французского, текст на чужом языке (как выяснилось только что) давался мне гораздо труднее. Читать-переводить французские слова я мог, но делал это неуклюже-медленно, и без помощи Каспера мое изучение многостраничного контракта грозило затянутся на часы. Что, разумеется, было недопустимо, учитывая наше аховое положение в фактически захваченном силой директорском кабинете.
Потише переворачивай, читать не успеваю, — заворчал в ответку Каспер.
— В смысле?.. — неожиданно в параллель с соседом откликнулся и слухастый директор.
— Млять! Те че было сказано⁈ — зло зыркнул я на Жан-Люка.
— Ну ты ж вопрос задал? — примирительно развел руками толстяк.
— Так не тебе ж!
— А кому тогда? Нас же здесь двое.
— Млять!..
От повторной взбучки директора спас Каспер, вдруг заоравший под черепушкой:
Вот оно! Кажись, нашел!
Глава 35
Последний лист контракта, к которому привлек мое внимание Каспер, определенно чем-то неуловимо отличался от стопки предыдущих, однако чем именно — дошло до меня не сразу.
Сложенные в слова ряды букв оставались здесь такими же убористыми и безупречно ровными, как и остальной, отпечатанный на принтере текст контракта. Но обнаруженные при более внимательном изучении: чуть изменившийся цветовой тон чернил, появившийся легкий наклон и замена части печатных букв прописными аналогами, привели к шокирующему открытию, что завершающая часть длинного документа вовсе не печаталась на принтере с остальным текстом, а была написана от руки.
— Ну вот же, полюбуйтесь, — я сунул последнюю страницу под нос директору. — Здесь черным по белому прописано: «…обязуется всячески содействовать активному продвижению актерской карьеры Сача Бинэ…» и «…гарантирует по итогам года попадание актера Сача Бинэ в сотню самых высокооплачиваемых артистов Франции…». А от меня требуется лишь: «…максимально достоверно соответствовать образу персонажа — маркиза де’Бинэ Сача…» и «…достойно выносить все тяготы вживания в роль далекого предка…». Я свою часть обязательств исполнял безупречно. А вот ваша студия…
— А при чем здесь моя студия-то? — негодующе фыркнул в ответ Жан-Люк. — Ты глаза-то разуй! То, что ты мне показываешь, Сача, это лишь приложение к контракту — отдельный документ, заключенный между вами с дядей, к основному студийному контракту отношение имеющий весьма опосредованное. Потому с требованием исполнения обязательств, прописанных здесь, ко мне ты обратился точно не по адресу. Это дядька взял на себя письменные обязательства превратить тебя в звезду экрана, а вовсе не моя студия. Уж извини, дружище, но предъява, определенно, не по адресу.
Выходит, ты оказался прав: скотина Франц обвел меня вокруг пальца, — заныл Каспер в параллель с объяснениями месье Пэже. — Когда давали контракт для прочтения, этого приложения там точно не было. Вероятно, дядя незаметно подсунул его перед подписью. Ненавижу гада!..
— Но, ведь, без вашей помощи, дядя Франц не сможет сделать из меня знаменитого актера? — спросил я директора.
— Повторяю, вопрос не ко мне. Езжай у своему хитрецу-дядьке и требуй объяснения от него, — заметно приободрившись от моей растерянности, Жан-Люк отступил от стены и даже попытался выдернуть листы контракта из моих пальцев. — А пока что, будь добр, вернуть подотчетный документ…
— А хотите фокус? — перебил я, легко вырывая листы контракта обратно их потной ладони толстяка.
— Сача, прекращай! Эта шутка уже чересчур затянулась! — начал было снова возмущаться Жан-Люк и вдруг ошарашенно примолк, когда я, смачно харкнув на ладонь, провел ей по рукописному тексту приложения.
Влага слюны легко размыла чернила, и за проведенной ладонью на бумаге остался безобразный багровый след.
— Ну это, знаешь ли, переходит уже все границы! — взъярился очухавшийся от короткого столбняка Жан-Люк и, цапнув за контракт уже двумя руками, таки вырвал его у меня. — За порчу документа ответишь отдельно! И…
— Глаза разуй, директор, — перебил я, демонстрируя испачканную бурыми разводами ладонь. — Это ж не чернила вовсе, а кровь!
— Да полно чушь-то нести! — заспорил Жан-Люк. — Сам специально своей кровью документ испачкал!
— Ааа!.. — отмахнулся я от прижавшего контракт к груди толстяка и шепотом добавил: — Каспер, если хочешь избавиться от этого дерьма, повторяй за мной.
— Что ты там бубнишь? — насторожился слухастый толстяк.
— Я разрываю кровавый договор с Францем Бинэ… — торжественно продекламировал я, игноря директора.
Я разрываю кровавый договор с Францем Бинэ… — эхом откликнулся под черепушкой Каспер.
— … Из-за несоблюдения последним возложенных на себя обязательств!
…Из-за несоблюдения последним возложенных на себя обязательств!
— Да ты рехнулся, Сача! — попятился от меня в дальний угол Жан-Люк.
Я же, не обращая внимание на испуганного директора, мазнул испачканной правой ладонью по костяшкам левой и, добавив таким макаром свежей крови Сача к чернильной крови Франца, душевно припечатал себя в солнечное сплетение.
Прислушавшись к внутренним ощущениям, никаких физических изменений от наложения кровавой печати я не почувствовал. Зато через несколько секунд услышал вой приближающихся полицейских сирен из окна.
— Ну все, допрыгался! Это точно по твою душу! — позлорадствовал из своего угла Жан-Люк.
Выглянув в окно, я увидел подруливающие друг за дружкой к крыльцу студии полицейские машины, из которых выскакивали вооруженные автоматами жандармы и, не тратя ни мгновенья, тут же бежали внутрь нашего здания…
Донесшийся вскоре из коридора быстро нарастающий топот ног подтвердил наихудшие опасения.
Раздавшийся через несколько секунд требовательный стук в дверь поставил окончательную точку в ожидании грядущей неизбежности.
— Откройте! Это полиция!
— Входите, господа! Не заперто! — тут же откликнулся воспрявший духом директор.
Нет! Так не честно! Не оставляй меня с ними!.. — завопил в параллель с Жан-Люком Каспер, реагируя на то, как я, отступив к бару, потянулся за пузатой бутылкой арманьяка.
Ответить бедолаге я уже не успевал. Потому как торопливо забулькал опрокинутой посудиной с алкашкой, на считанные секунды опередив толпу ворвавшихся в кабинет автоматчиков.
Чьи-то сильные руки почти сразу же вырвали у меня недопитую бутылку…
Мощный толчок в спину опрокинул грудью на стол…
Оказавшиеся за спиной руки тут же безжалостно выкрутили…
Но зашипеть от боли я уже не успел…
Запущенный провалившимся в желудок арманьяком маховик процесса переноса сознания раскрутился-таки на полную мощность. И реальность привычно плыла перед глазами, сменившись серым маревом перемещения во времени и пространстве.
Глава 36
Обнаженное, мокрое от пота тело юного маркиза раскинулось на шелковых простынях. А рядом, уткнувшись лбом в мужское плечо, так же с надрывом дышала очаровательная юная француженка… Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, что мой перенос в тело де’Бинэ случился аккурат после только-только завершившегося соития маркиза с этой барышней.
— Сача, я на минуточку, освежиться, — мурлыкнула мне в ухо красотка. И, спрыгнув с кровати, метнулась к приоткрытой двери в соседнее помещение. — Если хочешь, присоединяйся, — обернувшись, добавила проказница, задержавшись на пороге. И, кокетливо вильнув голой попкой, скрылась (судя по раздавшемуся оттуда почти сразу же плеску воды) в ванной комнате.
Вернулся-таки, — хмыкнул под черепушкой утративший контроль над телом Каспер. — Долго, однако, на сей раз тебя не было.
— А ты, я смотрю, тут зря время не теряешь, — откликнулся я шепотом, приподнимаясь на локтях и осматриваясь по сторонам.
За розовым тюлем балдахина широченную кровать окружали стены с высокими потолками, драпированные бархатом так же насыщенных розовых тонов. А пара изящных белоснежных шкафчиков в дальних углах и заваленное всякими дамскими склянками трюмо с трехстворчатым зеркалом, напротив кровати, удачно довершили образ женского будуара.
Ты даже не представляешь, насколько прав, — хохотнул Каспер. — Дьявольщина! Мне пришлось буквально на изнанку вывернуться, дабы уломать малышку Жанет совершить это грехопадение.
— Надеюсь, это того стоило? — фыркнул я в ответ, откидываясь обратно на подушку.
Конечно до куртизанок, к которым я привык, Жанет еще, как до луны. Но свое неумение малышка с торицей компенсировала пылкой страстью. И вообще… Ведь хороша ж чертовка. Скажи?