& New York Trust, однако сразу его в дело не пристроил, и траст на какое — то время остался «лежать на полке». А потом он был передан в управление Рэксу Бенсону, и в 1928 г. Рэкс решил траст оживить. Первым делам, чтобы добиться максимальной привлекательности траста в глазах потенциальных инвесторов, он занялся подбором подобающего совета директоров. Вот как его действия описаны в официальной истории банка Kleinwort Benson[709]:
Он, естественно, пригласил присоединиться к его инвестиционному начинанию коллег из тех домов в Сити, с которыми Бенсоны поддерживали самые близкие отношения. Ведущими операторами в Сити по части управления инвестиционными трастами по — прежнему оставались Флеминги. Роберт Флеминг в 1933 г. умер, но отношения между домами Флемингов и Бенсонов остались прежними, поскольку двое из четырёх партнёров нового состава Robert Fleming & Со. были старыми друзьями семьи и однокашниками Бенсонов: Филип Флеминг (младший брат покойного Валентайна Флеминга. — А. Б.) и Морис Хили — Хатчинсон, отвечавший за работу Robert Fleming & Со. с инвестициями в США[710].
Не менее дружеские отношения сложились у Рекса Бенсона и ещё с одним партнёрам Robert Fleming & Со. Арчи Джеймисоном. И в результате уже в 1928 г. и Филип Флеминг, и Арчи Джеймисон вошли в состав Совета директоров English & New York Trust. При этом, как подчёркивает всё тот же автор истории Kleinwort Benson:
Под руководством этих джентльменов (Филипа Флеминга и Арчи Джеймисона. — А. Б.) и Уолтера Вигхэма банк Флемингов сохранял свой огромный вес в Сити; он оказывал прямое и косвенное влияние на линию инвестиционной политики пятидесяти шести инвестиционных трастов с совокупным капиталам в начале 1930‑х гг. в размере 114 млн фунтов. <…> Фирмы, которые собирались организовать в Сити очередную подписку на какие — нибудь акции или займы, обычно предварительно консультировались по поводу условий подписки и отправных цен с двумя организациями: банком Флемингов и страховой компанией Prudential. А поскольку на Уолл — стрит вторым после Флемингов ведупцим оператором в области инвестиционных трастов считали банк Бенсонов, то их совместное участие в совете директоров English & New York Trust было сочтено крайне выигрышным решением.
Помимо этого, Рекс Бенсон сумел привлечь и ещё двух представителей их общего «кузенства»: Руфуса Смита (R.H. V. «Rufus» Smith) — внучатого племянника Альберта Грея и партнёра в банке Morgan Grenfell (там же партнёрами являлись его отец и двоюродный брат) — и Джона Джонса (Jonah Jones) — мужа двоюродной сестры Рекса Бенсона леди Эвелин Грей.
Полноправным членом этого необъятного «кузенства» Флемингов являлся и принадлежавший к его старшему поколению Ричард Майнертцхаген. И дело не только в том, что он был дружен с братьями Бенсон. Как свидетельствует один из биографов Майнертцхагена, он познакомился с Яном Флемингом в 1930‑х гг. на одном из ужинов у Мод, куда оба были приглашены, и они тут же стали друзьями. Ян занимал в британском обществе то же положение, что и Майнертцхаген, если не выше (оба были внуками — сыновьями ведущих банкиров Сити), но Флеминг был на 30 лет моложе, и потому РМ с радостью принял его в свои протеже.
Такая дружба может иметь вполне простое объяснение: биографии обоих имеют много вполне одинаковых таинственных, так и не прояснённых до конца эпизодов, и отличает их только то, что Майнертцхаген о таких эпизодах в своей жизни сочинял про себя и мастерски рассказывал всем готовым его слушать всяческие легендарные полусказки[711], а Флеминг сочинял точно такие же истории, но не про себя, а про выдуманного с этой целью своего alter ego — Джеймса Бонда.
Так что вне всяких сомнений есть смысл посвятить здесь Майнертцхагену рассказ несколько более развёрнутый, чем всем тем остальным старшим наставникам, кто, как и он, оставил свой неизгладимый след в истории формирования собственной неповторимой индивидуальности Флеминга — и профессиональной, и человеческой. Майнертцхаген был человек настолько разнообразный и прожил в своих разных качествах столько богатых и насыщенных жизней, что даже самая общая его характеристика требует не просто нескольких больших абзацев, а целой маленькой повести.
ПОЛКОВНИК Ричард Майнертцхаген (Colonel Richard Meinertzhagen; 1878–1967; далее в тексте — РМ), как и большинство остальных героев этой повести, был «вторым сыном»[712] (в том числе и без кавычек: РМ у своих родителей был вторым из их четырёх сыновей и третьим из их десяти детей); по настоянию родителей он тоже пробовал освоить банковское дело и даже стажировался у партнёров отца в Германии (благодаря чему выучил немецкий язык), но в конце концов отказался от этой затеи и выбрал карьеру военного.
При этом банковский дом, к которому принадлежали Майнертцхагены (Frederick Huth & Со)[713], в середине XIX в. оценивался по размеру активов сразу следом за домами Бэрингов и Ротшильдов и на рубеже XX в. считался одним из крупнейших банковских предприятий в мире[714]. Даже сегодня, в начале XXI в., когда банковское дело в семействе Майнерцхагенов давно заглохло, его члены остаются в числе самых уважаемых и востребованных в Сити «брокеров» — специалистов по подготовке и проведению особо крупных и особо трудных сделок, в которых главную роль играют связи на самом верху и доверие к брокеру со стороны сильных мира сего. И брокерская фирма Майнертцхагенов — в первой тройке мировых лидеров. То есть Майнертцхагены — это уже сто пятьдесят лет международная финансовая элита без кавычек, в которой РМ был — эдакий Рауль Валленберг.
Ещё одна фирма из первой тройки — не менее знаменитая и престижная брокерская контора Cazenove & Со. — имела теснейшие связи с Майнертцхагенами и даже располагалась в там же здании, что ранее занимал их банк (12 Tokenhouse Yard, City of London EC2R 7AS, всего в 50 м от здания Bank of England). Третьей лидирующей брокерской фирмой была Rowe & Pitman — епархия Смитов, Бэрингов, Хамбро, Гренфеллов и Флемингов под руководством не менее колоритного и таинственного, чем Ричард Майнертцхаген, но гораздо более влиятельного в Сити и в кругах британских властей предержащих деятеля — Ланселота «Лэнси» Смита. Именно по его приглашению и под его началом служил в Rowe & Pitman партнёром Ян Флеминг.
РМ принадлежал не только к финансовой элите. Читая о нём, довольно скоро начинаешь ловить себя на мысли, что он так или иначе имел родственные связи со всеми аристократическими домами Королевства. Причём, как это ни удивительно, такое впечатление будет очень близко к действительности.
Мать РМ Джорджина — в девичестве Поттер — была одной из девяти дочерей одного из самых богатых людей в Королевстве[715]. Все вместе сёстры родили более пятидесяти детей — двоюродных братьев и сестёр РМ. Кроме того, хотя родители его отца приехали из Германии вдвоём, в их семье по прошествии времени уже было одиннадцать детей, которые тоже произвели на свет несколько десятков родных племянников и племянниц РМ. Если же к этому числу добавить всех супругов и отпрысков родных дядьёв — тёток, кузенов и кузин, племянников и племянниц РМ, то общее число его самой близкой родни, жившей с ним в одно время, достигнет около тысячи имён. При том, что всё это были очень состоятельные люди, то и браки они заключали только с не менее состоятельными и «породистыми» представителями своего круга.
Отличительной чертой самого близкого семейного круга РМ можно считать выдающийся характер его женской половины. Тётки и сёстры РМ в первых рядах тогдашних активисток выступали за наделение женщин избирательными правами и всячески продвигали социалистические идеи.
Самой знаменитой на этом поприще была, несомненно, тётка РМ Беатрис — основательница Фабианского общества (её муж Сидней Вебб, также числившийся среди фабианских отцов — основателей, написал текст ключевых положений для изначального устава Лейбористской партии Великобритании). Она же — автор идеи кооперации в сельском хозяйстве (т. е. колхозов, которые она впервые описала и полезность которых обосновала в одной из своих работ в 1895 г.).
Другая тётка РМ — Эмили[716] — в период Второй англо — бурской войны сумела организовать в Англии большую протестную кампанию, и фактически только благодаря ей удалось спасти жизнь многим жёнам и детям буров, заключённым в концентрационные лагеря под открытым небом. С помощью Кейт Майнертцхаген — ещё одной тётки РМ, теперь уже по отцу — она сумела, организуя по всей Англии протестные демонстрации, в значительной степени поспособствовать прекращению той позорной для Великобритании войны.
Племянница РМ по матери и его любимица Тереза Мэйор[717], тоже воспитанная и выросшая в либеральной традиции, во время войны служила в МИ5 и вышла замуж за своего сослуживца — хорошо известного своими левыми взглядами барона Виктора Ротшильда[718].
Двоюродный брат (кузен вообще без кавычек) РМ Стаффорд Криппс[719] — сын Терезы Поттер — был видным деятелем Лейбористской партии, в 1930‑х гг. реально претендовал на пост премьер — министра, во время войны был направлен послом в Москву для налаживания более дружеских отношений со Сталиным, Молотовым и другими советскими руководителями, а затем входил в правительства Черчилля и (после войны) лейбориста Клемента Эттли.
Племянник РМ Дэниэл[720] был одним из четырёх так называемых «Полковников» (управляющих партнёров) банковского дома