— Э-э… не знаю.
— Я бы предложил вам перед началом каждого заседания проводить небольшую церемонию. Если это станет правилом, то все собрания будут настолько короткими, насколько это только возможно. Более того, на них будут обсуждаться только те вопросы, которые интересны собравшимся. Попробуем прямо сейчас? — неожиданно обратился доктор Виннипег ко всем. В ответ послышались одобрительные возгласы. Все явно заинтересовались.
Доктор Виннипег попросил Гулливера встать и вывел его на середину комнаты.
— Итак, церемония делится на пять частей. Шаг первый: Гулливер, вы должны выразить и логически обосновать желание, чтобы кто-то покинул заседание. Далее вся группа выражает согласие. В-третьих, Гулливер выбирает по меньшей мере одного человека, чья работа настолько важна для проекта, что ему лучше покинуть совещание. Четвертый шаг: этот человек просит остающихся за время его отсутствия решить определенные вопросы. Пятый и последний шаг: группа выражает согласие и человек уходит.
— Хорошо, — кивнул Гулливер.
— Начнем же. Первый шаг — посмотрите на количество собравшихся и выразите желание отослать кого-то. Вперед.
— Хм, — Гулливер обвел взглядом помещение. — Похоже, нас сегодня слишком много собралось, вам не кажется? И я… гхм, я хотел бы попросить кого-нибудь уйти, чтобы группа стала поменьше.
— Теперь следующий шаг — группа выражает свое одобрение.
В зале послышался смех: «Давай, Гулливер! Давно пора!» «Меня, меня, выбери меня», — шутливо крикнул кто-то с другой стороны стола. Доктор Виннипег жестом попросил внимания.
— Хорошо. Шаг третий: Гулливер выбирает, кого нужно отпустить, и…
Гулливер не долго думая указал на одного из своих помощников
— Ты, Конрад. Давай, выметайся.
— Ох! — вырвалось у доктора Виннипега. — Осторожнее, так можно незаслуженно обидеть человека. Запомните, вы должны отпустить с собрания того, чья работа превыше всего, потому что за время отсутствия он может сделать что-то гораздо более важное для проекта. Это — единственная причина, и все должны твердо знать, что ваше решение основывается только на ней. А теперь скажите, пожалуйста, только честно: как вы считаете, кто напрасно теряет время?
— Ах, вот оно что… — Гулливер подошел к одному из испанских консультантов, возле которого сидели один из программистов и работник моронийского аэропорта, ответственный за строительство новой сигнальной башни. — Вот эти трое. Они могли бы сейчас обсуждать втроем ключевые вопросы составления протоколов. Их время просто бесценно.
Гулливер на всякий случай оглянулся, ища поддержки доктора Виннипега. Тот улыбнулся и кивнул.
— Итак, я отпускаю вас с собрания.
— Очень хорошо, — подхватил консультант. — Теперь указанные Гулливером сотрудники должны встать и объявить свою просьбу остающимся на собрании коллегам.
Все трое дружно поднялись, и один, посмотрев на остальных, сказал:
— Думаю, я могу говорить от лица всей нашей маленькой группы. Мы бы очень хотели, чтобы в наше отсутствие вы договорились, кто будет исполнять обязанности посредника между проектом и Европейской комиссией по воздушным перевозкам, а также назначили бы рабочую группу, которая будет заниматься вопросами, связанными с пересечением воздушного пространства Моровии. Еще что-нибудь? — он посмотрел на своих коллег. Те покачали головами и стали собирать бумаги.
— Последняя часть церемонии, — напомнил доктор Виннипег. — Вы выражаете согласие, а они уходят.
По комнате пронесся дробный стук костяшек пальцев о стол. Все были согласны.
— Вот и все. Каждому проекту нужна своя церемония или ритуал. Ведь каждый проект — это живое существо, социологический организм. Не забывайте каждый раз выполнять все шаги, пока церемония не станет для вас естественным атрибутом любого совещания, — сказал напоследок доктор Виннипег и сел на место рядом с мистером Томпкинсом.
Гулливер продолжал стоять посреди комнаты. Помолчав немного, он наконец заговорил:
— Принимая во внимание все то, что мы с вами сейчас узнали, мне остается только распустить совещание. Уверяю вас, вы узнаете повестку дня следующего собрания заранее, и она будет тщательно продумана, — он опять помолчал. — Я просто хочу дождаться тех троих. Сейчас они вернутся, и я всех отпущу.
— О, не думаю, что ты их дождешься, — под общий смех произнес мистер Томпкинс. — Они уже давно занялись своими делами.
Вечером того же дня мистер Томпкинс вез доктора Виннипега в аэропорт.
— Что ж, — сказал он, когда они высадились из такси, — все было просто замечательно. Я узнал о том, что такое проекты-зомби, и о том, как уменьшать количество людей на собраниях. Уже много лет подряд я читаю ваши книги, но видеть, как вы работаете на месте, — совсем другое дело. И примите отдельную благодарность за решение проблемы с сердитым руководителем. Вы приняли единственно правильное решение. Меня только немного смущает тот факт, что я не додумался до этого сам.
— Для меня работать с вами было настоящим удовольствием.
— Но скажите, почему он был так зол на своих коллег? Почему он вдруг стал позволять себе кричать на них, ругать в присутствии других? Вы поняли, в чем причина такого поведения?
— О, да. Это как раз совсем несложно установить. Я знал ответ еще до того, как встретился с ним.
Объявили приглашение на посадку. Мистер Томпкинс кивнул стюардессе и жестом попросил чуть-чугь подождать.
— Очень хотелось бы узнать, что это было, до того, как вы покинете нас.
— Страх, Вебстер, — ответил доктор Виннипег. — Бедняга был просто до смерти напуган. Он боялся не справиться с задачей, боялся подвести вас, подвести свою команду, свою страну, наконец.
— Так он злился, потому что был напуган?!
— Не совсем так. Он злился, потому что был напуган. Страх в нашем обществе почему-то нельзя демонстрировать. А вот злость можно. Но когда ты испытываешь сильную эмоциональную перегрузку, тебе просто необходимо выплеснуть свои чувства. Именно поэтому люди, испытывающие страх, чаще всего демонстрируют на людях злость и презрительное отношение к другим. Злость становится суррогатным воплощением страха. Конечно, в вопросах поведения детей, семейных проблем, ссор между друзьями и так далее, все не так просто, но когда речь идет о бизнесе, о поведении на работе — это правило срабатывает на сто процентов.
Проблемы социологии
1. Собрания должны быть небольшими. Для этого нужно сделать так, чтобы люди не боялись пропускать ненужные им собрания. Самый простой способ — заранее опубликовать повестку дня, а потом всегда строго ее придерживаться.
2. Каждому проекту нужна какая-то церемония или ритуал.
3. С помощью церемоний можно концентрировать внимание собравшихся на основных целях и задачах совещания: сократить состав рабочей группы, повысить качество программного кода и т. п.
4. Защищайте людей от оскорблений и ругани Начальства.
5. Запомните: в работе страх = гнев. Те руководители, которые любят кричать на своих подчиненных и всячески унижают и оскорбляют их, на самом деле просто чего-то очень боятся.
6. Наблюдение: если бы для всех проявление грубости и злости к подчиненным всегда значило бы, что начальник просто боится, то никто из начальников не стал бы так себя вести просто из страха, что его страх станет заметен! (Это, конечно, не решает проблем такого руководителя, но, по крайней мере, оберегает его подчиненных.)
Глава 21Выход на финишную прямую
Она появилась после десяти месяцев отсутствия так же неожиданно, как исчезла. Просто однажды дверь в ее кабинет оказалась открытой. И она, как всегда, сидела на своем диванчике у окна и смотрела, как на улице идет дождь.
Первым желанием мистера Томпкинса было… впрочем, он и сам не знал, каким оно было. Но сразу после этого у него появилось второе желание. «Где, черт возьми, ты пропадала?» — хотел он спросить спокойным тоном, но у него ничего не вышло.
— Вебстер… — она посмотрела на него с застенчивой улыбкой.
— Черт возьми, Лакса, пока тебя не было, тут такое творилось! Ты хоть бы позвонила разок за все это время!
— Я вернулась, Вебстер, — она встала и пошла ему навстречу.
— Ну и где ты пропадала? — повторил он.
— На Бермудах. По крайней мере, в последнее время. Как тебе мой загар?
— Отвратительный. Лакса, я действительно на тебя зол. Серьезно.
— А я-то думала, что он соскучился.
— Я зол, рассержен, разочарован, раздражен, сердит, разгневан, взбешен, я просто в ярости, я…
— Так ты скучал по мне. Я тоже скучала по тебе, Вебстер, — сказала Лакса и поцеловала его.
Мистер Томпкинс непроизвольно отступил на шаг. Наконец он снова обрел дар речи:
— И ты думаешь, что это все извиняет? — уже тише спросил он. Конечно же, это все извиняло.
— Вебстер.
Он снова почувствовал, что начинает злиться.
— Мы так о тебе волновались! Мы даже не знали… А тут все вообще встало с ног на голову. Твоя помощь пришлась бы очень кстати.
— О, господи. Я обо всем уже знаю. Бэллок?
— Да, черт возьми. Бэллок. Хоть бы посоветовала мне, как себя с ним вести, по меньшей мере.
— Можешь о нем больше не беспокоиться, дорогой. Я уже избавила вас от Бэллока.
— Ты?
— Да, я. Он уехал и в обозримом будущем здесь не появится.
— И чем же мы обязаны такому невероятному везению?
— Стечение обстоятельств. Бедняга подхватил где-то редкий вид герпеса.
— Надеюсь, это серьезно.
— Не представляет угрозы для жизни, а так — премерзостное заболевание.
— Не тот ли это вид герпеса, который поражает… э-э-э… определенные органы?…
— Боюсь, что именно этот. У него как раз случился приступ. Сильнейшая боль, я думаю. Впрочем, он уже на пути в клинику, где о нем позаботятся. Клиника находится в Атланте, там этот вид герпеса лечат патентованными средствами.