[323]; ожидал, правда, что вербовка и обучение солдат потребуют средств впятеро больше[324]. Как мы помним, принципом Боса было: принимая помощь извне, Индия никому не должна быть своей свободой обязана. Из этого следовало: чем больше соберут соотечественники, тем меньше придётся опираться на чужую помощь, которую Нетаджи и без того рассматривал лишь как заём.
Бос не сумел бы поднять соотечественников в Юго — Восточной Азии на национальное дело, если бы не выработал метода их сплочения ещё в Индии. Нетаджи наводил мосты и между религиозными общинами, и между имущественными группами, что было труднее. Поразительно, что энтузиазм в жертвовании средств на общее дело демонстрировали, как мужик из стихотворения в прозе «Два богача» И. С. Тургенева, главным образом средние и низшие слои, тогда как верхушка делала это неохотно. Прося денег у зажиточных предпринимателей, Бос сначала полагался на добровольные взносы, но когда столкнулся с безразличием, припугнул: заявил, что в состоянии войны частной собственности нет, а жизнь и имущество людей принадлежат Индии. В выступлении 26 октября 1943 г. возмутился: «Богачи спрашивают меня, сколько процентов их богатств означает тотальная мобилизация — десять или пять? Я хотел бы спросить этих людей, которые говорят о процентах: можем ли мы велеть нашим солдатам пролить в сражении лишь 10 % своей крови, а остальную сберечь?»[325] В 1944 г. для обложения налогом предпринимателей он учредил из их же представителей специальные органы; те оценивали собственность состоятельных индийцев и изымали 10–25 % в качестве налога. Впрочем, не будь Боса, японские оккупационные власти изъяли бы гораздо больше, если не всё[326].
Защищая идеи равенства, Нетаджи однажды отклонил эксклюзивное приглашение жрецов шиваитского храма Шри Тхендайютхапани тамильской торговой касты четтияров в Сингапуре на праздник Дашехру[327]. Принял приглашение лишь тогда, когда жрецы согласились устроить приём для представителей всех каст и даже конфессиональных общин. Принцип религиозной терпимости Бос активно внедрял и в ИНА. В Индии «секулярный национализм позднеколониальной эпохи довольно легко принял формы религиозной или этнической мажоритарности… основанные на понятой прав дискурсы о секулярном единообразии обычно заканчивались ничем, в то время как дискурсы, фокусировавшие внимание на кровавой жертвенности и кровном братстве, были успешными. Возможно, Босу было легче добиться успеха на заморской территории, где одержимость почвой, несмотря на отсылки к священной земле Индии, была меньше, чем на родине с её территориальным национализмом. У антиколониализма ИНА были как территориальные, так и экстерриториальные черты. Бос весьма успешно ковал индуистско — мусульманское единство в то время, когда в самой Индии уже отчётливо проступал раскол по религиозному принципу… Его стратегия предполагала борьбу с религиозными предрассудками без попадания в ловушку секуляристов, которые делали религию врагом нации»[328].
Первая дивизия ИНА была сформирована и прошла подготовку в Малайе. В ноябре 1943 г. её перебросили в Бирму. Дивизия делилась на три бригады, которые ещё Мохан Сингх назвал в честь Ганди, Азада и Неру. Сохранив эти названия, Бос тоже акцентировал свою лояльность ИНК. В отличие от Индийского легиона в Германии все офицеры ИНА были индийцами. Правда, она полностью зависела от японского командования в снабжении оружием, боеприпасами, продовольствием. Кстати, оружие японцы индийцам отпускали не своё, а трофейное англо — индийской армии, причём только стрелковое. Военной техники, автотранспорта и даже современных средств связи индийцам не полагалось. Однако за статус и численность ИНА Бос боролся упорно. Начальника Генерального штаба маршала Сугияму Хадзимэ он сумел убедить формально рассматривать ИНА как союзную армию и инициировать обучение второй и третьей дивизий по 10 тыс. человек. В начале 1944 г. общая численность ИНА достигнет 40 тыс. солдат и офицеров[329].
Поработать Босу пришлось и с командующим в Юго — Восточной Азии маршалом Тэраути Хисаити (1879–1946): тот заявил было, что роль ИНА должна ограничиться полевой пропагандой. У Боса видение задачи индийской армии было противоположным. Он настаивал, что она должна находиться на острие вторжения в Индию. Маршал, которого Бос сумел расположить к себе с самого начала, согласился опробовать в бою один полк. Общались они, кстати, по — немецки (в начале XX в. Тэраути работал военным атташе в кайзеровской Германии).
Из стран Юго — Восточной Азии особое место в планах Боса занимала Бирма — сопредельная с Индией страна, которая должна была стать плацдармом вторжения туда (до 1937 г. она была провинцией Индийской империи, затем получила статус отдельной страны). Бос прибыл в Рангун накануне того, как Япония 1 августа 1943 г. формально провозгласила независимость Бирмы. В стране возникло правительство во главе с национальными лидерами — доктором Ба Мо (1893–1977) и генералом Аун Саном (1915–1947). Судьба Аун Сана, которого в Бирме почитают «отцом нации», напоминает судьбу Боса: генеральный секретарь антиколониальной «Ассоциации “Наша Бирма”» и коммунистической партии, он в начале войны отказался сотрудничать с британцами, увидел в Японии союзника, бежал туда с группой соратников, основал в Бангкоке Армию независимости Бирмы и в 1942 г. вернулся вместе с японскими войсками, изгнавшими британцев. Правда, к концу войны Аун Сан, видя неминуемое поражение японцев, перейдёт на сторону антигитлеровской коалиции. Хотя, по его мнению, так наилучшим образом будут обеспечены шансы Родины на освобождение, здесь Аун Сан покажет себя менее принципиальным политиком, чем Бос, который не обратит оружия против помогшей ему державы в трудный для неё час, кем бы она ни была.
Уместно подчеркнуть, что независимость Бирме Япония дала ненастоящую: страна входила в Великую восточноазиатскую сферу сопроцветания, в ней оставались гарнизоны оккупантов. Официальная смена власти была созданием ширмы: Япония пыталась поднять свой престиж в обстановке неудач в войне с США и роста недовольства населения, которое успело ознакомиться с «благами» сопроцветания. (В октябре 1943 г. такую же «независимость» японцы даровали Филиппинам.) Бос, к сожалению, реального положения дел не видел или не хотел видеть: в своих выступлениях выгодно сравнивал японскую политику в Бирме с пустыми обещаниями британцев в Индии. Правда, формально японцы пошли в самом деле дальше своих колониальных соперников.
Между тем Бенгалию в 1943 г. поразил голод — самый масштабный в Южной Азии в XX в. В отличие от предыдущих вспышек эта была полностью вызвана неприродными факторами: с захватом японцами Бирмы её экспорт риса в Индию был прерван. Британцы усугубили проблему, уничтожив в устье Ганга несколько тысяч лодок с целью помешать возможному японскому вторжению в Бенгалию. Число жертв голода превысило 3 млн. человек[330]. Бос предложил правительству Индии оградить её мирное население от ужасов войны и принять в дар голодающим от Лиги индийской независимости 100 тыс. т зерна[331]. Однако британцы, готовые воевать до последнего индийца, отвергли предложение, да ещё проследили, чтобы оно не попало в газеты.
Для Индии Бирма была не только традиционным поставщиком риса. С ней были связаны символы индийской борьбы с Британской империей. В Рангун после показательного суда в 1858 г. был отправлен в ссылку последний шах Мошльской империи и видный урдуязычный поэт Бахадур II Зафар (правил в 1837–1857 гг.). Томились в бирманских тюрьмах и репрессированные индийские националисты, включая Тилака и самого Боса. 26 сентября 1943 г. Бос устроил у гробницы Бахадур — шаха в Рангуне парад и молитву. То была попытка вновь мобилизовать историческую память индийцев о Первой войне за независимость, как часто называют в Индии восстание 1857–1859 гг.
Вскоре Нетаджи сделал следующий после воссоздания армии логичный шаг. 21 октября 1943 г. на митинге в Сингапуре с участием 50 тыс. человек[332] он провозгласил создание Временного правительства свободной Индии (хиндустани ÄrzI — Hukümat — e Äzäd Hind, англ. Provisional Government of Free India). Ключевые должности в этом органе Бос сосредоточил в своих руках: назначил себя одновременно главой государства, премьер — министром, министром иностранных дел и военным министром[333]. Это пример в истории того, как (формально) независимое государство выросло из своего посольства, создание которого предшествовало его собственному созданию. Мы помним, что в Германии Бос пользовался статусом посла; получив в распоряжение больше ресурсов, сделал шаг дальше.
Ил. 9. Временное правительство свободной Индии (октябрь 1943 г.).
К концу ноября Временное правительство свободной Индии признали девять государств лагеря «оси», включая три главных из них (правда, фашистская Италия к тому времени съёжилась до Республики Сало). К досаде Боса, не признала его вишистская Франция. Похоже, давала себя знать «колонизаторская солидарность»: оставаясь второй колониальной державой мира, Франция не собиралась признавать орган, который рассчитывал заменить собой «законную» колониальную администрацию, пусть и другой метрополии. Правительство Боса открыло консульства в Бангкоке, Сайгоне, Токио и других городах. Если Временное правительство Индии в Кабуле в годы Первой мировой войны было органом горстки революционеров без социальной опоры, то Временное правительство свободной Индии в Сингапуре имело солидную поддержку соотечественнико