ил в действенность Тридентского собора. Единственным выбором для кардинала оставался галликанский средний путь» (с. 152-153).
Отвернувшись и от Женевы и от Рима, кардинал вступал в диалог с англиканами и лютеранами. Тем самым он рисковал изоляцией. Екатерине Карл обещал победу и теперь разочаровал её, поэтому она стала искать новых советников. Королева–мать подумывала о политике терпимости. Так кардинал оказался между Екатериной и её протестантскими союзниками, с одной стороны, и ультракатоликами — с другой. Гизы решили, что при дворе оставаться не могут. Герцог уехал, расставшись с Екатериной и королём Наваррским по–хорошему. Он ждал неизбежного нового призыва.
Однако положение, которое обнаружили братья по возвращении домой в Жуанвиль, было много хуже ожидаемого. В Васси ересь подобралась к самим воротам их владений. По всей Франции Реформация набирала обороты: протестанты захватывали церкви, очищали их от папистских предметов культа, а монахов и священников запугивали или изгоняли. В ряде южных городов, таких как Монпелье, католические богослужения прекратились вовсе. В Гаскони дело Евангелия усугублялось обидами на крупных землевладельцев. Так, в ноябре 1561 г. 2 тыс. простолюдинов штурмом взяли замок католического барона де Фюмеля и убили его (с. 154). По всему юго–западу возникли местные католические лиги для защиты мессы и церквей от иконоборцев. В Париже проповедники открыто обвиняли корону в соучастии в протестантских бесчинствах, и сектантское насилие обострилось.
Гиз между тем отверг предложения испанцев возглавить католическую фракцию при дворе. Кардинал вернулся к себе в епархию и читал проповеди, лютеранский тон которых заметили многие. Узнав о его восхищении Книгой общих молитв, даже шотландские католики были возмущены флиртом кардинала с англиканством. Гизы вступили в переписку с Елизаветой. Однако наибольшие надежды они возлагали на своего старого друга герцога Вюртембергского. На встрече в Саверне в феврале 1562 г. немецкий князь призвал Франсуа воздержаться от пролития невинной крови. На следующий день кардинал проповедовал против культа святых и высказался за изменения в литургии мессы и церковной иерархии. Гизы обещали не преследовать сторонников «новой доктрины».
Встреча в Саверне не была обманом Гизов с целью нейтрализовать немецких князей в подготовке к надвигающейся гражданской войне, так как вопрос об их обращении в лютеранство не стоял. Напротив, Гизы рассчитывали на обращение самих лютеран. Успех их политики целиком зависел от способности продемонстрировать добрую волю. Однако новый порядок длился всего несколько недель: его в зародыше убил Васси. В ходе этой резни герцог де Гиз совершил худшее зло, какое мог сделать рыцарь, — нарушил слово чести. Позднее это мучило его на смертном одре.
Васси изменил Францию навсегда, но не изменил политики Гизов. В конце февраля 1562 г. пришла весть об Эдикте терпимости, изданию которого они давно противились. Однако назад в Париж Гизов позвали не ультракатолики, а Антуан Наваррский, теперь лидер тайных лютеран при дворе. И всё же отчаянные попытки найти мирное решение продолжались. Гизы вместе с Антуаном искали доктринальный компромисс, а летом кардинал выработал галликанский символ веры. Его содержание было столь взрывоопасным, что текст держали в тайне. Кардинал предложил устранить из мессы элементы жертвоприношения и читать её на разговорном языке, проводить причащение под обоими видами, убрать из церквей идолопоклоннические изображения и ежедневно проповедовать Евангелие. Эти предложения в целом отвечали лютеранским принципам. Однако мирные переговоры кончились ничем, и Франция оказалась на пороге гражданской войны. Васси послужил пропагандистским козырем кальвинистам, а в Англии и Германии Гизам больше не верили. Компромисс кардинала был разрушен.
В довершение всего провалились попытки кардинала подключить протестантов к работе Тридентского собора. В сентябре 1562 г. Карл во главе более 60 епископов и дюжины докторов выехал из Парижа для участия в этом соборе. Многие итальянцы и испанцы опасались, что так много неортодоксальных французов разбавят консервативных участников собора. Опасения были обоснованы: кардинал вёз галликанский символ веры и ему было велено предъявить длинный список злоупотреблений в церкви. У папы и его окружения появление кардинала Карла в Тренто вызвало панику: приехал человек, который вёл диалог с еретиками! На соборе кардинал быстро выдвинулся в лидеры оппозиции папской партии. Он спорил с догматиками, настаивал, что именно реформа морали вернёт еретиков в лоно церкви. Собор зашёл в тупик, а к Рождеству кардинал рвался вернуться во Францию, где вспыхнула гражданская война. Он осудил Рим как источник всех бед и тщетно изучал возможность перевести собор в Германию, подальше от влияния Рима и Мадрида.
Однако летом 1563 г. в отношениях Карла с Пием IV наступила оттепель. Папа вызвал его в Рим на личную аудиенцию и разместил близ своих покоев. Постепенный переход кардинала к поддержке Тридентского проекта имел причиной не лесть и взятку со стороны папы. Карл вообразил, что Пий IV в самом деле желает реформировать церковь, а облегчила его переход от галликанского католицизма к римскому тяга к итальянской культуре. Долгое пребывание кардинала в Италии познакомило его с динамизмом католического возрождения в Южной Европе: он выгодно сравнивал эту духовность с узостью североевропейской евангелической традиции и её упором на Писание. Будучи знатоком музыки, кардинал был заинтригован новыми методами, с помощью которых основанная Филиппо Нери[330] в 1550‑е годы оратория применяла силу музыки для внушения мирянам благочестия. Важнее то, что обращение Карла было политически мотивированным: он находился в изоляции и имел слабые позиции. Гугеноты считали его главным врагом, а если бы он продолжал говорить о Реформации, стал бы не менее одиозной фигурой и для папы. Отказ от галликанского третьего пути был ценой за поддержание католического единства и проведения серьёзной реформы церкви. Превращение кардинала Карла в защитника римского католицизма стало поворотной точкой в истории Гизов и Франции.
19 декабря 1562 г. произошло сражение между армиями роялистов и протестантов при Дрё. Роялистами командовали Монморанси, маршал Сент–Андре и герцог де Гиз, а протестантами — Колиньи и Конде. Последние не искали битвы, а отступали после неудачного нападения на Париж к Нормандии, где собирались объединиться с английскими союзниками под командованием графа Уорика и использовать английские субсидии, чтобы заплатить своим волновавшимся наёмникам, которые составляли более половины 13-тысячной армии (с. 161). Путь к битве занял восемь месяцев. Чтобы подсластить пилюлю для католиков, Екатерина и её министры в Эдикте терпимости потребовали от гугенотов вернуть церковную собственность и запретили им строить церкви и собираться в пределах городов. Парижский парламент всё равно был недоволен, и перспектива терпимости заставила умеренных католиков выбирать: средняя партия сама разделилась посередине.
О резне в Васси 1 марта 1562 г. Париж узнал через два дня после события. Католики ликовали, а протестанты требовали правосудия. Екатерина призвала герцога в свою резиденцию в Монсо, чтобы держать ответ за содеянное. Другие члены триумвирата — коннетабль и маршал — настаивали на том, чтобы Франсуа игнорировал Екатерину и шёл на Париж. 16 марта он вместе с тремя братьями во главе более тысячи всадников вступил в город, приветствуемый знатью, чиновниками и горожанами. Городской совет обещал герцогу 20 тыс. воинов и 2 млн крон, если он примет титул защитника веры (с. 162–163). По мере приближения Пасхи насилие казалось всё более вероятным. По словам одного наблюдателя, в Париже так часто слышались выстрелы, что он создавал впечатление пограничного города. В конце концов обе стороны согласились вывести солдат из столицы, чтобы избежать дальнейшего кровопролития. Триумвиры отправились в Фонтенбло и по сути поместили Екатерину и Карла IX под домашний арест. Принц Конде уехал в Орлеан и 2 апреля поднял там своё знамя. Вместе с 73 другими протестантскими деятелями он подписал декларацию в защиту свободы и королевства.
Скорость, с какой протестанты мобилизовали свою армию и нанесли удар, ошеломила роялистов. В апреле — мае 1562 г. пали многие крупные города. В Тулузе, которую повстанцы не смогли взять, в ходе уличных боёв между ополчениями погибло 500 человек (с. 163). Католики избивали протестантов; после побед при Божанси и Морна те, со своей стороны, перебили защитников этих городов.
Герцог де Гиз не принимал участия в резне. Возможно, ему хватило Васси. Осенью в ходе осады Руана талант и удача вновь выдвинули его на первые роли. Англичане, вступившие в войну в надежде вернуть Кале, не смогли прислать подкрепление, и осаждённый протестантский гарнизон был обречён. Возвращение Екатерины к власти зиждилось на её способности выступать арбитром между фракциями, поэтому она не была заинтересована в немедленной победе любой стороны, а вела дело к сдаче Руана путём переговоров. Между тем 13 октября мушкетным выстрелом был смертельно ранен Антуан Наваррский. Возглавивший осаждающих Гиз предпринял общий штурм, через пять дней стены были пробиты и город пал.
Когда две армии сошлись при Дрё, протестанты сочли позиции роялистов слишком сильными, чтобы атаковать. Два часа войска стояли друг против друга, причём коннетабль стоял прямо против своих племянников. Затем протестанты всё же атаковали и разбили кавалерию коннетабля, захватив его в плен. Однако швейцарцы подтвердили свою репутацию лучших воинов Европы и отразили все атаки протестантской кавалерии. Гиз выждал, пока она окажется в беспорядке, и ударил. Конде был взят в плен, а Колиньи отступил. В битве пали 8 тыс. человек, 2/3 из которых были роялистами (с. 166). Таким образом, битва при Дрё стала катастрофой для всех сторон, кроме Гизов. Гибель такого большого количества дворян (роялисты потеряли более 500) развеяла ещё остававшиеся рыцарские сомнения в верности идеи убивать других французов. Пленение Монморанси поставило королеву–мать в полную зависимость от Гизов, и через три дня герцог был вновь назначен генерал–лейтенантом королевства. Дрё подтвердила, что герцог де Гиз — крупнейший полководец своей эпохи, а уважительное обращение с пленным Конде ещё больше повысило его репутацию.