Подтверждением служит тот факт, что непосредственно перед войной и в её первые годы с РМ регулярно обедали или ужинали практически все высшие военные начальники и руководители спецслужб, включая даже самого начальника Генштаба генерала Алана Брука и главного специалиста Черчилля по стратегической дезинформации (начальника LCS) полковника Джона Бивана[736]. В британской системе координат, где главное правило для оценки достигнутого: «Не важно, кого знаешь ты, важно, кто знает тебя» — это самый высокий, из возможных, оценочный балл.
Другое подтверждение: весной 1939 г. РМ и Роберт Ванситтарт в Mottisfont Abbey беседовали с советским послом Иваном Майским и просили его обсудить с руководством СССР возможность заключения антигерманского советско — британского союза. Если бы РМ был противником большевиков, как большего зла, чем Гитлер, как утверждают его биографы, то как бы такое было возможным? Если бы он действительно был бесполезным и никому больше ненужным ветераном, то как бы Ванситтарт ему доверился настолько, чтобы вместе с ним вести столь серьёзные разговоры с советским послом?
1941 Серьезная контузия при взрыве бомбы возле машины такси, в которой он ехал (последствия будут сказываться ещё очень долго).
1944 В бою при Арнхеме погиб сын РМ Дэниэл (ему было 19 лет).
О погибшем на войне сыне РМ Дэниэле говорили, что это был «умный и смелый, порядочный и искренний юноша — очень достойный молодой человек». Если при этом учитывать, что мать Дэниэла умерла, когда ему едва исполнилось три года, то, значит, воспитали его таким, каким он стал, его отец и «двоюродная тётя» Тэсс, а это многое говорит об их собственных человеческих качествах. Недаром, придя в себя, РМ собрал все дневники — свои и погибшего сына, — все полученные от него письма и на этом материале написал документальную книгу о нем: The Life of а Boy. Поступок действительно преданного и глубоко любящего отца.
1953 Поездка в Израиль («его принимали с такими почестями, словно он был глава какого — нибудь государства»; в Иерусалиме его именем названа площадь).
1956 Поездка в Тринидад, где в результате несчастного случая РМ получил серьёзные переломы и после этого уже до конца жизни почти не передвигался самостоятельно.
1967 Последнее интервью (журналисту Колину Рикардсу, о событиях 1916–1917 гг. в Восточной Африке);
17 июня РМ не стало.
Деталь, на которую хочется напоследок обратить внимание, чтобы она не осталась незамеченной.
Меморандум Trout Memo, послуживший отправной точкой для одной из самых знаменитых и на сто процентов успешной операции по дезинформации противника, в сентябре 1939 г. подготовил Ян Флеминг. С момента, когда он поступил на службу в разведку ВМФ Великобритании в качестве личного помощника её начальника, прошло всего каких — то три месяца. До этого — если воспринимать за чистую монету рассказы его биографов — Ян Флеминг по большому счёту бездельничал в какой — то там, хотя бы даже и элитной, брокерской конторе и слыл «самым никудышным брокером в Сити». К разведке при этом якобы никакого отношения не имел (это несмотря на постоянные innuendo, опровергающие самими же биографами сказанное) и опыта работы в ней тоже.
Можно ли поверить, что адмирал Годфри с его — то опытом командования людьми позволил бы кому бы то ни было уговорить себя взять в личные помощники столичного повесу и ловеласа? Хотя бы даже и управляющему Bank of Britain Монтэгю Норману (именно это утверждает главный биограф Яна Флеминга Эндрю Лисетт[737])? Нет, конечно. О том, насколько тщательно и добросовестно он на самом деле отнёсся к выбору правильного кандидата, говорит рассказ всё того же Эндрю Лисетта.
Адмирал Годфри был назначен на должность начальника разведки ВМФ ранней весной 1939 г. Первым делом, принимая дела, он провёл беседы с коллегами из МИ6‑его руководителем адмиралом Синклером и тогдашним заместителем Синклера Стюартом Мингисом. Встретился он и со своим предшественником адмиралом Холлом, который поделился с ним главным соображением: ему потребуется надёжный и дельный личный помощник, который станет его глазами и ушами в Уайтхолле и возьмёт на себя все заботы по поддержанию рабочих отношений со всеми остальными спецслужбами и правительственными ведомствами. В качестве примера Холл рассказал Годфри о собственном таком помощнике — Клоде Сероколде (Claude Serocold). Который был — тоже! — брокером, причём начинавшим свою брокерскую карьеру тоже в Rowe & Pitman.
Пару слов об этой особенности престижной брокерской фирмы, в которой якобы вполне безуспешно служил Ян Флеминг. Она, пожалуй, лучше, чем любая другая такая же элитная структура, подтверждала правило, согласно которому шпионаж был в ту пору в мире эксклюзивным британским развлечением, к занятию которым были допущены только представители высших слоёв общества. Они все были знакомы между собой. У них был общий язык, они понимали друг друга. Со времён Первой мировой войны Rowe & Pitman в лице своих партнёров и служащих, а особенно братьев Лэнси и Обри Смитов, была по уши вовлечена в работу спецслужб: Лэнси Смит даже был удостоен младшего рыцарского звания СВЕ за свои заслуги во время Первой мировой войны, а на свадьбе партнёра Rowe & Pitman Сиднея Расселла Кука[738] свидетелем со стороны жениха выступал сэр Кэмпбелл Стюарт — заместитель начальника службы пропаганды на вражеские страны во время Первой мировой войны, а затем руководитель Electra House, департамента ЕН, отвечавшего за пропаганду в самом начале Второй мировой войны, пока не были созданы новые пропагандистские спецслужбы. Так что Rowe & Pitman охотно брала на своё обеспечение внештатных агентов и по мере необходимости поставляла спецслужбам тщательно отобранные и хорошо подготовленные кадры (Попадавшие в эту задуманную Лэнси Смитом систему новобранцы традиционно назывались в Rowe & Pitman «Орхидеями», и из их числа выросли такие деятели, как член совета директоров делового банка Schroder Wagg и председатель совета директоров Pressed Steel Алекс Эйбел Смит, седьмой председатель совета директоров Hambros Bank лорд Чарльз Хамбро и председатель совета директоров De Beers Джулиан Огилви Томпсон.)
Так что, перейдя в 1935 г. из Cull and Company в Rowe & Pitman — как раз тогда, когда Клод Дэнси, Ричард Майнертцхаген, Т. Е. Лоуренс и другие приступили к реорганизации британской разведки и созданию глубоко законспирированной Организации Z, — Ян Флеминг, скорее всего, был принят в структуру, готовую ввести его в международный круг посвящённых партнёров (например, коллега Лэнси Смита и племянник одного из первоначальных учредителей Rowe & Pitman Гуго Питман выезжал вместе с Яном Флемингом в Нью — Йорк и там знакомил его лично с партнёрами его семейного банка Морганами; начавшаяся тогда дружба Морганов с Яном Флемингом продолжалась потом вплоть до его смерти), а также обеспечить ему «крышу» и приличный заработок, закрывая при этом глаза на его бесконечные отлучки и разъезды[739] и полную неэффективность как брокера. Об этом свидетельствует то, что фирма приняла Флеминга сразу на должность партнёра без всякого подготовительного срока и продолжала платить ему его обычную зарплату партнёра на всём протяжении войны, а также то, что он продолжал участвовать в заседаниях партнёров и после войны, когда уже работал в газетном концерне своего друга лорда Кемсли: ни один «самый бестолковый брокер» никогда бы ничего из перечисленного не удостоился.
В результате Ян Флеминг стал окончательно своим на самом верху уже не английского, а англо — американского истеблишмента и за четыре года работы под началом опытнейших Клода Дэнси, Ричарда Майнертцхагсна и братьев Смитов набрался того самого опыта, без которого невозможно ни написать методичку для проведения спецопераций, ни эффективно заменять во всём своего начальника на самом верху, на международном уровне. Один из сослуживцев Флеминга в штабе британских ВМС вспоминал, с какой лёгкостью Ян решал самые сложные и деликатные вопросы с представителем американских разведслужб в Лондоне. Объяснялось всё просто: этим представителем был такой же, как Ян, молодой выходец из такого же, как дом Флемингов, американскою дома Асторов. Ян со всей очевидностью занял то же место, что в своё время занимали его наставники Клод Дэнси и Ричард Майнертцхагсн.
Наконец, собственно принятие Флеминга на работу в качестве личного помощника адмирала Годфри случилось после собеседования, которое Годфри в конце мая 1939 г. провёл за обедом в ресторане Carlton Grill в присутствии отставного адмирала Обри Смита — брата Лэнси и бывшего заместителя предшественника Годфри на посту начальника разведки ВМФ адмирала Холла, а также Ангуса МакДоннелла — предпринимателя и политического деятеля, имевшего тесные связи с разведслужбами. По результатам собеседования Ян получил приглашение пройти испытательный период и через несколько недель был зачислен в чине капитана — лейтенанта в Особый отдел Королевского военно — морского резерва добровольцев (RNVR). Ещё через месяц Ян был зачислен на свою должность при адмирале Годфри постоянно, а ещё через несколько месяцев был вне очереди повышен в звании до командора (капитана второго ранга) — и уже в этом приличествующим его статусу качестве оставался на своём месте все долгие шесть лет, до самого конца войны.
В КАЧЕСТВЕ постскриптума к этой главе хочу добавить красноречивую цитату из книги воспоминаний Айвара Брайса:
Зимой (1938–1939 гг. — А. Б.) посвящённые, как и Ян, в государственные секреты люди готовились к войне.
На войне как на войне, или Это невозможное военное искусство
В английском языке есть термин warfare, который в своём первом и главном значении с трудом поддаётся переводу на русский язык одним словом. Скажем, не вызывают сомнений и в целом правильно понимаются принятые сегодня термины «ядерная война», «биологическая война», «химическая война» (nuclear, biological, chemical warfare). Может быть, уже не настолько просто, но тоже в целом более или менее правильно понимается термин «экономическая война» (его приняли на замену термину «блокада» специалисты британского Центра сбора промышленной информации —