егистрирован декрет Сорбонны о свержении Генриха III. Был учреждён совет из представителей трёх сословий. Главнокомандующим был избран Майенн, а кардинала де Бурбона объявили королём Карлом X. 1 августа Генрих III был убит доминиканским монахом, что Лига представила боговдохновенным деянием.
Однако избавление от Генриха III не решило основного противоречия Лиги. Её демократические идеалы находились в конфликте с требованиями администрации военного времени, которой были нужны не споры, а бюрократическое управление. Нехватку ресурсов восполнило испанское серебро. Для ведения войны всё больше требовались испанские войска. Несмотря на преимущество на поле боя, Генрих Наваррский не смог победить Лигу военным путём, и его конечная победа вовсе не была неизбежной. Если бы Лига нашла серьёзную католическую альтернативу, королевство, скорее всего, разделилось бы, как Нидерланды, на два враждебных государства — католический север, пользующийся поддержкой Испании и организованный (как те же Нидерланды) в соответствии с принципами представительного правления, и бурбонский юг, где абсолютная власть короля гарантировала религиозную терпимость. Кардинал де Бурбон умер в плену в 1590 г., но из–за войны Генеральные штаты собрались в Лувре избрать нового монарха лишь в январе 1593 г. Они не смогли договориться о кандидате по двум причинам — склок внутри Лотарингского дома и высокомерия испанцев. Свои сторонники были и у Генриха, сына герцога Лотарингского, и у Карла, герцога де Гиза. Однако Майенн, который был теперь главой семьи во Франции, не хотел уступить власть более молодому родственнику, и после апрельского совещания в Реймсе семья так и не пришла к соглашению. Посол Филиппа II, который рассчитывал на вознаграждение за оказанную Лиге поддержку, в мае потребовал от Штатов избрать инфанту Изабеллу. Если бы испанцы согласились на её брак с французским принцем, сделка была бы заключена. Однако Филипп переоценил свои силы и настаивал, чтобы Изабелла вышла замуж за Габсбурга — эрцгерцога Эрнеста, брата императора Рудольфа II[366]. Штаты наотрез отказались санкционировать переход короны к королю–иностранцу.
В июле испанцы дали добро на избрание Карла де Гиза и его брак с инфантой, но хотя 22-летний герцог пользовался поддержкой парижан, его не принимали всерьёз собственные родственники. Майенн почувствовал вкус власти и выдвинул неприемлемые условия, которые сводили племянника к роли марионетки. Рассорился Майенн и с герцогами Омалем и Эльбёфом.
Когда 22 июля Генрих Наваррский прибыл в королевское аббатство Сен–Дени с большой свитой, он знал о распрях в Лиге. Дата была выбрана искусно: в седьмое воскресенье после пятидесятницы, которое символизировало возрождённую жизнь, Генрих отрёкся от протестантизма. Католическая лига, уже подорванная войной и доминированием иностранцев, потеряла смысл существования. За следующие несколько лет весь клан Гизов, кроме набожного Омаля, который умер изгнанником в Испании, замирились с королём Наваррским, а теперь королём Франции Генрихом IV. Он мог позволить себе обращаться с прежними врагами щедро (те сгибались под тяжестью огромных долгов), но имел дело с каждым из них по отдельности, способствуя дальнейшему размыванию их клановой солидарности.
Смерть четырёхлетнего Франсуа Жозефа Лотарингского, седьмого герцога, от оспы 16 марта 1675 г. привела к концу мужскую линию дома Гизов, история которой насчитывала более 160 лет. Герцогство было упразднено, а наследство разделено. История не была добра к Гизам. Большинство комментаторов проявляли враждебность, причём материала у них было немало: после правления Франциска I в стране появилось много антигизовской печатной полемики, песен и шуток. Генрих I де Гиз стал синонимом мятежа, амбициозности и интриганства в духе Макиавелли. Впервые «чёрную легенду» Гизов популяризовали в Англии. Пьеса Кристофера Марлоу «Резня в Париже. Со смертью Герцога де Гиза», поставленная в 1593 г., принесла хорошую выручку благодаря десяти постановкам в следующем году. Во Франции полемический интерес к религиозным войнам возродился при Людовике XIV. В 1682 г. вышла официальная версия истории Католической лиги, написанная Луи де Маимбургом (в следующем году её перевёл на английский Драйден)[367].
В XVIII в. образ Гизов исказили ещё больше. Теперь их обвиняли в продаже «нации»; этот термин тогда и был изобретён патриотами. В 1789 г. появился список преступлений лотарингских принцев, которых всегда считали «врагами нации и короля Франции» (с. 300). В нём корни бед страны накануне революции прослеживались к правлению Гизов конца 1550‑х годов. На семью взвалили всю ответственность за гражданские войны XVI в. История Гизов дала большой материал романистам, а позднее режиссёрам; в XIX в. Гизы были романтизированы. Правда, на протяжении большей части XX в. историки избегали заниматься аристократией, считая её недостойным изучения предметом.
«Игнорировать Гизов более нельзя. Хотя правда, что в отличие от своих современников Валуа, Тюдоров, Габсбургов и Бурбонов их наследие зачастую неосязаемо и всегда двусмысленно, они тем не менее оставили в истории значительный отпечаток. Тридентский собор, определивший развитие католицизма на 300 лет, не мог бы иметь успеха без кардинала Лотарингского. Их открытая враждебность к протестантизму возникла позднее, чем считалось, но они весьма содействовали тому, чтобы остановить и обратить вспять волну Реформации во Франции. Сознательно или бессознательно, они содействовали приходу новой формы политики, которая была обращена за пределы круга традиционной элиты к народу и в которой была поставлена под вопрос сама природа монархического государства. С династической точки зрения Гизы были среди главных неудачников XVI в.: их мечты об империи оказались неуловимыми, и они не сумели крепко ухватить корону Франции, когда она уже была в их руках. И тем не менее то, что они в разные периоды стояли в оппозиции к величайшим династиям своей эпохи и ценой больших личных жертв вышли невредимыми из религиозных войн и династических перипетий XVI в., — свидетельство того, что впредь имя Гизов заслуживает более широкого признания» (с. 300-301).
Кэрролл Стюарт — профессор истории в Йоркском университете, Великобритания
Carroll S. Martyrs and Murderers: The Guise Family and the Making of Europe. Oxford etc.: Oxford University Press, 2009. XVI, 345 p. Реферативное изложение К. А. Фурсова
ГЛАВНЫЙ ЧАРОДЕЙ АНГЛИИ: ДЖОН ДИ
Г. Пэрри
В биографическом исследовании одной из наиболее любопытных личностей Англии в эпоху Елизаветы I[368] профессор истории Университета Нортумбрии в Ньюкасле Глин Пэрри показывает: вопреки сложившемуся мнению тот не был вселявшим страх суровым магом–затворником. Ди был неотъемлемой частью английского общества эпохи Тюдоров — именно по причине своей оккультной философии.
Джон Ди родился 13 июля 1527 г. в Лондоне в семье купца Роланда Ди и его жены Джейн. Будучи крещён, конечно, по католическому обряду (раскол Англии с Римом произойдёт позднее), он до конца жизни верил, что крестное знамение и повторение молитв уберегают от зла. Так Джон на всю жизнь сохранил в своём мировоззрении элементы католицизма, которые вплели представления мирян о магии в гибкий и привычный годовой цикл ритуалов. Даже в 1540‑е гг., когда Джон подрастал, верования в заклинания сохраняли популярность во всём английском обществе от королевского двора до низов. Критику протестантов «элитное» католическое духовенство приняло лишь постепенно, мало–помалу дистанцируясь от «народных» верований в магию. Это дистанцирование и привело к нападкам на Ди как «чародея». Сами церковные обряды — месса и другие — укрепляли веру в особый статус духовенства: ведь считалось, что распределение святого хлеба и святой воды наделяет защитной силой.
«В свете его более поздних оккультных исследований и “имперских” сочинений как–то неудивительно, что Ди вырос в церкви Св. Дунстана — жившего в X в. весьма почитаемого покровителя золотых дел мастеров, а значит, и алхимиков, который был известен своим мастерством в работе по драгоценным металлам… но слишком склонен к видениям ангелов и злых духов. Согласно легенде, в одном состязании он ухватил дьявола за нос раскалёнными щипцами, которые навсегда и стали символом Дунстана. Протестанты XVI века предпочитали пересказывать обвинения его в ведовстве и некромантии, которые сопровождали его репутацию в течение пяти столетий» (с. 3). Став архиепископом Кентерберийским, Дунстан короновал короля Эдгара[369], который послужит для Ди образцом первого «имперского» монарха Британии после Артура[370].
Джон Ди претендовал на происхождение от правителей Уэльса, даже от самих Артура и Кадваладра[371]. Однако на деле дом Ди (от валлийского дду «чёрный») происходил из валлийского графства Радноршир на границе с Англией и были это йомены–животноводы, вообще едва ли дворяне. В Лондон они перебрались, став мелкими торговцами. Роланд следовал примеру своего двоюродного брата Хью, который к 1514 г. стал йоменом короны, а в 1529 г. представлял город Вустер в парламенте.
В 1524 г. Роланд Ди женился на Джейн из семьи Уайлдов. Члены этой семьи служили в королевской палате и поддерживали связи с магнатом из графства Кент сэром Генри Уайаттом. Таким образом, брак Роланда был выгодным, так как принёс ему политические гарантии. У них с Джейн родились дочь и четверо сыновей. Роланд стал преуспевающим купцом, вступил в гильдию торговцев шёлком и бархатом (Mercers). Это позволило ему дать сыну неплохое образование: отец определил Джона в Челмсфордскую грамматическую школу, где мальчик освоил элементы латинской грамматики. Кстати, род занятий Роланда дал Джону возможность оценить силу чисел: ведь отцу приходилось быстро и точно считать размер и количество тканей, таможенных пошлин, обменный курс, прибыли и убытки. Торговцы тканями доминировали в экспортной торговле Англии, а уплачиваемые ими пошлины составляли важную часть доходов короны. Поэтому повышение статуса отца в гильдии позволило Джону по достоинству оценить значение военно–морской силы в «узких морях»