в-четвёртых, обеспечение не только самоокупаемости сети и безусловного эффективного выполнения поставленных перед ней задач, но и мобилизация дополнительных ресурсов для нужд Наркомата обороны и развития военно — промышленного комплекса. Ежегодно сеть перечисляла в сегодняшнем исчислении как минимум десятки миллионов долларов свободных наличных денег.
Кроме того, есть серьёзные основания полагать, что «Востваг» выполнял функции головной структуры по ведению экономической войны с Западом, совмещённой с продлённой в будущее компрометацией крупных западных финансистов, представителей торгового капитала и правоохранителей.
В связи с этим хотелось бы отметить следующее. В конце 1960‑х гг. в Соединённых Штатах была введена в оборот часть архивов ФБР, касающаяся второй половины 1920‑х — первой половины 1930‑х гг. Наибольший интерес вызвали дела из этих архивов, которые касались так называемой темы «об уникальном фальшивомонетчестве». В материалах было отмечено, что ФБР подозревало Советский Союз в масштабной операции по забросу на мировые и американский рынок фальшивых долларов и фунтов в самом начале Великой депрессии, в конце 1920‑х — начале 1930‑х гг. При этом особо отмечалось, что стопроцентных доказательств причастности Советского Союза получить так и не удалось. Из рассекреченных материалов явствовало, что значительная часть фальшивых долларов и фунтов поступала либо из Китая, либо из уважаемых европейских финансовых институтов. Особо было отмечено, что никогда — ни до, ни после — такого совершенства фальшивой валюты достигнуто не было. В материалах было высказано предположение, что обнаружена была лишь малая часть от общего количества вброшенных на рынок финансовых средств. Следует подчеркнуть, что обнаружение фальшивой валюты происходило либо в результате агентурной работы, либо технических ошибок в печати денежных знаков. Дополнительно отмечалось, что на судебных процессах обвиняемые лица, несмотря на вынесенные многолетние приговоры, виновными себя не признали и не дали никакой информации об источниках денег[765].
Об этом же рассказывается в главе «Как Сталин подделал доллары» книги «Я был агентом Сталина» Вальтера Кривицкого. Кривицкий был резидентом — нелегалом советской разведки в странах Западной Европы, стал невозвращенцем и покончил жизнь самоубийством в 1941 г. Беспристрастный анализ книги показывает две её черты. Подавляющая часть фактов, сообщённых В. Кривицким, впоследствии была подтверждена документами, извлечёнными в конце 1980‑х — начале 1990‑х гг. из Отдела специального хранения государственных и ведомственных архивов СССР. При этом сами по себе факты автором книги компоновались весьма произвольным образом и весьма тенденциозно истолковывались за счёт полного игнорирования контекста событий того времени и логики действий государственных руководителей СССР.
В упомянутой главе книги есть важные строки, корреспондирующиеся с материалами из архивов ФБР: «Фамилия Альфреда была Тильден. Он принадлежал к выходцам из Латвии в нашем управлении, во главе которого стоял генерал Ян Берзин.
— Вы ничего не понимаете, — сказал он. — Это же настоящие деньги. Они не имеют ничего общего с обычными поддельными дензнаками, они всё равно что настоящие. Я достал ту самую бумагу, на которой печатают деньги в США. Вся разница в том, что работа выполнена на наших печатных станках, а не на станках в Вашингтоне.
Берзин стал мне вновь объяснять, что весь план был разработан для Китая, где крупномасштабные операции такого рода возможны, но что он не подходил для Запада»[766].
В приведённом отрывке важно выделить несколько моментов. Во — первых, Я. Берзин был прямым руководителем С. Мрочковского, которому поручал особо конфиденциальные задания. Во — вторых, Альфред Тильден никогда не состоял в штате «Воствага», но по архивным документам упоминался в нескольких его сделках. В-третьих, ключевым моментом является тот факт, что для ведения финансовой войны Советский Союз использовал не поддельную, искусственно изготовленную бумагу, а настоящий материал, на котором печатались доллары и, возможно, фунты. Таким материалом могли располагать лишь доверенные учреждения Федеральной резервной системы США, над которыми был установлен хозяевами системы жесточайший контроль. Более того, судя по воспоминаниям, мало того что бумага была аутентичной, аутентичными были и клише. Достать клише можно было только через те же источники, что и бумагу, т. е. через ответственных работников, либо, возможно, хозяева ФРС в силу тех или иных причин обеспечивали МСКП оригинальной гербовой бумагой и клише для печатания долларов — на бесхозных складах таких бумаги и клише просто не бывает. В этом смысле Альфред Тильден был совершенно прав, когда отмечал, что это — настоящие деньги. Обнаружения же происходили из — за небрежности, когда из набора клише выбирались клише старого образца либо неправильно выбиралась логика печати номеров банкнот. Следует особо подчеркнуть, что подобные операции финансовой войны проходили в период резкого ухудшения советско — британских отношений, а также до того, как Советский Союз и Соединённые Штаты установили нормальные дипломатические и взаимовыгодные экономические отношения при президенте Ф. Д. Рузвельте. В то время действовал принцип «на войне как на войне».
Коротко о последующей судьбе выдающегося советского разведчика, талантливого предпринимателя и серьёзного учёного — химика Стефана Мрочковского. После прихода к власти Гитлера чета Мрочковских переехала в Париж, куда был перемещён центр сети «Воствага». В Париже к работе активно привлекались не только французы, но и мигранты из Германии и Италии. Сеть продолжала функционировать, выполнять все свои задачи в полном объёме. В 1939 г. С. Мрочковского арестовали и посадили в концлагерь. Однако в 1940 г. его выпустили. Впоследствии по возвращении в Советский Союз этот факт был поставлен ему в вину. Между тем вполне очевидно, что, выполняя функции, перечисленные выше, Мрочковский, несомненно, имел не только серьёзные связи в германском генералитете, но и знакомства (назовём это так) с людьми, для которых арест Мрочковского грозил крахом карьеры, а то и кое — чем похуже.
В 1940 г. Мрочковские уехали в Соединённые Штаты. Перед отъездом Мрочковский ликвидировал все фирмы МСКП и перевёл в СССР все находящиеся на счетах остатки финансовых средств. Нельзя не отметить, что указанный приказ поступил ещё до ареста С. Мрочковского и носил совершенно беспрецедентный по своей бессмысленности характер. Своими руками высшее советское руководство уничтожило разветвлённую, не имеющую аналогов в истории разведки многофункциональную сеть. Как бы там ни было, в Вашингтоне С. Мрочковского посещает начальник Разведуправления генерал — лейтенант Филипп Голиков. Он трижды встречается с Мрочковским на квартире у исполняющего обязанности военного атташе полковника И. Сароева. Окончательное закрытие МСКП подтверждается шифрограммой Голикова высшему руководству. В разгар катастрофических событий на фронте 31 августа 1941 г. он отправляет шифрограмму, которая сохранилась в архивах: «Я велел Томсону (псевдоним Мрочковского) дело кончать». В архивах не имеется документов, которые обосновывали бы это решение. В соответствии с указаниями центра в ноябре 1942 г. С. Мрочковский через Ближний Восток вернулся в СССР. Весной 1943 г. в Советский Союз прибыла его семья. Однако к этому времени Стефан Мрочковский уже находился в следственном изоляторе Лубянки.
В своей книге военный юрист и известный историк В. Звягинцев, проанализировав материалы, выяснил, что послужило основой обвинений корпусного комиссара Стефана Иосифовича Мрочковского, который оказался на Лубянке 18 января 1943 г. Он выяснил, что «показания о его шпионской деятельности в пользу немецкой и французской разведок были выбиты ещё до войны у осуждённых к расстрелу руководителей Разведупра Красной армии Берзина, Никонова, бывшего заместителя начальника Третьего отдела ГУГБ НКВД СССР Валика, бывшего руководителя отделения фирмы “Востваг” в Монголии Дайн Луидора и других. Суть обвинений сводилась к тому, что Мрочковский расшифровал сеть наших коммерческих предприятий за границей перед иностранными разведчиками, а возглавляемая им фирма “Востваг” оказалась “засорена шпионами”. Обвинение было основано на предположениях и бездоказательных общих фразах. В обвинительном заключении, например, отмечалось, что бывшие руководители разведывательного управления активно использовали руководимую Мрочковским сеть коммерческих предприятий в своих вражеских целях, что Мрочковского, арестованного в 1939 г. в Париже, выпустили из концлагеря при обстоятельствах, вызывающих подозрение и т. п.»[767].
Как пишет тот же Вячеслав Звягинцев, «несколько недель интенсивных допросов, а затем, когда даже для следователей становилась очевидной беспочвенность обвинений, об арестованных напрочь забывали. Для них начиналась пытка ожиданием предстоящего суда, растягивающаяся на годы. Арестованные находились в полной изоляции, не зная, когда состоится и состоится ли вообще суд. Они не знали, что происходит на войне, живы ли их близкие. О судьбе арестованных родственникам тоже ничего не сообщалось»[768]. Мрочковский не признал ни одного предъявленного ему обвинения. Несмотря на все виды давления, он не сломался. В результате советский разведчик и западный миллионер просидел в подвалах Лубянки в ожидании суда 9 лет. 26 августа 1952 г. состоялся суд, где кроме обвинения в шпионской деятельности С. Мрочковскому вменили в вину антисоветскую агитацию и пропаганду. Суд, естественно, признал Мрочковского виновным и приговорил к 15 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Через год после смерти И. Сталина С. Мрочковский по инициативе Л. Берии был освобождён, приговор в его отношении отменён, дело прекращено, и он вышел на свободу. Однако вскоре после освобождения Мрочковский тяжело заболел и больше не вставал с постели. В 1964 г., через 11 лет после освобождения, к чете Мрочковских пришёл один из руководителей ГРУ, принёс извинения — как он написал в пока не опубликованных воспоминаниях, ему «стыдно за то, что за все годы после освобождения никто из службы не пришёл к выдающемуся разведчику и не поинтересовался его делами и здоровьем». Вскоре после этого визита Мрочковский умер.