л. По приказу фюрера завещание направляется из Берлина вам и фельдмаршалу Шёрнеру для того, чтобы обеспечить его сохранение для народа. Рейхсляйтер Борман попытается прибыть к вам сегодня и проинформировать об обстановке. Вы должны сами решить, когда и в какой форме сообщить об этом в печать и войскам. Подтвердите получение. Геббельс. Борман».
Комментируя последнюю радиограмму, У. Ширер писал: «Геббельс не счёл необходимым проинформировать нового Вождя о своих намерениях». Ширер исходил из того, что уже к этому времени Геббельс решил покончить жизнь самоубийством. Между тем из послания, направленного Дёницу, следовало, что Геббельс являлся рейхсканцлером Германии. Почему он не сообщил Дёницу, что тот должен взять на себя всю полноту власти и действовать без рейхсканцлера? Скорее всего, Геббельс не информировал Дёница о своих планах покончить жизнь самоубийством, потому что таких намерений у него не было в момент отправления радиограммы.
Правда, было немало рассказано о самоубийстве Геббельса, его жены, а также убийстве их детей. В своей книге Х.Р. Тревор-Роупер, привёл показания адъютанта Геббельса гауптсштурмфюрера СС Гюнтера Швагермана. Тот утверждал, что вечером 1 мая Геббельс вызвал его и сказал: «Швагерман! Случилось величайшее предательство. Генералы предали фюрера. Всё потеряно. Я умру вместе с моей женой и своей семьёй… Вы сожжете наши тела. Можете это сделать?».
По словам Тревора-Роупера, Швагерман обещал это сделать. После этого адъютант направил шофера Геббельса и эсэсовца за бензином. «Вскоре (было половина девятого вечера) Геббельс и его жена прошли через бункер. У начала лестницы они миновали Швагермана и шофера Раха, который стоял с бензином. Они прошли мимо, не говоря ни слова, и поднялись по лестнице в сад. Почти немедленно прозвучали два выстрела. Когда Рах и Швагерман вышли в сад, они обнаружили два трупа на земле. Эсэсовский ординарец, который застрелил их, стоял рядом. Они послушно вылили четыре канистры бензина на трупы, зажгли их и ушли».
Эту же версию послушно повторил и Уильям Ширер в своём монументальном труде по истории Третьего рейха. Более того, опираясь на какие-то другие показания обитателей бункера, У. Ширер добавлял к сказанному некоторые детали: «Доктор и фрау Геббельс прошли через бункер, попрощались со всеми, кто встретился им в коридоре и поднялись по лестнице в сад. Там по их просьбе эсэсовский ординарец выстрелил дважды им в затылок. На трупы было вылито четыре канистры бензина, но кремация была не слишком хорошо проведена. Те, кто был в бункере, хотели присоединиться к массовому бегству, которое уже осуществлялось, а поэтому не было времени на то, чтобы сжигать тех, кто уже умер».
Рассказ о расстреле супругов Геббельс по их желанию вызывает сомнения. Прежде всего известно, что подобным образом никто из видных деятелей Третьего рейха не сводил счёты с жизнью. Обычно они травили себя ядом. Лишь Гитлер застрелился.
Рассказ искажает реальную обстановку в бункере вечером 1 мая.
Неспешный проход супругов по коридору, а затем по пустынной лестнице навстречу смерти, которая их поджидала примерно в 20:30, мог иметь место в уединённом загородном замке. Между тем с 18:30 начался последний этап советского наступления на рейхсканцелярию. На бункер падали бомбы с советских самолётов. Советская артиллерия вела по нему прицельный огонь. Внутри бункера скопилось около 500–600 человек, которые, по словам бывшего портного Гитлера, вели себя как курицы с отрезанными головами. Трудно себе представить, что здесь могла разыграться торжественная сцена двойного убийства в стиле оперного спектакля.
Нелепым представляется монолог Геббельса, обращённый к Швагерману. Хотя сам Геббельс в своем дневнике не раз возмущался «изменой» тех, кто сдавал без боёв немецкие города англо-американским войскам, из приписываемых Геббельсу слов создаётся впечатление, будто он считал, что крах Германии из-за «величайшего предательства» случился за несколько минут до прихода к нему Швагермана. Дескать, поэтому Геббельс, вслед за Гитлером, решил покончить жизнь самоубийством. К тому же, судя по застенографированным словам Кребса, в это время Геббельс и его окружение считали главным предателем Гиммлера и были готовы по советскому радио объявить о его измене. Представляется, что эти слова за Геббельса сочинил эсэсовец, чтобы лишний раз выставить главными предателями военных, а не Гиммлера и его людей.
Иным был рассказ о смерти Геббельса и его жены в книге военной переводчицы Елены Ржевской, которая сама осматривала полуобгоревшие трупы супругов. Ржевская привела слова Хаазе, начальника госпиталя, расположенного вблизи от рейхсканцелярии: «Со слов первого сопровождающего врача Геббельса штандартенфюрера СС Штумпфеггера и доктора Кунца мне известно, что Геббельс и его жена вечером 1 мая совершили самоубийство, приняв сильнодействующий яд, какой именно сказать не могу».
Эти взаимоисключающие объяснения смерти супругов Лев Безыменский в своей книге «По следам Мартина Бормана» постарался соединить так: «Примерно в 21 час Йозеф и Магда Геббельс вышли из своей комнаты, надели пальто и пошли в сад. Раздался очередной выстрел: это кончилась жизнь Йозефа Геббельса». (В примечании Л. Безыменский пояснял: «Утверждают, что он не застрелился, а дал команду его убить».) «Рядом с ним упала Магда, проглотившая капсулу с ядом. На всякий случай охранник два раза прострелил оба тела и облил их бензином».
Один из авторов в интернете уверяет, что оба супруга сначала отравились, а затем им были сделаны «контрольные выстрелы в головы». Очевидно, что автор версии наслышан о современных киллерах. Трудно предположить, что Йозеф и Магда Геббельсы сначала приняли яд, а затем в предсмертном состоянии попрощались с людьми в коридорах и поднялись по лестнице, потому что действие яда было почти моментальным. Нелепым кажется и принятие ими яда уже в саду за секунды до роковых выстрелов эсэсовца.
Версию Швагермана, повторённую Тревором-Роупером, Ширером и многими историками, опровергает содержание медицинского протокола, составленного после осмотра тела Геббельса и процитированного Еленой Ржевской: «На обгоревшем трупе видимых признаков тяжёлых смертельных повреждений или заболеваний не обнаружено». (Стало быть, никто не стрелял в Геббельса.) «При обследовании трупа установлено наличие запаха горького миндаля и обнаружены кусочки ампулы во рту». Ржевская привела также «данные химического анализа»: «Химическим исследованием внутренних органов и крови определено наличие цианистых соединений. Таким образом, необходимо сделать вывод, что смерть… наступила в результате отравления цианистыми соединениями». Ржевская добавляла: «К такому же выводу пришли относительно причин смерти Магды Геббельс». (Стало быть, и в Магду Геббельс никто не стрелял.)
Из этого неопровержимого свидетельства следует, что показания о расстреле четы Геббельсов по их желанию вымышлены. Стало быть, придуманы также монолог Геббельса, рассказ о проходе четы Геббельсов по лестнице в сад и прочем. Возникает вопрос: стоит ли принимать на веру любые свидетельства бывших обитателей бункера, если они сочиняли истории лживые от начала до конца? Возникает также вопрос: зачем бывшим обитателям бункера сочинять заведомо лживые истории с таким обилием вымышленных деталей?
Неудивительно, что те же обитатели бункера по-разному излагали обстоятельства убийства детей Геббельса. У. Ширер утверждает, что «рано вечером 1 мая… игры детей были прекращены и им были даны смертельные инъекции. Возможно, это сделал тот же врач, который за день до этого отравил собаку фюрера».
Очевидно, исходя из каких-то показаний людей из бункера, Л. Безыменский в книге «По следам Мартина Бормана» утверждал: «В 17 часов Магда Геббельс хладнокровно закончила операцию — она отравила своих детей».
Несколько по-иному и более подробно рассказывал об этих событиях Елене Ржевской Гельмут Кунц, работавший врачом в санитарном управлении СС. По словам Кунца, Магда Геббельс пригласила его 1 мая в кабинет её супруга. Она сообщила о том, что примерно в 8–9 вечера будет предпринята попытка прорыва из бункера. Сказала она и о том, что Геббельсы решили умертвить своих детей. Магда просила врача помочь ей в этом. Вскоре появился Геббельс и поддержал просьбу супруги. Предложение Кунца передать детей в распоряжение Международного Красного Креста Геббельсы отвергли.
По словам Кунца, через некоторое время Йозеф Геббельс ушёл и его жена около часа «занималась пасьянсом». Затем Геббельс вернулся, а его жена вручила Кунцу «шприц, наполненный морфием». После этого Магда Геббельс прошла с Кунцем к детям, которые «уже лежали в кроватках, но не спали». Магда сказала детям, что доктор сделает им «прививку, которую сейчас делают детям и солдатам». Кунц сделал всем детям инъекции морфия. По словам Кунца, в это время было 20:40.
Через десять минут после того, как дети заснули, Магда Геббельс предложила доктору дать детям ампулы с ядом. Однако Кунц отказался это делать. Тогда фрау Геббельс позвала Штумпфеггера. Как утверждал Кунц, «вместе с Штумпфеггером она разжимала рот усыплённым детям, клала ампулу с ядом и сдавливала челюсти».
После этого Кунц спустился в кабинет Геббельса. Тот «в крайне нервозном состоянии расхаживал по кабинету». Магда Геббельс сказала мужу: «С детьми всё кончено, теперь нужно подумать о себе». Геббельс ответил: «Скорей же, у нас мало времени». После этого Кунц покинул бункер.
Эта версия содержит детали, которые кажутся малоправдоподобными. Предложение Кунца передать детей Геббельса в распоряжение Международного Красного Креста вряд ли учитывало конкретную обстановку. Кажется, что рассказчик исходил из того, что Международный Красный Крест был так же легкодоступен 1 мая в Берлине, как служба скорой помощи в мирное время. Для того чтобы связаться с этой организацией, потребовалось бы немало времени. Скорее всего, слова Кунца отражали его знакомство с предложением, сделанным 26 апреля главой германского отделения Красного Креста профессором и близким к Гиммлеру эсэсовцем Карлом Францем Гебхардтом Магде Геббельс. Тогда Гебхард предложил жене Геббельса эвакуировать из бункера женщин и детей. Та отказалась. В тот же день, 26 апреля, Гебхардт окончательно покинул Берлин на машине Красного Креста. После этого никакой возможности воспользоваться услугами Красного Креста не было. Трудно предположить, что 1 мая врач больницы для эсэсовцев Кунц, не имевший никакого отношения к Красному Кресту, мог обратиться к Геббельсам с точно таким же предложением, как профессор Гебхардт 26 апреля.