Sleepy Hollow Country Club[588], разместившегося на живописном берегу Гудзона в сорока километрах от Нью — Йорка.
Предшествовавшие этому неожиданному назначению события, которые могли бы его как — то объяснить, историкам до конца не известны, но то, что известно о ситуации в Конго на тот момент, позволяет сформулировать достаточно обоснованное предположение.
Речь идёт о территории, площадь которой примерно равнялась общей площади Англии, Франции, Германии, Испании и Италии вместе взятых. В силу того что Леопольд II добился признания европейскими монархами своих практически личных прав собственности на неё, Конго стало единственной в истории колонией, находившейся в частной собственности физического лица. В собственность Леопольда этот край превратился в процессе его «освоения» порученцем Леопольда — то есть его агентом — знаменитым первооткрывателем ирландцем Генри Мортоном Стэнли[589]. Король во второй половине 1870‑х гг. учредил сначала Международную африканскую ассоциацию, официально заявленная цель которой заключалась в том, чтобы открыть неизведанные африканские земли и приобщить туземцев к цивилизации, а также Комитет по изучению верхнего Конго в качестве бельгийского члена Ассоциации (члены Комитета были личными ставленниками Леопольда). Однако вскоре параллельно с этими структурами появилась ещё и Международная ассоциация Конго (или Общество Конго) с уже гораздо более конкретной целью: осваивать бассейн реки Конго (площадь которого по размерам превосходит территорию Индии). В 1885 г. Берлинская конференция, посвящённая упорядочению колониальных владений европейских держав, признала права частной собственности на конголезские территории не за Ассоциациями, а за Комитетом, то есть фактически за Леопольдом II. К какой именно из созданных им трёх структур на службу Генри Мортон Стэнли поступил, подписав в 1878 г. пятилетний контракт на освоение территорий в бассейне реки Конго, в контракте не уточнялось. Запрещал контракт и разглашение задач, которые ставились перед Стэнли. Однако известно, что в процессе освоения территорий он заключал с местными вождями стандартные договоры, написанные на непонятном вождям языке, которые вожди подписывали, ставя под ними крестик. В общей сложности Генри Мортон Стэнли заключил около 450 таких договоров. Их более или менее стандартный текст гласил:
…за одну штуку ткани в месяц для каждого из ниже подписавшихся вождей сверх уже полученных тканей эти вожди от своего имени и от имени всех своих будущих наследников по собственной воле и без принуждения обязались передать вышеуказанной Ассоциации (той, что учредил король Леопольд. — А. Б.) суверенитет и все суверенные и властные права на все их территории… а также оказывать содействие рабочей силой и иными средствами во всех предприятиях, работах и экспедициях, которые вышеуказанная Ассоциация когда — либо посчитает полезным или необходимым предпринять на любой из указанных территорий… Отныне все дороги и водные пути, пересекающие данный край, а также право сбора проездных пошлин на них и права на всю дичь, рыбу, полезные ископаемые и леса являются исключительной собственностью вышеуказанной Ассоциации.
Став к середине 1880‑х гг. в качестве частного лица единоличным владельцем всех природных богатств тогдашнего Конго, Леопольд II вложил в их добычу 2,5 млн долларов США из собственного кармана, столкнулся с трудностями и, чтобы как — то достичь окупаемости затеянного проекта, поделил территорию своей личной колонии на две вотчины — Королевскую (Domaine de la Couronne) и частную (Domaine Prive). Первую он, как понятно из её названия, оставил за собой, а вторую передал в руки государства, которое, в свою очередь, доверило её эксплуатацию двум частным фирмам. Однако и после этого средств для финансирования приисков и плантаций не хватало, и к тому же невиданная дотоле жестокость, с которой приказчики короля и его деловых партнёров принуждали местное население к выполнению «производственных норм», вызвала целую бурю неутихающего возмущения мировой общественности[590]. В результате у короля возникли сложности с привлечением дополнительных капиталов, без которых добиться рентабельности не представлялось возможным. К тому же сам король искал инвесторов, которые смогли бы принести в его дело новейшие технологии и одновременно не посягали бы на его «суверенитет», но при этом главный в ту эпоху источник свободных денег — лондонское Сити — имел вполне заслуженную репутацию: британский фунт всегда приходит под развевающимся Union Jack[591]. И потому Леопольд вполне закономерно обратился к относительно недавно появившимся на международном рынке сырьевых товаров игрокам — американцам, которых тогда ещё ничего, кроме прибыли, не интересовало.
Одним из ведущих американских деятелей в том сегменте международного рынка, который конкретно интересовал Леопольда II — добыча каучука и производство резины, — был некий Томас Форчун Райан, уже наладивший именно такую отрасль в Мексике и именно с использованием новых технологий.
Вот краткая характеристика, которую дали Райану биографы Клода Дэнси:
Райан был финансовым гением, умевшим безошибочно выбрать наиболее подходящий момент для действия, и одновременно он проявлял в делах такую беспощадность, на какую мало кто ещё на Уолл — стрит был способен. Один из его ближайших деловых партнёров Вильям Уитни[592]отзывался о нём, как о человеке, умевшем «мастерски вести дела, обходиться с людьми и не создавать лишнего шума» (продолжение этой фразы, написанной в 1890 г., следующее: «Если он проживёт достаточно долго, то завладеет всеми деньгами в мире». — А. Б.). Отдавая должное его моментальной реакции на события и способности всякий раз, когда это необходимо, действовать стремительно, американские журналисты окрестили его «Великим оппортунистом». Называли его также и «человек — невидимка на Уолл — стрит»: подчёркивали его умение оставаться в тени и дёргать за ниточки из — за кулис; именно он одним из первых в США нанял штатного специалиста по связям с общественностью (человека по имени Лемюэль Квигг), которому, однако, поручил следить за тем, чтобы пресса о нём не упоминала вообще.
Знаменитый финансист и биржевой спекулянт Бернард Барух сказал о Райане: «Он всегда был молниеносен в делах и крайне находчив». Из — за того, как решительно и не особо обращая внимания на законы Томас Райан занимался предпринимательством, с ним постоянно кто — то судился, против него периодически возбуждали уголовные дела и расследования. Но в целом с ним предпочитали не связываться (как писал его современник, он «может тайком через подставных лиц выкупить вашу компанию так быстро, что вы даже не успеете заметить»), а его начинания в целом были более чем успешными, и на момент его смерти накануне Великой депрессии его личное состояние числилось на десятом месте в списке самых больших состояний США. Его самым доходным предприятием было участие в национальной табачной монополии The American Tobacco Company (судить о её размахе можно по тому факту, что решение о её принудительном дроблении было принято в 1907 г. в одном пакете с аналогичным решением о рокфеллеровской Standard Oil), а также в создании международного табачного гиганта, известного сегодня под названием British American Tobacco pic (BAT)[593]. О реальном политическом влиянии, которым пользовался Райан, его биографы написали так:
…его волю в любой момент готовы были выполнить такие люди, как серый кардинал Белого дома полковник Хауз (Colonel House) или руководитель избирательных кампаний президента Вудро Вилльсона Вильям МакКомбс (William McCombs).
Воспользовавшись пребыванием Райана в Швейцарии, Леопольд II направил ему письмо с предложением встретиться. Ответа от Райана не последовало. Король не смутился и отправил повторное предложение о встрече. На сей раз Райан откликнулся, встреча состоялась, и в результате Райан (и ещё несколько привлечённых им партнёров — американцев[594]) получили 25 %‑ную долю в незадолго до того созданной бельгийской компании «Forminiere»[595]. И вот тут следует обратить особое внимание на одного из партнёров, привлечённых Райаном к новому предприятию.
Джон Хейз Хаммонд (1855–1936). Родился и вырос в США. Получил высшее образование в США (выпускник Йельского университета 1876 г.) и в Германии (выпускник Королевской школы горнорудного дела во Фрайберге 1879 г. — сегодня это фрайбергская горная академия). В 1893 г., отработав на целом ряде горнорудных предприятий и приисков в США, он отправился в Южную Африку, в 1894 г. поступил на службу в ВSAC и в качестве её представителя принял на себя руководство первыми геологическими работами в будущей Родезии. В 1895 г. ему поручено руководство всеми активами BSAC в Трансваале, и он обосновывается в Йоханнесбурге, где присоединяется к брату Сесила Родса полковнику Фрэнку Родсу и вместе с ним входит в состав руководства Комитета реформ — того самого, который должен был, но не смог поднять восстание против законного правительства буров, из — за чего потерпел сокрушительное фиаско подготовленный и профинансированный Родсом «Рейд Джеймсона» (напомню, что как раз тогда, в 1895 г., в ряды частной полиции BSAC вступил родной племянник членов её руководства Клод Дэнси). Как и все руководители провалившегося заговора, Джон Хаммонд был правительством бурской республики приговорён к смерти, но затем помилован и после этого покинул Южную Африку и вернулся в США. Здесь уже в качестве легендарного геолога и специалиста он несколько лет преподавал горное дело в родном Йельсе, а затем подписал пятилетний контракт (на 1903–1907 гг.) с фирмой братьев Гуггенхейм