Наряду с разработкой общей теории экономического неравновесия, ещё живя в СССР, А. Кацеленбоген, создал трёхмерную модель экономики с учётом военно — промышленного сектора. Эта модель после его эмиграции в США была использована с подачи Эдварда Люттвака и Уильяма Кейси при разработке и реализации финансово — экономической войны против СССР во времена президентства Р. Рейгана. Кроме того, уже будучи в США, А. Кацеленбоген создал оригинальную теорию неантагонистических игр, которая в настоящее время лежит в основе стандартных процедур по модерации жёстких конфликтов и перевода их из военной в мирную фазу.
По своему образованию Кацеленбоген был математиком. В силу борьбы в СССР в 1950‑е гг. математических и физических школ, разделившихся по этническому признаку, Кацеленбоген не стал продолжать математическую или физическую карьеру, а занялся экономикой. В это время в СССР была реабилитирована кибернетика, и люди, разбиравшиеся в математике, стали цениться в экономических институтах Академии наук СССР буквально на вес золота. На этой же волне в 1963 г. был создан Центральный экономико — математический институт (ЦЭМИ) во главе с академиком Н. Федоренко. А. Кацеленбоген возглавил в институте один из ведущих научных отделов, занимавшихся разработкой моделей экономической динамики или, как тогда было принято говорить, социалистического расширенного воспроизводства.
Впервые в мировой практике почти за год А. Кацеленбоген разработал достаточно простую, но имеющую большой эвристический и прогностический потенциал, модель. Как в классической, так и в марксистской политэкономии и даже в буржуазной неоклассике было принято делить весь производительный сектор экономики на две части: первое и второе подразделения. Революционной инновацией А. Кацеленбогена стала идея о том, что существует и третье производительное подразделение — военно — промышленный комплекс. До Кацеленбогена традиционно ВПК относили к части экономики, не участвующей в расширенном воспроизводстве. При этом, в отличие от первого и второго подразделения, третье подразделение являлось, согласно Кацеленбогену, производительным лишь при определённых условиях. Эти условия получили в мировой литературе наименование «условий Кацеленбогена».
Собственно, ничего сверхъестественного в этих условиях не было — они лишь фиксировали выводы здравого смысла, но для экономической науки и практики оказались открытием. Первое условие было связано с фактическим использованием конверсионных возможностей ВПК. Иными словами, в том случае, если технологии, появившиеся в ВПК, находили применение в гражданском секторе, первом и втором подразделениях, то и третье подразделение оказывалось производительным. Второе условие фиксировало тот очевидный факт, что в случае, если расходы на подготовку и ведение войны превышали прямые и косвенные доходы, полученные в результате победного завершения войны, то, опять же, третье подразделение оказывалось производительным. Наконец, третье условие было наименее очевидным. Оно состояло в том, что коль скоро страна на протяжении минимум 15-летнего периода имела незатухающую динамику темпов экономического роста, то третье подразделение опять же признавалось производительным. В основе третьего условия лежало соображение, что существование третьего подразделения обеспечивало жизнеспособность экономики и выживание страны в условиях агрессивного внешнего мира. Столь подробное описание модели Кацеленбогена потребовалось для того, чтобы понять смысл его бесед с А. Н. Косыгиным и причины, побудившие премьера неоднократно приглашать к себе академика Н. Федоренко и А. Кацеленбогена.
Как рассказывал Кацеленбоген, премьера в ходе бесед интересовали два вопроса. Первый — это предельный уровень третьего подразделения, при котором оно будет оставаться производительным. Иными словами, А. Н. Косыгин пытался понять для себя, какова граница доли военных расходов в государственном бюджете и ресурсах на воспроизводство, которые без ущерба, а лучше и с пользой для себя, может нести Советский Союз. Согласно Кацеленбогену, по результатам бесед у них с академиком сложилось впечатление, что А. Н. Косыгин по состоянию на 1965 г. считал наиболее вероятным навязывание Советскому Союзу гонки неядерных либо ядерных тактических вооружений. По его мнению, американцы вряд ли и далее будут рисковать, балансируя на грани возникновения тотальной атомной войны, и, скорее всего, начнут переговоры по замораживанию либо даже сокращению стратегических ядерных вооружений. Но при этом определённые круги в их руководстве постараются использовать гонку вооружений как экономическое оружие против СССР.
Поскольку ЦЭМИ с момента своего создания и вплоть до последних дней существования Советского Союза имел прерогативу высказывать любые, даже категорически недопустимые для других институтов Академии наук мнения, которые можно было списать в крайнем случае на свойственную математикам идеологическую безграмотность, то руководство страны вызывало директора института только в тех случаях, когда хотело получить ответы, выходящие за пределы традиционных точек зрения. Понимая это обстоятельство, как вспоминал Кацеленбоген, они попросили у А. Н. Косыгина несколько месяцев на детальную проработку и просчёт вариантов и в декабре 1965 г. представили ему свои соображения. Суть их сводилась к следующему. В силу определённых особенностей Советского Союза, по мнению А. Кацеленбогена, конверсионная составляющая ВПК неизмеримо слабее, чем на Западе. Соответственно, и общепроизводительный потенциал ВПК в обычных условиях уступает западному. При этом, поскольку общий экономический потенциал СССР заметно меньше, чем у США и их союзников, то длительную гонку вооружений в интервале 12–15 лет он просто не сможет выдержать. С другой стороны, по мнению разработчиков ЦЭМИ, советская экономика несоизмеримо превосходила западную, особенно в её американском варианте, по своему мобилизационному потенциалу. А потому и военно — промышленный комплекс по своей технологической динамике превосходил западный, несмотря, а во многом и благодаря общему технологическому отставанию экономики СССР. Отсюда авторы доклада делали вывод о том, что парадоксальным образом в краткосрочном плане в течение пяти — максимум десяти лет гонка вооружений может оказаться выгодной для СССР, так как усиливает его позиции. В долгосрочном же плане, начиная от 15 лет, она будет иметь просто катастрофические последствия для советской экономики. По воспоминаниям Кацеленбогена, Косыгин внимательно изучил их доклад, однако больше к нему не возвращался. На очередной встрече, состоявшейся уже в феврале — марте 1966 г., вопреки ожиданиям учёных, разговор зашёл не об их докладе, а об экономической реформе.
Одним из самых устойчивых мифов сегодняшнего времени, который сформировался ещё во времена М. С. Горбачёва, является миф о А. Н. Косыгине как главном инициаторе реформы по Евсею Григорьевичу Либерману. Эта реформа и в народе, и в научной литературе получила название «косыгинская экономическая реформа». Безусловно, у этого мифа есть рациональная основа. По факту идеи статей Е. Либермана в «Правде», а также его разработки действительно легли в основу экономической реформы 1965 г., а он сам получил статус консультанта А. Н. Косыгина. Соответствует реальности и то, что именно на Косыгина была возложена ответственность за перевод теоретических положений на язык нормативных документов, а затем реализация этих документов в хозяйственной практике. Также объективной реальностью является факт, что торможение, а затем и сворачивание реформы уже на рубеже 1970‑х гг. означало резкое ослабление позиций А. Н. Косыгина и понижение его статуса с фигуры, практически равной Л. И. Брежневу, до как максимум третьего человека после Л. И. Брежнева и М. А. Суслова.
Анализ столь сложного и неоднозначного процесса, как экономическая реформа конца 1960‑х гг., выходит за рамки данного исследования. В контексте последнего важно отметить лишь несколько обстоятельств. Впервые в целостном виде принципиальные положения реформы, ошибочно получившей название «косыгинской», были сформулированы в 1962 г. в статье Е. Г. Либермана «План, прибыль, премия», напечатанной в «Правде». В статье впервые предлагалось сделать критерием эффективности работы предприятия прибыль и рентабельность и увязать с ними вознаграждение за труд. В Польше и Венгрии это было уже реализовано. Однако в СССР такие мысли были опубликованы впервые, тем более в партийной газете.
Сразу после выхода статьи А. Микоян и тогдашний главный редактор «Правды» Павел Сатюков подробно рассказали о статье Н. С. Хрущёву и рекомендовали попробовать идеи Либермана на практике. В 1962 г. Хрущёв дал добро на проведение хозяйственного эксперимента по Либерману. Он проводился на предприятиях швейной промышленности, на шахтах, а также в ряде транспортных предприятий. Косыгин, будучи в то время заместителем председателя Совета министров СССР и председателем Госплана, в официальных документах выступал против реформы по Либерману, считая её непродуманной и неприменимой в отраслях тяжёлой промышленности и машиностроения. Однако после Октябрьского 1964 г. пленума ЦК КПСС в «Правде» появился новый главный редактор — академик А. Румянцев, который опубликовал новую статью Либермана «Откройте сейф с алмазами».
Как в 1980‑е — начале 1990‑х гг. автору текста рассказывали независимо друг от друга Валерий Аграновский и Александр Бовин, Евсею Либерману в наибольшей степени покровительствовали главный редактор «Правды» академик А. Румянцев, тогдашний начальник отдела ЦК КПСС А. Н. Яковлев и, как это ни удивительно, М. А. Суслов. Именно Суслов после того, как Л. И. Брежнев был избран генеральным секретарём, при подготовке одного из докладов в Завидове посоветовал Л. И. Брежневу обратить внимание на талантливого экономиста из Харькова, который сформулировал дельные предложения. Как вспоминал А. Е. Бовин, Брежневу упрощённый пересказ идей Либрмана в изложении Суслова запал в душу, и он часто повторял своим спичрайтерам: «Мы, товарищи, должны дать людям заработать и отдохнуть. Народ и так уже натерпелся. Теперь ему пожить надо». Сегодня мало кто помнит, что начало экономической реформы совпало по времени с переходом на пятидневную рабочую неделю. Эти меры, прочно увязанные в народном сознании с новым партийным руководством, заметно повысили авторитет Л. И. Брежнева как руководителя страны, заботящегося о жизни простых людей.