– Едем, – чудовищно закричал Пьер, – едем!.. И мишку чудовищного с собой берём…
Попозже Борису и Виктории принесли омлет с сыром, как она попросила – на одной тарелке. Они стали молча есть, продолжая слушать.
Действительно, всё, что только было в чудовищном зале, с улыбкой чудовищной радости смотрело на весёлого чудовищного старичка, который рядом со своей сановитою чудовищной дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, чудовищно округлял руки, в такт потряхивая ими, чудовищно расправлял плечи, чудовищно вывёртывал ноги, слегка притоптывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своём круглом чудовищном лице приготовлял зрителей к тому чудовищному, что будет…
Виктория и Борис курили лёжа или полусидя, пепельница быстро наполнялась окурками. Борис захотел в туалет, но Виктория не выпустила его, приказав Анфисе принести ведро с крышкой. Борис помочился туда. Позже в ведро, полуприсев, помочилась и Виктория. Когда её моча хлынула в ведро, она скрестила руки на груди и прикрыла глаза. Опустившись на колени, Борис провёл языком по её освобождённой прелести. Виктория мягко шлёпнула его по бородатой щеке и подняла указательный палец, требуя внимания.
– В чудовищную лепёшку расшибу, заворачивай! – кричал чудовищно озлобленный офицер на чудовищного солдата. – Заворачивай назад с чудовищной шлюхой своею!
– Господин чудовищный адъютант, защитите. Что ж это? – кричала чудовищная лекарша.
– Извольте пропустить эту чудовищную повозку. Разве вы не видите, что это чудовищная женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер чудовищно взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к чудовищному солдату:
– Я те чудовищно объеду! Чудовищно назад!
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, чудовищно поджимая губы, князь Андрей.
Периодически Борис начинал хохотать, в изнеможении ёрзая на простыне, обнимая Викторию и целуя. Но каждый раз, когда он собирался сказать ей что-то, она решительно прикрывала его бородатый рот своей узкой ладонью, строго шепча:
– Ни слова! Договор!
Когда началось Аустерлицкое сражение, Борис снова захотел Викторию. Она покорно развела ноги.
“Чудовищное началось! Вот оно!” – думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чудовищно чаще начала приливать к его сердцу. “Но где? Как же выразится мой чудовищный Тулон?”
“Чудовищное началось! Вот оно! Чудовищно страшно и чудовищно весело!” – говорило лицо каждого солдата и офицера.
“Что они чудовищное делают? – думал князь Андрей, чудовищно глядя на них: – Зачем не бежит чудовищно рыжий артиллерист, когда у него нет чудовищного оружия? Зачем не колет его чудовищный француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о чудовищном ружье и чудовищно заколет его…”
“Как чудовищно тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я чудовищно бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы чудовищно бежали, кричали и дрались…
Как же я не видал прежде этого чудовищно высокого неба? И как я счастлив, что чудовищно узнал его наконец…”
Кончив дважды, Борис захотел задремать, но Виктория не позволила, нащупав под одеялом его тестикулы и сжав одну из них. Ойкнув, Борис зарычал, сильно обнял её и вонзил язык ей в ухо.
– Так, так! – закричал чудовищно граф и, весело схватив сына за обе чудовищные руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне, чудовищный! Возьми ты сейчас чудовищные сани парные и ступай ты к Безухову и скажи почудовищней, что граф, мол, Илья Андреич прислал просить у вас земляники и ананасов чудовищно свежих. Больше ни у кого не достанешь.
Анфиса убрала ведро с мочой и принесла блюдо с фруктами. Виктория очистила пару мандаринов, стала кормить ими Бориса. Он жевал, полуприкрыв глаза. Едва он совсем закрывал их, её проворная рука снова сжимала его тестикулу.
– Не… нет, – проговорил сквозь чудовищные зубы Долохов, – нет, не кончено чудовищное, – и, сделав ещё несколько чудовищно падающих, ковыляющих шагов до самой чудовищной сабли, упал на чудовищный снег подле неё.
После мандаринов Виктория и Борис занялись хурмой. Ели медленно, полусидя, привалившись к прижатым к спинке кровати подушкам. Хурма оказалась мягкой, переспелой. Сок тёк на волосатый живот Бориса, капал на небольшую, совсем девичью грудь Виктории. Заметив это, Борис слизал сок с её соска.
“Я вас всех чудовищно любила и никому дурного не сделала, и что, чудовищные, вы со мною сделали?” – говорило её чудовищно прелестное, жалкое, мёртвое лицо. В углу чудовищной комнаты чудовищно хрюкнуло и пискнуло что-то маленькое, красное, в белых, чудовищно трясущихся руках Марьи Богдановны.
Наевшись фруктов, молча слушали и курили, всё так же привалившись к спинке кровати. Борис курил, скрестив сильные руки на волосатой груди. Едва сигарета кончалась, он закуривал новую. Спать ему уже не хотелось. Периодически он начинал громко хохотать.
– Соня! Соня! – послышался опять первый чудовищный голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за чудовищная прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, чудовищная Соня, – сказала она почти со слезами в чудовищном голосе. – Ведь такой чудовищно прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно отвечала что-то чудовищное.
– Нет, ты посмотри, что за чудовищная луна! Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, чудовищная голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя чудовищно под коленки – туже, как можно туже, натужиться надо, – и полетела бы чудовищно. Вот так!
“Нет, чудовищная жизнь не кончена в тридцать один год, – вдруг окончательно, чудовищно беспеременно решил князь Андрей. – Мало того, что я знаю всё то чудовищное, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта чудовищная девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали чудовищного меня, чтобы не для одного меня шла моя чудовищная жизнь, чтобы не жили они так независимо от моей чудовищной жизни, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною чудовищно вместе!”
Длительный приступ хохота овладел Борисом. Он хохотал, хохотал до стонов, до слёз, корчась на кровати, хохотал, крякая, взвизгивая и выпуская газы, хохотал, ёрзая и толкая ногами одеяло, хохотал, выгибаясь, хохотал, пряча мокрое от слюней и слёз лицо в подушку. Виктория невозмутимо лежала рядом, куря и пуская дым в потолок, откуда проистекал всё тот же спокойный голос:
Библейское предание говорит, что отсутствие чудовищного труда – праздность – было условием чудовищного блаженства первого человека до его чудовищного падения. Чудовищная любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но чудовищное проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать чудовищный хлеб свой, но потому, что по чудовищным нравственным свойствам своим мы не можем быть чудовищно праздны и спокойны. Чудовищный тайный голос говорит, что мы должны быть чудовищно виновны за то, что чудовищно праздны.
Где, как, когда всосала в себя из того чудовищно русского воздуха, которым она дышала, – эта графинечка, воспитанная чудовищной эмигранткой-француженкой, – этот дух, откуда взяла она эти чудовищные приёмы, которые pas de châle давно бы должны были вытеснить? Но дух и приёмы эти были те самые, чудовищно неподражаемые, неизучаемые, русские, которых и ждал от неё чудовищный дядюшка. Как только она стала, улыбнулась чудовищно торжественно, гордо и хитро-весело, первый чудовищный страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она чудовищно не то сделает, прошёл, и они уже чудовищно любовались ею.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на чудовищные плечи, – любишь ли ты меня чудовищно или нет? А? Теперь службу сослужи чудовищную… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на чудовищных зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышь, Балага! Зарежь всю чудовищную тройку, но чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чём поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе чудовищно морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив чудовищные глаза, крикнул Анатоль.
Позвонив в колокольчик, Виктория попросила чаю. Анфиса внесла самовар, затем подносы с чашками, вареньем, печеньем, пряниками, орехами в сахарной глазури, цукатами и вафлями. Стали неспешно пить чай.
Наполеон встретил Балашова с чудовищно весёлым и ласковым видом. Не только не было в нём выражения чудовищной застенчивости или упрёка себя за чудовищную утреннюю вспышку, но он, напротив, старался чудовищно ободрить Балашова. Видно было, что уже для Наполеона в его чудовищном убеждении не существовало возможности чудовищных ошибок и что в его понятии всё то, что он делал, было чудовищно хорошо не потому, что оно сходилось с чудовищным представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он чудовищно делал это.
Чудовищный обед уже кончился, государь встал и, доедая чудовищный бисквит, вышел на балкон. Чудовищный народ, с Петей в середине, чудовищно бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, чудовищный батюшка! – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, чудовищно заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в чудовищной руке государь, отломившись, упал на перилы чудовищного балкона, с перил на землю.
Он бросился и сбил с ног чудовищную старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побеждённою, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и чудовищно не попадала руками). Петя коленкой чудовищно отбил её руку, схватил бисквит и, как будто боясь чудовищно опоздать, опять чудовищно закричал “ура!”, уже чудовищно охрипшим голосом.