йти какой–то магический секрет, который дал бы возможность от плохих денег перейти к хорошим немедленно, сразу, на основании тех ресурсов, которые есть.
Это — глубочайшая иллюзия, и нужно сказать, что это прожектёрство надо отбросить самым решительным образом и сказать, что теперь, при нынешнем состоянии нашего народного хозяйства и нашего финансового хозяйства, никаких хороших, устойчивых денег государство дать не может[965].
Уже в середине 1925 г. появились первые признаки усиливающейся инфляции.
Стало ясно, что устойчивость червонца находится под угрозой вследствие увеличивающейся пассивности внешней торговли и расчётного баланса, чрезмерных кредитов, предоставленных советской промышленности и сельскому хозяйству, постоянно увеличивающейся зарплаты и уменьшающейся внутренней покупательной способности денег.
Собственное производство в 1925 г., по официальным сообщениям председателя СНК СССР А. И. Рыкова, составляло не более 76% довоенного и не было способно удовлетворить потребности растущего населения[966].
Были введены карточки на обувь и одежду. При этом перед магазинами всё равно выстраивались длинные очереди служащих, которые боятся, что товара на всех не хватит.
Государство было чрезвычайно заинтересовано в увеличении продукции промышленности в СССР. Оно предлагало с этой целью различным её отраслям, а также, хотя и в меньшей степени, сельскому хозяйству большие кредиты на пополнение оборотных средств, часть из которых, однако, шла на увеличение заработной платы.
Таким образом, в обращении быстро росло количество денег.
Конец Роскомбанка
Время шло, и становилось очевидно, что Роскомбанк не мог дальше развиваться в том виде, в котором он был создан в 1922 г. Решение о его открытии было вынужденным. В 1922 г. у молодого советского правительства не было выбора. Другими способами привлечь иностранные средства было нельзя: испорченная репутация после отказа от выплаты долгов, гиперинфляция, разруха как следствие Гражданской войны — не лучшие условия для инвестиций. В начале 1924 г. ситуация изменилась: были заключены первые международные экономические соглашения, иностранные государства одно за другим признавали Советский Союз, благодаря новой экономической политике удалось накормить население, во всяком случае сельское (составляющее большинство жителей СССР того времени), были открыты или готовились к открытию первые совзагранбанки, выполнявшие роль «форточек» в западный мир. Угроза гибели, нависавшая над молодым государством, стала рассеиваться, пришло время спокойных действий. У Советского Союза появились первые свободные деньги. Уже скоро решится вопрос с открытыми в 1922 и 1923 гг. концессиями, к концу 1920‑х гг. немногие из них будут действовать.
Но начать решили с концессионной кредитной организации, тем более что толка от неё было немного, причём как государству, так и акционерам. Российский коммерческий банк был обречён, романтический период закончился. Начался новый период конструктивной работы, накопления опыта, не менее сложный, но благодаря которому Банк для внешней торговли СССР стал в 1960‑е гг., безусловно, одним из самых влиятельных банков мира.
А тем временем Народный комиссариат внешней торговли, нуждавшийся в создании собственного кредитного учреждения для обслуживания советского экспорта и импорта и уже в декабре 1923 г. получивший разрешение на открытие экспортного банка, решил использовать для этого готовый банковский аппарат Российского коммерческого банка, превратив его в специальный Банк для внешней торговли. С этой целью были проведены переговоры, и по их итогам в марте 1924 г. акционеры Роскомбанка и Наркомат внешней торговли достигли соглашения, по которому Наркомвнешторг отказался от идеи создания самостоятельного банка. 16 апреля того же года Госбанк и Внешторг заключили между собой договор, в соответствии с которым последний покупал у Госбанка 40 000 акций Роскомбанка по номинальной цене 100 рублей золотом за одну акцию с купонами. 60% проданных У. Ашбергом акций перешло в руки Госбанка, 40% приобрёл Наркомвнешторг. Вся сумма должна была быть выплачена Внешторгом равными частями (по 1 млн золотых рублей) в четыре срока: 1 октября 1924 г., 1 апреля и 1 октября 1925 г., 1 апреля 1926 г.[967]
2 февраля 1924 г. правление Роскомбанка приняло решение о проведении 1 марта чрезвычайного общего собрания акционеров.
В повестке дня стояло два вопроса:
1. Изменение проекта устава.
2. Учреждение Банка для внешней торговли под наименованием «Российский коммерческий банк».
Как отмечает Э. Саттон, хорошие перспективы Роскомбанка на первом этапе объяснялись дружбой Ашберга с М. М. Литвиновым. Через эту связь, как говорится в отчёте Государственного департамента, Улоф Ашберг имел доступ к крупным суммам денег для осуществления платежей за товары, заказываемые Советами в Европе[968].
Сразу после важных организационных решений покинул банк и Макс Мэй. 24 марта 1924 г. правление на своём заседании рассматривает «заявление по телеграфу члена правления и директора Макса Мэя о его выходе из состава правления при сохранении звания директора». Окончательно жечь корабли он не хотел, однако в дальнейшем в списках директоров не значился.
Российский коммерческий банк, преобразованный в Банк для внешней торговли СССР, таким образом стал банком Наркомвнешторга, отстаивавшего его самостоятельное существование, чтобы иметь собственное кредитное учреждение в противовес Госбанку. Первым председателем правления Банка для внешней торговли СССР был избран В. К. Таратута.
В связи с изменением состава акционеров 7 апреля 1924 г. Совет труда и обороны внёс в устав банка необходимые поправки. В отличие от первого варианта новый устав стал более подробным, сохранив тем не менее в силе основные положения устава 1922 г.
Самое время рассказать подробнее о тех, кто создавал проработавший чуть больше двух лет, но оставивший яркий след в банковской истории нашей страны Роскомбанк.
Отдельный индивидуум не играет никакой роли
Улоф Ашберг[969]
Если использовать современную терминологию, то одними из первых иностранных агентов, получающих помощь из–за рубежа, были шведский бизнесмен — «красный банкир» Улоф Ашберг и его партнёр — русский, советский банкир, первый председатель Роскомбанка (фактически Внешторгбанка СССР) Владимир Тарновский.
Ашберг организовал предоставление иностранных грантов ещё в дореволюционную Россию, занялся созданием росзагранбанков ещё при Керенском и развернулся со своей «благотворительной» деятельностью при большевиках.
Его фамилия известна незаслуженно меньше, чем фамилии Парвуса и Хамера (Гамера).
Появление Российского коммерческого банка было закономерно, предпосылки к его появлению закладывались за много лет до его учреждения. Однако ещё в начале 1922 г. о нём не могло быть и речи.
И одну из ключевых ролей не только в истории создания банка, но и в становлении международных отношений молодой Советской России сыграл Улоф Ашберг.
Улоф, или Олаф, Ашберг (по–шведски Olof Aschberg) родился 23 июня 1877 г. в Стокгольме, умер тоже в Швеции в 1960 г., хотя большую часть жизни провёл в переездах. Шведский банкир еврейского происхождения (родители его были выходцами из России), по мнению современников, имел репутацию авантюриста и доказал способность улаживать самые щекотливые финансовые вопросы и проводить самые неожиданные финансовые операции.
Им занимались органы безопасности различных стран: французская разведка искала в его делах «германский след», российская — связь с революционными элементами, американская также признавала Ашберга коммунистом. Но вот его роль «в наведении мостов между Советской республикой и внешним миром», как считают исследователи, «была более значительной, чем Арманда Хаммера»[970]. А ведь Арманд Хаммер известен тем, что этот американский врач и предприниматель сотрудничал со многими советскими лидерами, от Ленина до Горбачёва.
12 мая 1912 г. Ашберг в Стокгольме создал свой первый банк. Это был Nya Banken (Новый банк) — рабочий банк с капиталом в 5 млн крон для предоставления рабочим кредита на льготных условиях. Он же стал и первым директором банка.
Уже в то время банкир проявлял большой интерес к рабочему и социалистическому движению. Не случайно партнёром по учреждению банка стал Карл Яльмар Брантинг, один из основателей в 1889 г. и лидеров Социал–демократической партии Швеции (СДПШ), а также 2‑го Интернационала.
В 1915 г. Ашберг вышел на Министерство финансов России. Последний министр финансов царской России Пётр Барк поручил ему заключить договор о предоставлении займа для России на финансирование военных грузов. С заданием он справился. Условия займа в 50 млн долларов сроком на три года были представлены группой американских банков и утверждены правительством и Николаем II 1 июля 1915 г. (по ст. ст.)[971].
Профессор Энтони Саттон пишет, что летом 1915 г. на Уолл–стрит появилась загадочная фигура — некий Улоф Ашберг, глава стокгольмского банка Nia Banken. Этот господин встречался с руководителями крупнейших финансовых компаний и предлагал (якобы от имени правительства России) новую схему распределения русских военных заказов, из которой исключалась Англия.
До Октябрьской революции российские революционеры использовали скандинавские страны как свою перевалочную базу. Они удачно располагались: вблизи России, в них действовало достаточно либеральное законодательство о политэмигрантах. Поэтому после поражения революции 1905 г. там скрывалось много российских революционеров. Через эти страны, в первую очередь Швецию, граничившую с Великим княжеством Финляндским (входившим в Российскую империю, но где были ограничены права российской полиции), в Россию переправляли нелегальную литературу, оружие, денежные средства.