Выполнить июльское постановление не удалось — в частности, из–за того, что в сентябре были значительно увеличены военные расходы. У руководства страны появилась надежда на революцию в Германии, которой оно собиралось оказать вооружённую поддержку. В результате возрос бюджетный дефицит, и его пришлось покрывать огромной эмиссией совзнаков[955].
Однако никакие меры по стабилизации советских денежных знаков не помогли — они быстро обесценивались. Создавалась совершенно реальная опасность полного вытеснения этих денег твёрдой иностранной валютой и золотом. Особенно большую опасность представляла собой золотая монета старой чеканки.
11 октября 1922 г. был подписан Декрет Совета народных комиссаров «О предоставлении Госбанку права выпуска банковых билетов». На его основе в обращение были выпущены банковые билеты в золотом исчислении. 27 ноября 1922 г. появилась первая партия из 200 000 советских золотых червонцев, всего до конца года их было выпущено на 3,6 млн рублей.
Они не менее чем на 25% обеспечивались драгоценными металлами (платиной, золотом, серебром) и устойчивой иностранной валютой по курсу на золото. А остальные 75% – легко реализуемыми товарами (товарными векселями) и другими краткосрочными обязательствами. Банковские билеты выпускались купюрами в 1, 3, 5, 10, 25, 50 червонцев, Каждый был приравнен к 10 дореволюционным рублям и формально заключал в себе 7,74234 г. чистого золота.
28 ноября червонцами была выдана первая ссуда. Её получил Льноцентр. Однако было решено эмиссию червонца нс форсировать. Госбанк, поддерживая «червонный голод», повышал спрос на «параллельные деньги».
Российский коммерческий банк был учреждён через месяц после декрета о введении червонного рубля в обращение и практически сразу начал производить операции с червонцами. Уже на заседании правления 14 декабря 1922 г. (Протокол № 12) было принято решение:
Открыть в Госбанке текущий счёт в червонцах, внести на этот счёт 5000 червонцев, обязаться3месяца их не востребовать[956].
Это давало право банку на льготные условия по переводным операциям. Активные операции с начала 1923 г. банк стал проводить исключительно в червонцах. Текущие же счета открывали в совзнаках, но в золотом исчислении.
Необходимость ведения операций сразу в трёх валютах на практике создавала много сложностей. Такая система исчисления требовала втрое увеличить штат счетоводов и конторщиков. Поэтому Роскомбанк, первым из банков с 1 февраля 1923 г. перешёл на исчисление в червонцах по веем операциям и стал осуществлять приём совзнаков в червонном исчислении с зачислением на текущий счёт. Другие банки постепенно перенимали опыт Роскомбанка и вводили расчёты в червонцах в течение 1923 г.
«Инициатива РКБ по переходу к червонному исчислению послужила одним из серьёзных толчков к постепенному переходу на это исчисление всех промышленных и торговых оборотов страны»[957].
Госбанк обязали беспрепятственно обменивать червонцы на совзнаки. Твёрдого соотношения между ними декрет не устанавливал. Червонцы сразу начали котироваться на вновь открытых биржах, и их курс стал определяться прежде всего состоянием спроса и предложения, а также предпочтениями рыночной клиентуры.
Устойчивость червонца Госбанк поддерживал валютными интервенциями, покупая и продавая их за золото и инвалюту на внутреннем рынке, а впоследствии и на международном. Чем ниже падала стоимость совзнака, тем выше поднимался престиж новой валюты.
Две советские денежные единицы сразу разделили сферы обращения: червонцы, как правило, использовались в оптовой торговле и в расчётах между государственными предприятиями и учреждениями (сперва вообще ими оплачивались только таможенные пошлины), совзнак же в основном применялся в розничной торговле и в денежном обороте в деревне.
Часто клиенты Госбанка разменивали полученные червонцы на совзнаки сразу, как только получали их в кассе, так как не знали, на что их потратить. Область их использования была действительно весьма узкой.
С октября 1923 г. червонец практически вытеснил совзнак, дореволюционные рубли и иностранную валюту из оборота и стал эквивалентом оценки стоимости всех товаров и валют. С этого времени уже большая часть расчётов производилась в червонном исчислении. А цены в червонцах стали общепринятыми и понятными для всего населения страны. Условный счёт на золото был прекращён.
Были выпущены и металлические червонцы, но они в обращение не пускались, а предназначались в основном для использования во внешней торговле.
Роскомбанк много сделал для пропаганды червонца за рубежом. Так, в Берлине он за свой счёт издал на английском, немецком и французском языках брошюру о червонце, объясняющую закон от 11 октября 1922 г. и разъясняющую значение червонца в системе денежного хозяйства Советской республики[958].
В результате иностранные банки стали приобретать червонцы. Первым это начал делать ещё 1 февраля 1923 г. немецкий банк Berliner Handelsgesellschaft, за ним английский Lloyds Bank. И за пять последних месяцев 1923 г. зарубежные банки вложили в червонцы 28,5 млн рублей золотом. Большая часть средств пришла из Англии[959].
Тогда же червонец начали котировать на иностранных биржах. Первыми в сентябре 1923 г. это начали делать в Китае (в Харбине и Шанхае)[960]. В марте 1924 г. за червонец на Нью–Йоркской бирже давали 5,2 доллара[961], то есть советский рубль котировался в 52 цента. В 1924 г. к Китаю присоединились Латвия, Эстония и Персия.
С марта 1925 г. червонец стал котироваться в Турции (в Константинополе).
Госбанк в 1924-1925 гг. принял решительные меры к внедрению через Русперсбанк червонца в Персии и удержанию его курса на номинальном уровне[962].
Весной 1925 г. операции с червонцами на Константинопольской бирже по поручению от Госбанка начинает проводить отделение Внешторгбанка.
В апреле 1925 г. итальянское фашистское правительство официально объявило о допущении червонца к котировке на итальянских биржах. Затем с июня он стал котироваться в Литве. В октябре 1925 г. — в Германии (Берлине) и Монголии (Улан–Батор). В начале 1926 г. червонец стал котироваться и в Японии, в Токио. Курс червонца в золотых рублях, пересчитанный по курсу доллара, держался в среднем на уровне 9,94-10,07 рубля, то есть на уровне своего номинала[963].
А тем временем в стране во все хозяйственные звенья внедрялись хозрасчёт и планирование. Благодаря этому государству удалось практически ликвидировать дефицит государственного бюджета — в 1922 г. он был огромным. Причём действенным оказалось не только сокращение расходов, к которому призывал Г. Я. Сокольников, но и увеличение доходов государственных предприятий. Для пополнения госбюджета были выпущены и реализованы четыре займа. В результате к началу 1924 г. дефицит бюджета составлял лишь 5,5%.
Проводилась налоговая реформа, налоги в 1924 г. стали принимать только в денежной форме.
Оценивая итоги денежной реформы, большинство исследователей выделяют особую роль в ней Григория Яковлевича Сокольникова, которого тоже, как и В. В. Тарновского, часто называют «отцом червонца» (но, как уже говорилось, заслуги Тарновского, весьма значительные, долгое время незаслуженно замалчивались).
С этим согласны не все. В частности, Ю. П. Бокарёв пишет:
Если попытаться выяснить общее между Сокольниковым и реформаторами денежной системы, то оно заключается только в едином стремлении стабилизировать курс рубля. Однако дальше начинаются сплошные расхождения. Нарком финансов был марксистом и полностью разделял трудовую теорию стоимости К. Маркса. Денежные же реформы 1920‑х годов опирались не на неё, а па сформулированную представителями австрийской школы экономистов теорию полезности. <…> Надо отдать Сокольникову должное — он не мешал реформаторам. Однако простое сопоставление его работ о денежной реформе с её реальным ходом не оставляет никаких сомнений в том, что нарком финансов не понимал действительного содержания реформы, не разбирался в тонкостях её осуществления.
<…> Ясно, что нет никаких оснований приписывать Сокольникову авторство денежной реформы. У него не было для этого ни опыта, ни достаточных знаний[964].
С этим можно частично согласиться, учитывая, что ещё весной 1922 г. Г. Я. Сокольников не был сторонником денежной реформы и отстаивал необходимость укрепления совзнака. Вот что он говорит в своём докладе на XI съезде РКП(б):
Прежде всего надо отчётливо признать, что найти выход из этого финансового кризиса силами финансовой техники, изобретательности финансистов, конечно, никак невозможно. Выход из финансового кризиса лежит только в выходе из кризиса экономического, конечно, только на основе подъёма нашей индустрии, конечно, только на основе подъёма нашего сельского хозяйства, конечно, только на развитии нашей внутренней торговли и на развитии нашей внешней торговли. Конечно, только на этой основе возможен выход из финансового кризиса. < …>
Вы можете со всех сторон слышать самые смелые проекты денежных реформ — они печатаются и на страницах наших газет. Одни предлагают перейти на золотую валюту, пустить в обращение серебро и золото; другие, как, например, т. Кузовков, предлагают перейти к размену бумажных денег на золотые слитки. Этих проектов чрезвычайно много — я засыпан целым рядом проектов денежной реформы, иногда самого фантастического свойства, которые исходят из самых разнообразных кругов — из крестьянской, рабочей среды, от бухгалтеров, чиновников и т. п. Все изобретают, все думают, что можно на