Следует уточнить: Фёдор Ротштейн, сын богатых родителей, ещё гимназистом попав на учёт в жандармерии как политически ненадёжный, сразу после окончания гимназии был отправлен родителями вон из России, обосновался в Англии и затем вплоть до 1920 г. ни разу больше в России не появлялся; в советские годы никогда никаким репрессиям не подвергался, умер в начале 1950‑х гг. в возрасте 79 лет от старости, будучи действительным членом АН СССР. Судить о его близости к В. И. Ленину можно хотя бы по тому факту, что во время знаменитой встречи в Кремле Ленина и Герберта Уэллса третьим участником их беседы был именно Ротштейн, и — по словам Уэллса — он не стеснялся при этом поправлять мнения Ленина и подсказывать ему «правильные» ответы.
Следует уточнить и про М. М. Литвинова. В 1908 г. его арестовали в Париже: он тайно готовился вместе с группой своих оперативников (легендарный Камо был один из них) одновременно обменять сразу в нескольких французских банках меченые пятисотрублёвые купюры, захваченные во время знаменитого «экса» в Тбилиси; в России это сделать было немыслимо, и потому их вывезли срочно в Европу, рассчитывая на нерасторопность международной банковской системы. В Европе арест Литвинова вызвал моментальную реакцию, и левая «прогрессивная» пресса развернула шумную и хорошо скоординированную кампанию в защиту попавшего в застенок «борца за свободу». В результате французские правоохранительные органы пойманного с поличным пособника террористов невообразимым образом выпустили и вместо заключения, как положено, в тюрьму просто выдворили его из страны; да к тому же почему — то не в Россию, а в Англию, где его встретили с восторгом, и он довольно скоро и почему — то без проблем получил подданство и даже служил на принадлежавшем Ротшильдам военно — промышленном гиганте «Виккерс».
За обедом Ротштейн ещё раз изложил вкратце ситуацию и предложенные Липпером и Брюсом Локкартом условия квазидипломатической сделки и затем обратился к Литвинову с просьбой написать для Брюса Локкарта соответствующее рекомендательное письмо Льву Троцкому, а взамен он и Липер пообещали Литвинову, что ему в Лондоне тоже будут предоставлены de facto дипломатические привилегии. Литвинов согласился и письмо написал (а в его распоряжение вскоре было предоставлено помещение под неофициальное представительство большевистского правительства в Лондоне). Причём написал Литвинов этот архиважный документ — если верить Брюсу Локкарту — на салфетке фешенебельного ресторана, в котором они обедали. И именно с такой «верительной грамотой» от живущего в эмиграции, но пользующегося непонятным доверием в принимающей стране революционера — большевика Брюс Локкарт и отправился в путь в качестве, как было сказано выше, British Agent.
Очевидно, что завербованного агента и тем более офицера разведки для выполнения тайного задания таким странным образом отправлять бесполезно (и Брюс Локкарт и не являлся ни тем, ни другим). Очевидно и то, что название мемуарной повести Брюса Локкарта (Memoirs of a British Agent) — правильное и понятное на английском языке — на русский язык переведено как минимум неточно («История изнутри. Мемуары британского агента»). Хотя с другой стороны становится вовсе непонятным, как же его правильно перевести: воспоминания британского… кого?
Подсказку предлагает сам Брюс Локкарт.
После покушения на Ленина его арестовали и поместили под надзор в здании Арсенала в Кремле. В Лондоне для обеспечения его безопасности тут же арестовали и тоже посадили под замок Максима Литвинова. Тем не менее Брюса Локкарта в Москве вроде как собрались судить и даже грозились чуть ли не расстрелять, но потом всё — таки «передумали» (видимо, до Милнера дошло сообщение о том, что Брюсу Локкарту что — то «угрожает», и он принял соответствующие меры) и отпустили в обмен на освобождение из английской тюрьмы Максима Литвинова.
Пока Брюс Локкарт пребывал таким образом под арестом, делом его ведал заместитель председателя ЧК Яков Петерс. А Петерс до революции довольно долго жил в эмиграции в Лондоне, был женат на англичанке, дочери крупного банкира, и несколько предреволюционных лет даже занимал руководящую должность в коммерческой структуре тестя — банкира. Так что отношения между «заключённым» и «тюремщиком» сложились, несмотря на ситуацию, вполне дружелюбные и даже, по словам самого Брюса Локкарта, уважительные.
В какой — то момент Петерс сообщил ему новость, что английскому правительству дана гарантия через пару дней отправить Брюса Локкарта домой. И тут же следом предложил ему не уезжать, а вместо этого остаться в Москве и присоединиться к революционной работе. «Всё равно капитализм обречён», — сказал Петерс в заключение.
Брюс Локкарт это большевистское предложение не отверг с гневом или хотя бы насмешливым негодованием. Он, наоборот, глубоко задумался и даже довольно сильно переживал. Дело было не только в том, что, уезжая обратно в Англию, он рисковал потерять навсегда сильно ему полюбившуюся «Муру» (Марию Бенкендорф, в девичестве Закревскую, а впоследствии — баронессу Будберг: известна также под прозвищем Железная женщина, которое ей дал её любовник и сожитель в 1920‑х гг. Максим Горький). Решение остаться в России и присоединиться к борьбе «большевиков» в то же время уже приняли, например, члены французской военной миссии Жак Садуль, Робер Пети, Марсель Боди и Пьер Паскаль (Jacques Sadoul, Robert Petit, Marcel Body, Pierre Pascal). To есть предложение Петерса в том конкретном временном контексте ничуть не выглядело неуместным, или абсурдным, или шутливым. И Брюс Локкарт его воспринял как вполне серьёзное и реальное.
Свои непростые размышления в этой связи он изложил в конце книги отдельным абзацем, и в этом — то отрывке и содержится подсказка (курсив мой):
Я поймал себя на том, что мысленно снова и снова возвращаюсь к предложению Петерса остаться с Мурой, в России. Английского читателя может даже удивить, насколько серьёзно я его воспринял. Но оно, как ни странно, отнюдь не было безумным. Ведь аналогичное предложение приняли Садуль и Паскаль… И они не были какими — нибудь злонамеренными предателями. Как и большинство из нас, они испытали на себе влияние катаклизма, который у нас на глазах потрясал мир до самого основания. Поэтому я тоже иногда задавался вопросом, как должен был бы поступить, если бы пришлось выбирать между цивилизацией на Уолл — стрит и варварством в Москве. Но в тот конкретный момент я не был волен распоряжаться собой. Я очутился в самом центре события, несущегося миниатюрным смерчем по всему миру; превратился в нечто, из — за чего не на шутку сцепились две мировые системы. Стать большевиком я не мог. Ради моего освобождения гул телеграфных проводов не смолкал по всей Европе, и пренебречь моими официальными обязательствами я не имел права.
То, что я перевёл выделенной курсивом фразой «я не был волен распоряжаться собой», в оригинале у Брюса Локкарта звучит: I was not a free agent — дословно: я не был «свободным», «вольным», «самостоятельным» действующие лицом. Противопоставляется которому тоже агент, а значит — тоже действующее лицо, но обременённое «обязательствами в интересах Британии» — «Британский агент», как сам Брюс Локкарт себя называл (и все остальные тоже).
Вот такая получается разница: «свободный агент» — free agent — это ещё ничей не агент, а просто человек, который волен сам выбрать, на чью сторону встать и что затем предпринять в борьбе за достижение целей выбранного «сюзерена». А «британский агент» — это всё тот же человек, но свой выбор он уже сделал в пользу дела, идеи, целей «Британии».
Эта особенность и это отличие британского агента от обычных сотрудников и агентов спецслужб особенно хорошо видны в одной короткой фразе, фигурирующей в примечаниях к дневникам Брюса Локкарта:
Реальной причиной его (Брюса Локкарта. — А. Б.) ареста могла быть его связь со шпионом СИС (МИ6) Сиднеем Рейли, которому он в основном просто передавал денежные средства. Но сам он чисто технически шпионом (разведчиком) не являлся. Главным представителем «Сикрет Интеллидженс Сервис» в России в тот момент являлся коммандер Эрнст Бойс.
Казалось бы, теперь всё стало более или менее ясно? Нет.
Слуги двух хозяев
Биографическая справка
Клод Дэнси (Claude Dansey, 1876–1947). Заместитель руководителя британской контрразведки (МИ5) во время Первой мировой войны и заместитель руководителя британской разведки (МИ6 или СИС) во время Второй мировой войны. При жизни считался в профессиональных кругах союзных держав самым опытным специалистом в области организации и оперативной деятельности спецслужб. Начинал военную карьеру в 1890‑х гг. на юге Африки в составе частного вооружённого формирования — British South Africa Police — на службе местной колониальной компании (British South Africa Company, BSAC, или Британская Южно — Африканская компания). Участвовал в этом качестве в карательных и иных вооружённых операциях против коренного населения территорий, отданных в управление BSAC. Прославился благодаря успешным действиям его кавалерийских разведотрядов под общим командованием легендарного Роберта Баден — Пауэлла[578] во время очередной кампании против воинственных племён матабеле (британские историки называют эту кампанию Second Matabele War). Участвовал уже в качестве кадрового офицера британских ВС в так называемой Второй англо — бурской войне (1899–1902) и в частности в снятии осады с Мафекинга (стараниями британских военных пропагандистов и историков осада Мафекинга стала легендарным эпизодом и героическим символом той в остачьном чисто колониальной и позорной для Великобритании войны); руководил защитниками осаждённого Мафекинга полковник Баден — Пауэлл. Тогда же Клод Дэнси познакомился с ещё совсем молодым Уинстоном Черчиллем, с которым затем сохранял добрые отношения до конца жизни. Через некоторое время Клод Дэнси был переведён в разведуправление всего британского корпуса в Южной Африке, под начало полковника Хьюма и затем полковника Дэвида Хендерсона, которые, собственно, и создали тогда первую разведслужбу современного типа. (Хендерсон также является создателем Royal Flying Corps — британских ВВС — и Intelligence Corps — британской войсковой разведки; он автор учебников «Разведка в полевых условиях: принципы и порядок ведения», 1904 г., и «Искусство разведки», 1907 г.). После окончания англо — бурской войны, с 1904 по 1910 г. Дэнси служил по линии Министерства по делам колоний в Сомали, где также создал и активно использовал собственную агентурную сеть. Затем он уволился с государственной службы и вернулся на неё только в 1914 г., незадолго до начала Первой мировой войны, сразу на должность заместителя начальника контрразведки (МИ5). В апреле — июне 1917 г. лично участвовал в создании разведслужбы только что вступивших в войну США: разрабатывал организационную структуру американской разведки, читал лекции для её будущих руководителей, определял руководящие принципы отбора и подготовки сотрудников и агентуры. На всём протяжении Второй мировой войны, занимая официально должность заместителя начальника британской разведки (МИ6), Дэнси являлся фактическим руководителем всех британских спецслужб, кроме разведки ВМС. Формально начальником МИ6 числился полковник Стюарт Мингис — человек, в отличие от Дэнси, очень богатый и принадлежавший к высшему свету. Но Мингис был значительно моложе и во время Первой мировой войны ещё только делал свои первые шаги в мире разведки, причём именно под началом Клода Дэнси, а потому всю дальнейшую жизнь, по свидетельству знавших их обоих современников, считал Дэнси своим наставником и во всех делах полагался на него. Как ни странно, закончил Клод Дэнси свою совершенно уникальную в истории современных разведслужб карьеру в 1944 г. в возрасте 68 лет в скромном — с учётом его заслуг — звании подполковника.