е хорошую службу в дальнейшем. Я впервые вкусил лидерства, пусть и в очень ограниченном масштабе, и мученичества, которое оно подразумевало»[21].
Конфликт принёс Субхасу высокую репутацию: студенты смотрели на него с уважением, старшие братья в Калькутте считали его правым, и даже родители были на его стороне. А вот с группой единомышленников, с которыми Субхас обсуждал вопросы эзотерики, он потерял связь окончательно: товарищи сочли, что прямого конфликта с властями надо было избежать. Бос уже и без того от них отдалялся: писал эссе в защиту материализма и считал товарищей догматиками. По — прежнему стремясь следовать принципу Вивекананды на практике, год после исключения из колледжа провёл в Ориссе, вновь ухаживая за больными холерой и оспой. Тогда же стали проявляться его организаторские способности: он увлекал молодёжь на общественные работы.
В июле 1917 г. Бос был принят в Шотландский церковный колледж, где опять занялся философией. Кроме того, добровольно вступил в университетскую часть Индийских сил обороны, которую сформировали британцы в условиях мировой войны. Бос очень хотел пройти основы военной подготовки. Спортивным не был с детства, но физическую силу ценил высоко. Частично учения проходили близ калькуттского форта Уильям, колыбели Раджа. Именно эта крепость Ост — Индской компании, возведённая ею в конце XVII–XVIII в., послужила ей главным очагом распространения военно — политической власти в Индии. Как объяснил Бос в автобиографии, «эта подготовка дала мне нечто, в чём я нуждался и чего мне не хватало. Чувство силы и уверенности в себе выросло ещё больше. Как солдаты мы обладали определёнными правами, которых не имели как индийцы. Для нас как индийцев форт Уильям был недосягаем, но как солдаты мы имели право входить туда. По правде сказать, в первый день, когда мы вошли строем в форт Уильям, чтобы занести ружья, мы испытали необычное чувство удовлетворения, как если бы мы вступали во владение чем — то, на что имели неотъемлемое право, но чего были несправедливо лишены»[22]. По закону 1878 г. гражданским лицам в Индии было запрещено носить оружие.
Прохождение военной подготовки стало ответом Боса на обидный для многих бенгальцев британский стереотип этого народа как невоинственного, под чем понималась изнеженность и склонность к умозрительности. После восстания сипаев («туземных» солдат англо — индийской армии) 1857–1859 гг. британцы, стремясь исключить его повторение, выработали — во многом искусственную — классификацию этнических, социальных и религиозных групп Индии на «воинственные и невоинственные народы» (martial and поп — martial races). К первым они относили те группы, которые, по их мнению, имели крепкие воинские традиции и привыкли слепо подчиняться начальству (последнее британцы ценили особенно). Это были панджабцы — мусульмане, панджабцы — сикхи, раджпуты, гархвальцы и некоторые другие общности. Остальные «народы» считались невоинственными, так как в их достижениях бросалось в глаза развитие прежде всего земледелия, торговли, гражданского управления. Ярким примером таких народов и выступали обычно бенгальцы.
На выпускных экзаменах 1919 г. на степень бакалавра Бос, как прежде в средней школе, занял второе место во всём университете. Продолжать изучать философию в магистратуре не собирался, так как знакомство с ней не решило мучивших его фундаментальных вопросов. Поэтому переключился на экспериментальную психологию. И тут отец предложил ему поехать учиться в Британию. За пять лет до этого старший брат Субхаса Сарат, отучившись в Лондоне, вернулся оттуда барристером[23]. Перед Субхасом отец поставил более амбициозную цель — подготовиться к экзаменам на чин в Индийской гражданской службе. Попасть в её аппарат было пределом мечтаний любого чиновника в Индии, но доля индийцев в нём была ничтожной. Так, за период 1886–1910 гг. на Индийскую гражданскую службу поступило всего 68 индийцев и 1235 европейцев[24].
Субхас принял предложение отца. Был почти уверен, что за восемь месяцев не успеет подготовиться к трудным экзаменам на чин, зато не хотел упускать возможность получить в Англии университетскую степень. По его справедливому мнению, у британцев было чему поучиться: размеренному труду, оптимизму и чёткому пониманию своих национальных интересов. Не любя британцев в целом за то, что они сделали с его Родиной, Бос пытался убедить их, что их некоторые нравственные качества, такие как верность, присущи и индийцам. Американский индолог Леонард Гордон любопытно объяснил это амбивалентное отношение к британской власти синдромом хорошего и плохого мальчика: индиец хотел восстать против неё, но в то же время получить её одобрение[25].
Правда, в своей позиции относительно метрополии Бос был последовательнее своего будущего соратника Джавахарлала Неру (1889–1964), который разрывался между восхищением британскими социально — политическими идеалами и отвращением к британской колониальной практике. И всё — таки Бос тоже был весьма вестернизированным индийцем, взгляды которого на господство Запада сформировали западные же идеологии либерализма и социализма, в том числе не напрямую, а через посредничество Вивекананды. Уже тогда отвергая колониальные порядки (а очень скоро и колониализм как таковой), Субхас всё равно смотрел на вещи во многом европейскими глазами, требуя покончить с двойным стандартом демократии в метрополии и автократии в колонии. Характерно, что, хотя позднее, в годы Второй мировой войны, Бос обратится к образу последнего шаха Могольской империи как к символу антибританской борьбы, вице — короля лорда Кёрзона он за его авторитарные методы заклеймил Великим Моголом.
2. Учёба в Британии и отказ служить Раджу (1919–1921)
В сентябре 1919 г. Бос отплыл из Бомбея в Англию. Прибыв в октябре в Кембридж, он был принят в Фицуильям — колледж (в разное время его окончили биохимик Альберт Сент — Дьёрдьи, экономист Джозеф Стиглиц и премьер — министр Сингапура Ли Куан Ю). После Калькутты с её полицейскими порядками Бос глотнул свободы. Его приятно удивило, что в Кембридже к студентам относятся уважительно, как к ответственным гражданам. Были среди студентов и соотечественники Боса. Один из них, бенгалец Дилип Кумар Рой (1897–1980), стал его ближайшим другом, с которым он впоследствии регулярно переписывался. Как вспоминал Рой, Бос приобрёл у индийских студентов Кембриджа авторитет лидера[26].
Погрузившись в учёбу, Бос посещал необычно большое число лекций, так как готовился одновременно к трайпосу (выпускной экзамен на степень бакалавра в Кембридже) по ментальной и моральной науке и к экзаменам на чин в Индийской гражданской службе. Последние предполагали восемь или девять предметов, включая сочинение, санскрит, философию и английское право. Особенно важным для Боса в долгосрочной перспективе стало знакомство с политической наукой, экономикой, европейской и английской историей. В письмах другу в Индию он признался, что именно в Британии вполне осознал необходимость для Индии массового образования и профсоюзных организаций. Большевистскую революцию в России Бос считал «ярчайшим примером» того, чего может достичь «власть народа»[27]. Проводя социально — политические параллели, назвал шудр и неприкасаемых лейбористской партией Индии (тут хватил лишку).
В Индии между тем положение становилось всё напряжённее. На сессии в декабре 1920 г. в Нагпуре (Центральные провинции, ныне в штате Махараштра) ИНК провёл подготовку к серьёзной борьбе с властями. В частности, он реформировал свою структуру: учредил Рабочий комитет как постоянный руководящий орган партии и создал провинциальные комитеты. Политической целью Конгресс провозгласил самоуправление страны — сварадж, путём к нему объявив «все мирные и законные средства». Это было сделано вскоре после принятия британским парламентом Акта об управлении Индией 1919 г., более известного как конституционные реформы Монтегю — Челмсфорда. Целью реформ было сбить накал индийского протеста, сохранив в то же время реальную власть в руках британцев. В частности, на уровне провинций была введена система двоевластия — диархии, при которой менее важные административные сферы (местное самоуправление, здравоохранение, образование и т. д.) были переданы чиновникам — индийцам. Однако ранее, в марте того же 1919 г., Имперский законодательный совет в Дели принял закон совсем иного рода — репрессивный Акт Роулетта, который дал властям право арестовывать индийцев без судебного ордера и держать их в тюрьме неопределённо долго без суда. Протесты против этого произвола привели к беспрецедентной Амритсарской бойне 13 апреля 1919 г. в Панджабе, когда войска стреляли в безоружную толпу и погибло, по британским данным, 379 демонстрантов, а по индийским (которые ближе к истине) — около тысячи[28]. Учинивший эту резню бригадный генерал Реджиналд Дайер (1864–1927) хотел запугать индийцев, но оказал Раджу медвежью услугу: мера стала контрпродуктивной и всколыхнула всю Индию.
В июле 1920 г. Бос вопреки опасениям успешно сдал в Лондоне все экзамены на чин, причём и здесь с отличием: занял четвёртое место. Однако стал мучиться вопросом: совместимы ли его идеалы служения человечеству со службой Британской империи? Просил совета у Сарата и писал ему: «Только на почве самопожертвования и страданий можем мы выстроить своё национальное здание. Если все мы займёмся исключительно работой и будем оберегать лишь собственные интересы, не думаю, что получим самоуправление (Ноте Rule) и через 50 лет»[29]29