Wernher, Beit & Со. и Central Mining and Investment Corporation and Rand Mines Ltd.
На момент своей смерти Джулиус Вернер был одним из самых богатых людей в Англии: его личное состояние было оценено в 12 млн фунтов или в сегодняшнем выражении более 1 млрд фунтов — и это было самое крупное состояние, созданное в Южной Африке — то есть значительно, почти в четыре раза крупнее, чем даже состояние Родса. При этом капитал одной только Central Mining равнялся 3 млн фунтов (или около 0,5 млрд в нынешнем выражении), а Вернер владел 60 % компании, и, значит, — даже если считать очень консервативно — только одна эта компания должна была давать ему и его наследникам, помимо всего прочего, ежегодный доход около 100 000 фунтов (или более 10 млн в нынешнем выражении).
Средний сын Джулиуса Вернера Гарольд Август (1893–1973) женился на старшей дочери великого князя Михаила Михайловича Романова — Анастасии, и это был брак одной из самых родовитых дворянок Европы, имевшей родню практически во всех тогдашних королевских домах (по матери она была правнучка Александра Пушкина, а по отцу — Николая I), и самого богатого жениха Европы. А дочь Гарольда и Анастасии Джорджина (1919–2011) вышла замуж за Гарольда Филиппса[584], и две дочери уже этой супружеской пары вышли замуж за герцогов Аберкорнского и Вестминстерского.
Чтобы понимать, что значит «быть английской герцогиней», надо знать, что в Соединённом Королевстве (включая Ирландию и Шотландию) за последние сто лет было и есть всего 30 герцогств, из которых 6 — это Их Королевские Высочества (члены королевской семьи, в русской традиции — великие князья). Все герцоги, естественно, — пожизненные члены Палаты лордов. Другими словами, выше во всей империи (или парламентской монархии, если угодно) был и есть уже только собственно монарх, и дальше — небо.
Таким образом, прямые потомки Джулиуса Вернера многократно и по разным линиям породнились с английской королевской семьёй, доводясь роднёй и тестю Елизаветы II, и всемогущему и таинственному покровителю её супруга лорду Маунтбаттену, и блистательной принцессе Диане, и её милым сыновьям, и детям нынешнего наследного принца, герцога Кембриджского Вильяма (герцогиня Вестминстерская к тому же ещё и его крёстная мать). Причём дети обеих герцогинь, будучи по своей романовской линии наследницами родоначальницы британского королевского дома Софии Ганноверской, при определённом стечении обстоятельств имеют право занять английский престол. А сам Гарольд Вернер дослужился во время Второй мировой войны до высокого генеральского чина и лично участвовал на директивном уровне в подготовке и проведении высадки союзников в Нормандии.
Иными словами, отпрыск обычной благоверной немецкой семьи простого инженсра — железнодорожника сумел войти ещё в первом поколении в английский истеблишмент и сразу закрепиться в нём на самом высоком уровне не только в среде самых состоятельных людей, но и среди аристократов. Подобное удалось, как уже подчёркивалось выше, Роберту Флемингу, но не удалось ни Сесилу Родсу (он умер бездетным старым холостяком), ни Альфреду Бейту (хотя состояние Бейт оставил не меньшее, чем Родс), ни даже Ротшильдам (будучи ортодоксальными евреями, подняться до уровня высшей имперской аристократии они не могли и не могут по определению).
В связи с этим можно, конечно, ошеломлённо пытаться представить себе, насколько уникальными способностями должны были обладать и Джулиус Вернер, и Роберт Флеминг. Но с точки зрения данного повествования всё — таки важнее отметить про себя произошедшее при непосредственном участии Джулиуса Вернера — а также Сесила Родса и Альфреда Бейта — единение крупного международного еврейского (в первую очередь немецкого) и аристократического британского капиталов вокруг данного имперского колониального проекта — осуществлённого представителями немецкой, почти целиком еврейской общины иммигрантов (и Вернер, и Бейт — как и прочие так называемые «рэндлорды»[585] — британское подданство и затем титулы баронетов получили, уже будучи процветающими, богатейшими и влиятельными членами высших деловых кругов Великобритании).
О ТОМ, что это был за проект, можно судить по отрывку знаменитого первого завещания[586] Сесила Родса, в котором он даёт его конкретное, развёрнутое определение:
Распространение британского правления на весь мир, совершенствование системы эмиграции подданных Соединённого Королевства и колонизации ими всех земель, на которых они за счёт своих труда и предприимчивости могут получить всё необходимое для жизни, и в первую очередь занятие британскими поселенцами всего африканского континента, Святой земли, долины Евфрата, островов Кипр и Кандия (Крит. — А. Б.), всего Юга Африки, ещё не находящихся во владении Великобритании тихоокеанских островов, всего Малайского архипелага, побережья Китая и Японии, а также возврат Соединённых Штатов Америки в состав Британской империи в качестве её неотъемлемой части, консолидация всей империи, становление системы «Колониального представительства», способной сплотить воедино разрозненных членов империи; наконец, заложение основ для такой державной мощи, при которой войны станут невозможны, и труд на благо человечества.
При этом внутреннюю мотивацию — и собственную, и для будущих единомышленников и соратников — Родс заявил с поразительной искренностью. Постулировав во вступительной фразе, что каждый человек в начале жизненного пути решает для себя, каково для него главное созидательное начало в жизни, и затем всю оставшуюся жизнь трудится на его благо, он про самого себя написал буквально следующее:
Когда я таким образом подумал о собственном предназначении, у меня возникло желание служить на благо отечества. Размышляя, каким образом мог бы я сего достичь, и перебирая возможные способы, я подумал, что мы нынче подсознательно ограничиваем число наших детей и рожаем на свет лишь половину от того количества людей, какое могли бы произвести, но не производим из — за нехватки необходимой им для жизни земли, и что будь Америка по — прежнему нашей, англичан на свете сейчас было бы на многие миллионы больше.
Первый серьёзный шаг в деле осуществления этого поистине глобального проекта был сделан при учреждении в 1889 г. BSAC (Британской Южно — Африканской компании), получившей от королевы права на фактическое управление отданными в ведение компании территориями и их населением (формально эти права оговаривались условием о заключении соответствующих договоров с местными племенными вождями). А ключевым в плане интересующего нас в данном повествовании вопроса стал пункт 10 Королевской хартии (устава ВSAC):
Компания будет в меру своих сил поддерживать мир и порядок подобающими с её точки зрения путями и способами и может с этой целью создавать и содержать полицейские подразделения.
Такие подразделения были тут же в структуре BSAC созданы в форме конных эскадронов — патрулей и получили название British South Africa Police[587]. Одной из первых, полученных этой частной полицией задач, было предотвращение и отражение нападений, которые отряды воинственных племён матабеле совершали на выдвигавшиеся на новые территории колонны поселенцев. В связи с чем следует обратить внимание вот на что.
К организованному выдвижению колонизаторских контингентов на новые территории хозяева BSAC приступили сразу после официального учреждения их компании. И на первый взгляд это перемещение первопроходческих масс мало чем отличалось от «покорения Дикого Запада» белыми иммигрантами в Северной Америке: прибывшие из Старой Европы искатели лучшей доли отправились в ещё не освоенные чужие края, где «за счёт своих труда и предприимчивости могли получить всё необходимое для жизни». Там они, естественно, столкнулись с местным населением, которое в конечном итоге отчасти истребили, отчасти неприкрытым и жестоким насилием полностью подчинили своей воле.
Но было и принципиальное отличие. Дикий Запад в Северной Америке покоряли, если можно так выразиться, единоличники, «индивидуальные частные предприниматели», или в русском контексте — вольные крестьяне — воины, казаки. На юге Африки их аналогом были первопроходцы — буры. Все они — что в Северной Америке, что в России, что в Южной Африке — не пользовались практически никакой защитой государства и дело вели каждый лично на свой страх и риск, получая взамен вполне заслуженную и практически полную свободу. Другими словами, они ещё не были ничьими агентами (кроме, может быть, некоторых категорий русских казаков).
А вот покорение территорий будущей Родезии уже не было авантюрой таких отчаянных сорвиголов. Это был, как сегодня выразились бы, правильно спланированный и эффективно профинансированный корпоративный проект, и упомянутая выше British South Africa Police, несмотря на своё красивое название, была по сути обычной корпоративной службой безопасности, а её сотрудники — агентами BSAC.
И вот именно там и в этом качестве — в качестве агента — спецназовца частной корпорации — получил своё боевое крещение молодой Клод Дэнси.
После нескольких лет активного участия в операциях частной полиции BSAC он перешёл на службу в вооружённые силы Британской империи и во Второй англо — бурской войне участвовал уже в качестве офицера британских вооружённых сил. В 1910 г. он вышел в отставку с государственной службы и совершил частную поездку в Конго — по меркам того времени предприятие, сопоставимое сегодня разве что с посещением в одиночку плантаций коки где — нибудь в Боливии или Колумбии, — а затем очутился вдруг в Нью — Йорке, причём не просто так, а сразу на хоть и практически совсем не заметной для постороннего глаза, но тем не менее крайне редкой и престижной должности: Клод Дэнси был назначен «сскретарем — рсзидентом» только что учреждённого и сразу ставшего самым элитарным в США гольф — клуба