С одной стороны, Б. Муссолини предоставил «Фиату» огромные военные заказы. Фашистским режимом была создана уникальная финансовая система, стимулирующая промышленность. Суть её состояла в следующем. Крупные частные итальянские банки, в капитал которых вошло корпоративное государство, выдавали промышленности займы на пополнение оборотных средств сроком на один — два года, а вновь созданные специальные государственные структуры кредитовали инвестиционные проекты и перевооружение, выдавая займы под низкие проценты сроком на 10–20 лет. В значительной части эта система была сохранена в Италии и после краха фашистского режима и, пережив несколько метаморфоз, существует и по настоящее время. Наряду с этим Муссолини осуществил мощнейшую программу строительства шоссейных дорог по всей Италии и ввёл специальную программу сверхнизкопроцентного долгосрочного кредитования для покупки рядовыми итальянцами так называемых народных автомобилей, которые производил «Фиат»[771]. Вообще надо сказать, что разрекламированные социально — экономические достижения Гитлера в значительной мере являются жалким плагиатом гораздо более продуманной и целостной системы Дуче[772].
С другой стороны, Муссолини, как никто другой, постоянно вмешивался нс только в стратегическое, но и в оперативное управление крупными концернами, включая «Фиат», принудительно формировал номенклатуру выпускаемой ими продукции и, наконец, заставил «Фиат» отказаться от многих зарубежных проектов и инвестиций. И это при том, что «Фиат» под руководством Джованни Аньелли превращался в 1930‑е гг. в первую промышленную транснациональную корпорацию.
Имелось и ещё одно важное, особенно в контексте будущего А. Печчеи, обстоятельство. Несмотря на заключение Латеранских соглашений, у Папского престола были весьма натянутые отношения с Муссолини. Значительная часть кардиналов были явными или тайными врагами Дуче. Это важно по той причине, что у «Фиата» были крепкие и давние отношения с католической церковью. В акционерном капитале самого «Фиата» католическая церковь если и принимала, то очень небольшое участие. Однако в банках, с которыми всю первую половину века «Фиат» теснейшим образом взаимодействовал и частично владел, — в Банке Ди Рома и «Кредите Итальяно» — Ватикан имел не только значительное влияние, но и заметную долю собственности[773].
Семья Аньелли, вот уже 120 лет единолично контролирующая одну из крупнейших корпораций мира, относится к старой гвельфской итальянской аристократии и прослеживает свою родословную с XIV века из города Равенна. В роду Аньелли было много военных и прелатов различных рангов. Исторически семья поддерживала Папский престол даже тогда, когда короли Пьемонта и Сардинии выступали против Рима. Кстати, и сам Джованни Аньелли до того, как основал «Фиат», был офицером, а его партнёр, родовитый аристократ, играл заметную роль в итальянской армии. Интересно, что Джованни Аньелли, потомственный итальянский аристократ, быстро подружился с Генри Фордом, типичным селфмейдменом и выходцем из простой семьи. Они с удовольствием делились производственными секретами друг с другом, перенимали друг у друга самые передовые методы организации производства, а также методы социальной политики. В одной из немногих книг, посвящённых истории «Фиата» и семьи Аньелли[774], описываются дружеские беседы Генри Форда и Джованни Аньелли, где они решительно противопоставляют себя как промышленников финансистам — банкирам, полагая, что цель последних — это поглотить их предприятия и установить власть над миром. Также Дж. Аньелли и Г. Форда сближало, мягко говоря, неоднозначное отношение к лицам еврейского происхождения.
По ходу войны руководители «Фиата», будучи мудрыми, осведомлёнными людьми, всё более чётко понимали, что её итоги для Италии, а значит, и для «Фиата» будут катастрофическими. Фактически в 1942 г. «Фиат», как и другие крупные концерны, оказался перед угрозой полной остановки производства из — за отсутствия экспортного топлива и сырья. С учётом этих сложных обстоятельств Джованни Аньелли и его консильери, которого он готовил в преемники, профессор Витторио Валетга, что называется, играли в две руки. С одной стороны, они продолжали тесно сотрудничать с Муссолини, с другой — мягко говоря, не препятствовали деятельности А. Печчеи и других своих работников, вовлечённых в антифашистское движение.
В 1942 г. А. Печчеи совместно с Феруччи Парри, а также Бруно Пинчерле, Джузеппе Ромита — в будущем руководителями и членами кабинета министров Италии — возродили движение «Справедливость и свобода». Первый раз это движение возникло в 1930 г. в Париже под руководством Карло Росселли. Там с участниками движения активно общался юный Печчеи во время своего пребывания в Сорбонне. Вслед за его отъездом движение было разгромлено, а его руководитель Карло Росселли убит. В возрождённое движение вошли в основном инженеры, техническая и гуманитарная интеллигенция, мелкие торговцы и деятели искусств. Это движение было далеко от коммунизма и носило скорее социал — демократический характер. Главным же требованием движения было не только свержение Муссолини, но и превращение Италии из монархии в республику, т. е. низложение Савойской династии. Ячейки движения базировались на промышленном севере. Самые мощные подразделения «Справедливости и свободы» имелись в Турине на заводах «Фиата».
По своей численности отряды «Справедливости и свободы» занимали второе место после коммунистов и намного превышали боевые подразделения социалистов и иных противников режима Муссолини. В условиях активной борьбы с фашистами и нацистами главным вопросом были не люди и организация, а оснащение оружием, боеприпасами, современными средствами связи и т. п. Всего этого хронически не хватало. В немалой степени это было связано с позицией британцев. В ходе Второй мировой войны Черчилль настаивал на первоочередном вторжении в Италию, а не на открытии второго фронта во Франции. Одновременно именно британские части вели активные операции в Средиземном море и в Северной Африке. Соответственно, именно британцы взяли на себя поддержку групп сопротивления в Италии. Однако, в отличие от Франции и в какой — то мере Польши, руководящие органы итальянского сопротивления находились не в Лондоне, а на территории Италии. В результате британцы тормозили акции по поддержке отрядов Сопротивления, причём не только коммунистов, но и движения «Справедливость и свобода».
Здесь историческое расследование сталкивается с очередной загадкой Аурелио Печчеи. Лидером движения «Справедливость и свобода» был Феруччи Парри, в последующем премьер первого после освобождения правительства Италии. Он до своей смерти в конце 1960‑х гг. имел репутацию кристально честного человека и символа Сопротивления. В своих письмах, изданных в 1962 г. в Милане[775], Ф. Парри пишет: «Первые контакты “Справедливость и свобода” в моём лице установила с представителями союзников в Швейцарии ещё в сентябре 1943 г.». Между тем А. Печчеи пишет: «Однажды в 1942 г. я дерзко воспользовался… возможностью и вместе с одним из моих друзей пробрался в расположенный в Берне центр американских разведывательных служб в Европе. Там мы заявили решительный протест командованию союзников и потребовали от них немедленных поставок снаряжения для наших боевых групп, действовавших в горных районах… Может быть, как раз благодаря дерзости миссия наша оказалась в конечном счёте успешной, ибо после этого не только значительно увеличилась помощь союзников боевым отрядам организации “Справедливость и свобода”, но и нам с другом удалось уцелеть и не угодить в тюрьму». Возникает когнитивный диссонанс. Как два человека, имеющих безупречную репутацию, принципиально расходятся относительно важнейшего эпизода в истории движения итальянского сопротивления?
Разгадка заключена в личности того, с кем контактировали в Швейцарии А. Печчеи и Ф. Парри. Не так давно были опубликованы материалы[776], позволяющие сделать однозначный вывод о том, что А. Печчеи называет точные даты. В книге содержится один из докладов Даллеса за конец 1942 г., где он упоминает о молодых энергичных итальянцах, которые рассказали ему о текущем состоянии партизанских действий против режима Муссолини и немцев. По результатам встречи он принял решение рекомендовать американской стороне оказать им максимальную и быструю поддержку. В то же время в книге имеются документы, подтверждающие более позднюю встречу А. Даллеса и Ф. Парри.
Чтобы понять, в чём дело, нужно внимательно ознакомиться с личностью Аллена Ф. Даллеса, его биографией и ролью, которую он играл в Швейцарии. Семья Даллес относится к своеобразной американской аристократии. Многие поколения семьи особенно преуспели на дипломатической и иной государственной службе. Старший брат Аллена Даллеса Джон Фостер Даллес после войны был госсекретарем, а сам Даллес вместе с Уильямом Донованом стал сначала создателем, а с 1953 по 1961 г. — директором ЦРУ. Для исследования принципиально важно, что братья Даллес занимали ответственные посты в одной из старейших и влиятельнейших международных адвокатских фирм Sullivan & Cromwell. Если Аллен Даллес в фирме занимался прежде всего лоббистскими функциями, то его старший брат входил в руководство.
Известные расследователи С. Данстейн и Д. Уильямс так описывают прибытие и первые дни Донована в Швейцарии: «Первоначально “Дикий Билл” Донован рекомендовал Даллесу отправиться в Лондон для координации взаимодействия Управления стратегических служб (прообраз ЦРУ. — И. С.) и британской разведки. Даллес запротестовал и взамен предложил создать отделение специальной разведки УСС в Швейцарии. Он руководствовался различными побуждениями. Разумеется, он хорошо знал эту страну и её столицу и вполне сносно говорил по — немецки. Но и на уровне личных предпочтений бонвивана, ценившего изысканную пищу, вина и общество прекрасных дам, Берн привлекал Даллеса горазд больше, чем разрушенный бомбами Лондон. Кроме того, в оккупированной Европе Швейцария являлась центром нелегальных деловых и банковских операций. Как успешный юрист фирмы Sullivan