Члены организации проходили подготовку в Ливане, а на миссии их отправляли из Дамаска. Если за границей их арестовывали, в паспортах находили сирийские штампы, а на допросе они признавали, что обучение проходили в долине Бекаа, т. е. на территории под контролем Сирии. Стратегией Абу Нидаля было присосаться к стране — хозяину, предложить ей свои услуги, чтобы казаться необходимым, а затем втянуть её в свои акты насилия, чтобы шантажировать. По сути он говорил: «Предайте меня — и я всё открою» (с. 134).
Между тем мятежные полковники ФАТХ перессорились, а хотя Арафат и был изгнан из Бейрута израильтянами, из Дамаска — сирийцами и из Северного Ливана — своими мятежниками, ему удалось сохранить свободу манёвра, укрепив связи с Египтом и Иорданией. На оккупированных территориях он по — прежнему был высшим символом палестинского национализма. Чем больше мятеж выглядел сирийским заговором против Арафата, тем меньше народной поддержки он получал. В конце концов мятеж провалился. Однако и тут Абу Нидаль увидел возможность заполнить вакуум. У него были оружие, деньги и возможности, предоставленные авиаразведкой Сирии. Сотни мятежники ФАТХ переметнулись теперь уже к Абу Нидалю.
Отношения с Сирией не оправдали ожиданий Абу Нидаля. Деятельности его организации установили жёсткий «потолок». Контакты ограничивались авиаразведкой под началом генерала Мухаммада аль-Хули. Особенно Абу Нидаля задевал отказ сирийцев признать за ним какую — либо политическую легитимность. Желая дистанцироваться от терроризма, они старались сохранять отношения с ним такими, чтобы от них можно было откреститься. Абу Нидаль чувствовал себя под угрозой, его преследовала мысль, что, если сирийцы захотят улучшить отношения с Западом, они могут предать его американцам.
В феврале 1984 г. террорист стал зондировать почву для нового переезда. В Софии встретились Абд — ур — Рахман Иса и глава внешней разведки Ливии Ибрахим аль-Бишари. Их начальники ещё не были знакомы лично, но уже сотрудничали. У Абу Нидаля с Каддафи было много общего: невротические подозрения в отношении внешнего мира, комплекс неполноценности и вместе с тем вера в себя как людей великой судьбы. Абу Нидаль видел себя естественным лидером мировой революции. В марте он прилетел из Варшавы в Триполи на первую встречу с ливийским лидером. Беседа продолжалась несколько часов. В вопросах безопасности Каддафи сосредоточил внимание на ливийских эмигрантах, которые нашли убежище в США, Британии, Египте, Марокко, Судане. Там они инициировали оппозиционные движения, и Каддафи опасался, что какая — то из таких группировок однажды заручится поддержкой иностранного правительства, чтобы совершить переворот. Как раз в ходе пребывания Абу Нидаля в Триполи ливийская армия обнаружила группу боевиков, готовивших покушение на Каддафи. Услышав выстрелы, террорист, находившийся на гостевой вилле неподалёку, запаниковал и успокоился, только когда на следующий день покинул страну. «Этот знаток террора, который не задумываясь отправлял людей на смерть и только что продал свои услуги Каддафи, страшился стать жертвой любого насилия» (с. 138). Последняя атака окончательно убедила Каддафи, что ему нужен кто — то для борьбы с внешними врагами революции. Абу Нидаль вполне подходил.
Вербовать палестинцев в свои разведки старались многие арабские государства. Палестинцы были рассеяны по миру, нередко обладали образованием и навыками, но не всегда легко находили работу. Палестинец, следящий за ливийским диссидентом в Европе или США, попадал под меньшее подозрение, чем ливиец. За несколько лет до этого Каддафи, ещё находясь в хороших отношениях с Арафатом, пытался побудить делать за него грязную работу ФАТХ, но получил отказ. Хабашу и Джибрилю тоже хватило ума отказаться. Абу Нидаль препятствий не видел. В обмен на покровительство и предоставленные возможности он был готов оказывать любые услуги. На иракское правительство он работал против коммунистов, умеренных палестинцев и Сирии, на Сирию — против малика Хусейна. Теперь был готов работать на Каддафи против ливийской оппозиции.
Чтобы содержать сотни новых завербованных в Ливане, организация Абу Нидаля создала директорат Народной армии. С уходом Израиля из Ливана тайная террористическая организация всплыла на поверхность и вернулась в палестинский мейнстрим. Пока Абу Нидаль был в Польше, его организация зажила новой жизнью. Это поставило его перед вопросами: каким движением хочет он командовать и каким лидером хочет быть?
Главным импульсом трансформации организации стала «война лагерей» 1985–1987 гг. между палестинцами и шиитами. Шиитскую группировку «Амал» поддержал оружием Асад, но Арафат хотел показать, что с ООП по — прежнему надо считаться. Перед Абу Нидалем встала дилемма — кого поддержать: своего сирийского патрона против палестинцев или палестинских беженцев, осаждённых шиитами? Самый успех организации по привлечению сотен палестинских боевиков и десятков политических кадров означал, что она не может стоять и смотреть, как «Амал» громит лагеря беженцев. «Война лагерей» заставила организацию сражаться бок о бок с людьми Арафата. Рядовые члены организации сделали выбор, не ожидая команды руководителя. Пока тот разъезжал между Варшавой и Триполи, разделённые палестинцы примирились. Немалую роль в этом сыграл бывший дезертир из ФАТХ Атиф Абу Бакр, который возглавил политическое отделение организации. Народная армия стала второй крупнейшей палестинской группировкой в Ливане после ФАТХ. В 1986 г. её содержание обходилось примерно в 1,5 млн. долларов в месяц (с. 143). Подпольная организация, которой Абу Нидаль мог управлять дистанционно, превращалась в массовое движение с собственными сильными лидерами и кадрами. Реформаторы считали, что Абу Нидаль будет приветствовать возможность повести мощную группировку, которая получила новое признание среди палестинцев. Однако они забыли природу этого человека и ещё не поняли, зачем он навещает Ливию.
Абу Нидаль чувствовал, что процессы в Ливане серьёзно угрожают ему лично, поэтому задумал обратить их вспять и вернуть организацию к прежнему фанатизму. В начале 1985 г. он временно вернулся в Сирию. Вместе с семьёй Абу Нидаль поселился в городке Забадани недалеко от Дамаска, гае купил два дома посреди большого поля. В конце того же года он поссорился с братом своей жены Хусейном аль-Битаром, который вместе с сестрой владел в Аммане домом и садом стоимостью в 1 млн. долларов (с. 146). Собственность была зарегистрирована на них, но Абу Нидаль настаивал, что владелец он. Террорист «разрешил» ссору привычным способом: трое его людей прибыли из Кувейта в Иорданию и убили зятя и его пятилетнего сына. Это привело к разрыву Абу Нидаля с женой. Она требовала развода, но он не согласился, и они продолжали жить в одном доме, но раздельно. Чтобы избавиться от присутствия мужа, жена начала вместе с детьми ездить в Австрию и Швейцарию.
В этих обстоятельствах Абу Нидаль и переехал в Ливию. Каддафи к тому времени окончательно разругался с ФАТХ, поскольку палестинцы не хотели принимать его духовного лидерства и отказались похитить или убить одного ливийского оппозиционера в Египте. В 1985 г. в Ливию стали прибывать наиболее доверенные соратники Абу Нидаля. В его распоряжение были предоставлены ливийские самолёты и посольства, паспорта и дипломатическая почта. С развитием отношений Каддафи безвозмездно выделил Абу Нидалю виллы и квартиры в Триполи, а также две фермы. «Более того, с 1981 г. ливийцы помогали организации перевозить в Ливию оружие для складирования там, а также вывозить его из Ливии и устраивать схроны в Европе, Африке и Азии. В ряде случаев ливийцы передавали членам организации оружие уже на борту самолёта в аэропорту Триполи; в других случаях оружие отсылалось за рубеж ливийской дипломатической почтой и выдавалось членам организации в посольствах Ливии. Абу Нидаль практически перестал быть независимым деятелем. Его главные места жительства и работы, как и места его организации и объекты, делавшие возможным его род занятий, были подарками ливийской разведки. Он сделался так тесно с ней связан, что стало невозможно их различать» (с. 149).
Абу Нидаль вскоре понял, что для сбора разведданных у Ливии очень мало ресурсов. В ливийской разведке работали плохо обученные дилетанты, они были ленивы и легко попадали в зависимость от тех, кто вызывался сделать работу за них. Поэтому, в придачу к слежке за оппозицией за рубежом и её убийствами, Абу Нидаль занялся сбором для Ливии информации. Вскоре он фактически контролировал её разведку.
Период 1985–1987 гг. был для Абу Нидаля временем плодотворной двойственности, в которой он оказался, действуя между Сирией и Ливией. Однако какую из стран он предпочитал, было ясно. Каддафи пригласил его в самое сердце ливийской системы. Ливийцы позволили Абу Нидалю организовать палестинскую общину, вести энергичную рекламную кампанию, т. е. быть политически активным. Много времени Каддафи и Абу Нидаль проводили вместе.
«Когда я прослеживал карьеру Абу Нидаля в Ираке и его последующий переезд в Сирию и Ливию, вначале он казался мне классическим случаем лидера палестинской группировки, который в поисках безопасной гавани превратился в наёмника, а затем в поисках финансовой независимости сделался бандитом. Я пересмотрел собранную информацию. Ирак “создал” его, когда стремился к лидерству среди арабских радикалов, но отказался от него в ходе войны с Ираном. Сирия приняла его для ведения террористической войны против Иордании, но потеряла его в пользу Ливии, которая применила его против своих “бездомных собак” и других внешних врагов. Также, будучи враждебными независимой ООП, все три арабских “спонсора” использовали Абу Нидаля, чтобы держать в узде Арафата.
Сам Абу Нидаль позиционировал себя как полного нигилиста, несгибаемого противника переговорного урегулирования с Израилем, к которому с 1974 г. вёл дело “сторонник капитуляции” Арафат. Однако было очевидно, что занимается он и рэкетом, а это мало относилось к палестинскому делу. По сути большинство его операций, казалось, наносили палестинцам вред. Этот человек был загадкой» (с. 151–152).