Беседа же с Риббентропом (переводил Зандштеде) 30 ноября 1942 г. Гойенече сильно огорчила. Аргентинец напрямую попросил у министерства иностранных дел Германии поддержки в организации националистического переворота (возможно, с подачи группы Перона?), однако у Риббентропа было строгое указание Гитлера избегать любого вмешательства во внутренние дела латиноамериканских стран. Это могло дать союзникам предлог для военной интервенции против нейтральной Аргентины.
Напыщенный, как обычно, Риббентроп (уже потерявший серьёзное влияние на Гитлера) распространялся об исторической борьбе Германии против «жидо — большевизма» и западной «плутократии»: «Мы знаем, что, с одной стороны, мировое еврейство пользуется маской капиталистов, а с другой — маской большевизма»[491]. Конкретно Риббентроп обещал массовые закупки аргентинской продукции после победы Германии, если Аргентина сохранит в войне нейтралитет. Было обещано и признание прав Аргентины на Фолклендские острова (ведь Англия была врагом Германии). Правда, немцы не исключали, что у ослабевшего в войне с рейхом британского льва острова перехватят американцы. Все эти обещания Риббентропу, естественно, ничего не стоили. Важным было другое: он настоятельно рекомендовал Аргентине использовать «дружественную» франкистскую Испанию как «мост» в Европу.
На Гойенече Риббентроп произвёл впечатление недалёкого педанта, коим тот, собственно говоря, и являлся.
Зато очень обрадовала аргентинского эмиссара встреча с Шелленбергом, которую организовал Зандштеде. Уже в то время Шелленбсрг искал любых контактов с Западом с целью заключения сепаратного мира с англосаксами. В этой связи его очень интересовали связи аргентинцев с Ватиканом. Имевший очень подробную информацию о внутренней политике Аргентины (сеть Беккера), шеф разведки СД произвёл на Гойенече очень хорошее впечатление.
По личному указанию Риббентропа Гойенече разрешили воспользоваться германским дипломатическим шифром, чтобы передать информацию о своих переговорах в Буэнос — Айрес. Дело в том, что немцы не доверяли временному поверенному в делах Аргентины в Германии Луису Лути, считая его англофилом[492].
Интересно, что радиограммы Гойенече были адресованы некоему «Хуану» — полковнику Хуану Перону, как после войны подозревало ФБР. В Буэнос — Айресе телеграммы забрал из германского посольства друг Гойенече дипломат Марио Амадео, передавший их Гуньясу. Копии через аргентинских военных получил и Перон.
Конечно, ни Гойенече, ни его немецкие друзья не знали, что германский дипломатический код уже взломан союзниками.
Якобы Гойенече имел ещё одну встречу с Риббентропом и тот передал аргентинцу письменное послание Гитлера, в котором подтверждались данные ранее Гойенече гарантии насчёт послевоенной торговли и Фолклендов.
В январе 1943 г. Шелленберг организовал встречу Гойенече с Гиммлером, которая продолжалась несколько часов. Якобы Гойенече просил Гиммлера прекратить преследования католиков в Европе, ибо только католицизм является барьером против распространения большевизма. Осторожный Гиммлер больше слушал, чем говорил, поэтому произвёл своей «скромностью» выгодное впечатление на аргентинского гостя. Гойенече даже счёл рейхсфюрера СС «очаровательным», особенно на фоне напыщенного Риббентропа. Гиммлер всячески пытался убедить аргентинца, что главным врагом и национал — социализма, и католицизма является большевизм. Обсуждались и возможные контакты с Западом через Ватикан. Гоейнече обещал Гиммлеру, что сообщит Пию XII о том, что Гиммлер — хороший человек, особенно в религиозных вопросах.
В марте 1943 г. Гойенече в Риме встретился с папой, и Ватикан до сих пор хранит молчание о содержании этой беседы. По данным Гойенече, Пий XII всячески поддержал мирные усилия аргентинцев и призвал их сохранить в войне нейтралитет. Было условлено поддерживать дальнейшие контакты папского нунция в Буэнос — Айресе через Монтини.
Встретившись с Муссолини, Гойенече попросил «дуче» поддержать готовившийся националистический переворот в Аргентине, хотя бы силой своего авторитета. Муссолини сразу согласился, ибо это его ни к чему не обязывало. «Дуче» без проблем признал суверенитет Аргентины над Фолклендами и обещал организовать такую же поддержку со стороны Японии.
Депеша о позиции Муссолини поступила в МИД Аргентины 4 июня 1943 г., в тот самый день, когда в стране произошёл военный переворот.
По результатам поездки Гойенече было заключено тайное соглашение о сотрудничестве СД с аргентинской полицией (май 1943 г.). Аргентинцы обязались не арестовывать агентов СД, те получали возможность использовать удостоверения личности аргентинской полиции и дипломатическую почту нейтральной Аргентины для передачи информации в Европу. В ответ немцы обещали делиться информацией, полученной из Чили и Бразилии, с которыми у Аргентины были очень напряжённые отношения[493].
После войны Шелленберг говорил американцам, что главный агент СД в Аргентине Беккер контактировал с Пероном через друга последнего полковника Энрике Гонсалеса, который ранее проходил стажировку в германских танковых войсках. Группа Перона через СД просила Германию поставить Аргентине оружие на случай возможной войны против США и Бразилии.
Уже через день после переворота Гонсалес принял дома двух нацистских агентов Ханса Харниша и Осмара Хельмута. Гонсалес от имени греческого бизнесмена Аристотеля Онассиса просил Германию разрешить отправить греку построенный в Швеции танкер «Буэнос — Айрес»[494]. Немцы предложили только что пришедшей к власти хунте оружие.
28 июня 1943 г. Харниш был принят формальным главой военного правительства генералом Рамиресом. Генерал рассказал агенту СД, что «его кровь кипит от возмущения»: только что он говорил с послом США и тот ультимативно требовал от Аргентины разорвать все отношения с рейхом. Всё же Рамирес попросил передать в Берлин, что хунте под давлением Вашингтона, возможно, придётся принять некие демонстративные меры против Германии, но в рейхе должны воспринять их с пониманием. Новые аргентинские власти готовы немедленно закупить у Германии зенитки, самолёты (вместе с пилотами), боеприпасы и лицензии на производство других типов оружия. Тогда Аргентина сможет разговаривать с янки с позиции силы. Хунта готова даже принять германские и японские подложки для охраны своего побережья в случае вторжения американцев или их бразильских союзников. Рамирес обещал также нанести удар по разведсети союзников в Аргентине.
Между тем резидент СД Беккер смог повторно попасть в аргентинскую столицу лишь в феврале 1943 г. (на испанском корабле). Ланге, Хармут и Франчок пока наладили работу передатчика (который они смогли переслать авиапочтой из Бразилии) в парагвайской столице Асунсьон. Затем по приказу Беккера главный передатчик в мае 1943 г. переправили в Буэнос — Айрес. Ланге переехал в Чили. Таким образом, на Берлин работали подпольные радиостанции в трёх странах: Аргентине, Парагвае и Чили. Беккер сумел довести радиообмен до 15 отосланных радиограмм в день. Для передачи больших объёмов информации была налажена сеть курьеров, для чего использовались члены экипажей испанских судов, ходивших в Буэнос — Айрес.
После прихода военной хунты к власти Беккер работал практически открыто. Он сообщал данные о контактах с новым правительством Шелленбсргу по радиосвязи (минуя германского посла). В Берлине также обходили тамошнего аргентинского посла. После 4 июня 1943 г. Шелленберг передавал ответы через военно — морского атташе Аргентины в рейхе капитана Эдуардо Себальеса.
В сентябре 1943 г. Харниша и Хельмута опять пригласили в президентский дворец «Каса Росада» («Розовый дом»)[495]. Полковники из ГОУ предложили отправить в Берлин специального эмиссара, который должен был на месте договориться о поставках в Аргентину немецкого оружия на испанских судах. Беккер целую ночь сочинял телеграмму в Берлин, и на следующий день Хельмут представил проект депеши Перону. К его удивлению Перон предложил Хельмуту ехать в Берлин самому и обязательно переговорить там лично с Гитлером. Хельмут был светским плейбоем, которого больше всего на свете интересовали яхты. Никакого опыта в разведке или политике у него не было. Выбор такого эмиссара потряс немецкое посольство в Буэнос — Айресе, которое узнало о миссии Хельмута через лидера немецкого бизнеса в Аргентине и близкого друга Перона Людвига Фройде[496].
Фон Терман предложил Перону направить в рейх более солидного представителя. К тому же немцы подозревали, что Хельмут завербован англичанами, тем более что он был сотрудником британской страховой компании и активно учил английский. Однако Хельмут был другом нового аргентинского президента Рамиреса, и с этим приходилось считаться. Именно Хельмут свёл резидента абвера Харниша с аргентинской хунтой.
Перон принял соломоново решение. Помимо Хельмута он на том же корабле отправил в Германию полковника Карлоса Велеса[497]. Хельмуту дали половину карточки с печатью ГОУ и подписью Перона. Вторую половину плюс список оружия, которое Перон хотел закупить в Германии, вручили Велесу. В Берлине Хельмуту следовало предъявить свою половину карточки Велесу, получить от того список оружия и начать переговоры. В Мадриде аргентинцев[498] должен был забрать самолёт, присланный Шелленбергом по указанию Гиммлера.
Программа — минимум Хельмута состояла в заверении Гитлеру о том, что Аргентина не вступит в войну против Германии. Как максимум Хельмут должен был вернуться на шведском (или испанском) корабле с грузом немецкого оружия. С помощью этого оружия предполагалось отразить возможное нападение на Аргентину со стороны США. Заодно Беккер приказал Хельмуту добиться от Шелленберга отзыва из Буэнос — Айреса надоевшего ему своей осторожностью фон Термана.