– Тихо! – сказал я. Вот, подчиняясь команде, остановился и тоже прислушался.
Мне не показалось – где-то впереди действительно звучали голоса. Свет далеких факелов блуждал в конце улицы. Я скользнул в темноту одного из домов, увлекая за собой бродягу, чтобы пропустить идущих навстречу людей. Двое незнакомцев были одеты в багровые плащи. В руках они несли факелы, и их тени метались по стенам от дрожащего пламени. Показалось, что за ними идет темнота. Ее щупальца неслышно ползли по полу, касались стен, заглядывали в окна, и я едва не вскрикнул, когда одно из них, призрачное, почти неощутимое, коснулось моего лица.
– Я точно слышал шум, Крейв, – говорил один из незнакомцев другому. – Я же не глухой. Голову даю на отсечение, что на стражников кто-то напал. Слишком много в последнее время шатунов выползает. Ничего, Хозяин быстро порядок наведет.
В его руке был пистоль. Вот чиркнул большим пальцем по шее, но я отрицательно покачал головой. Бродяга пожал плечами, мол, как хочешь, мое дело предложить. Мы подождали, пока незнакомцы скроются во тьме, и пошли вперед, прячась в тенях.
Улочка закончилась, и показалась площадь, окруженная колоннами, вокруг которых извивались каменные змеи и осьминоги. На ближайшей колонне они оказались не высеченными из камня, а металлическими, словно кто-то пытался заменить все скульптуры на механизмы, но забросил работу, лишь приступив к ней. Кончики гибких щупалец механического осьминога вздрагивали, змеи дергались, будто пытались вырваться на волю.
Посреди площади в хаотичном порядке стояли скульптуры. Их делали не бродяги. Потому что бродяги, даже с их извращенным сознанием, являлись людьми. А в каменных изваяниях не было ничего человеческого. Люди, соединенные с осьминогами и драконами, гигантские рогатые змеи, чьи хвосты извивались по полу, птицы с костлявыми крыльями, выползающие из змей, как бабочки из куколок, – все они словно явились из жуткого прошлого. Древнее бродяг и демонов, старше многих рас, строивших город, они олицетворяли первозданный хаос, и казалось, простоят здесь еще миллионы лет. Каменный взгляд находящейся передо мной женщины-змеи завораживал, притягивал к себе. Промелькнула мысль, что она живая и видит меня, спрятавшегося в темноте, и я скоро сам окаменею от ее взгляда. Превращенный в камень, буду обречен вечно смотреть на ее высокую обнаженную грудь и чувствовать на себе холодный взор.
Я покачал головой, прогоняя видение. Это всего лишь локация придуманного мира, которую тщательно, до мелочей, создали опытные дизайнеры.
Среди статуй стояли люди. Много людей – взгляд выхватывал из темноты все новые и новые фигуры в багровых плащах. Подземный ветер шевелил их одежды, и казалось, что все присутствующие залиты потоками крови. В центре площади – круг пустоты и два человека, которые отбрасывали тени к статуям, словно гномоны солнечных часов. Один из людей был в бордовом балахоне с капюшоном, полностью скрывающим лицо, с прорезями для глаз. Тоже мне, куклукс-клановец местный нашелся. Второй… Я молча выругался. Второй был троллем из «Хвергельмира» в облике самурая. Мой враг никак не хотел сдохнуть.
«Ты здесь, Ламберт, я тебя чувствую».
Я вздрогнул, стараясь слиться с темнотой, стать еще незаметнее. Не думать, не привлекать внимания. Выход где-то на той стороне площади, но как пройти сквозь такое количество народа? Возможно, Вот был прав – не стоило оставлять врагов за спиной. Мы могли бы воспользоваться их плащами. Словно прочитав мои мысли, Вот скользнул в темноту.
– Скоро наши ожидания окончатся, братья! – прокричал стоящий в центре площади человек.
Тролль находился возле него как телохранитель. Или мальчик на побегушках?
– Темный Мессия уже в игре! Он пришел, и вслед за ним с новым обновлением явится тьма. Не демоны, не четвертая раса – настоящая тьма из пространства Чендлера, которую мы призывали и ждали так долго. С помощью Темного Мессии она изменит первичную реальность.
Тролль посмотрел в мою сторону и ухмыльнулся. Неужели заметил, или это простое совпадение? Где же Вот? Бродяга слишком долго возится.
«Покажись, Ламберт, я ведь все равно тебя найду. Я вытащу твои кишки, медленно, пока ты будешь еще жив, и скормлю их ратусам. Ты будешь наслаждаться крысиным тявканьем в свои последние минуты жизни».
– Бессмертие, братья, будет нашей наградой! Мы оставим свои бренные тела там, в серой действительности, и обретем истинную жизнь в игре! Темный Мессия пришел!
Тролль шагнул по направлению ко мне. Он, прищурившись, всматривался в темноту.
Кто же такой этот Темный Мессия? Я вспомнил занесенную снегом улицу, человека у костра и склонившуюся над ним тьму. Но зачем Ефимовский, если он тот, про кого я думаю, привел в игру меня? Какое ему дело до спасения Джонни?
Позади раздался вскрик. Я обернулся. Вот не рассчитал свои силы. Он, конечно, расправился с обоими культистами – один лежал, держась за перерезанное горло, второй еще стоял, пронзенный мечом бродяги, но этот второй успел перед смертью вскрикнуть. Вот выдернул клинок из его груди, и враг повалился на землю. Тот, который уже лежал на земле, как оказалось, был еще жив. Прежде чем я успел среагировать, он поднял свой пистоль и спустил курок. По подземелью прокатился грохот выстрела. Висок на шлеме Вота брызнул осколками. Бродяга пошатнулся, шагнул к культисту и прикончил того ударом меча. Затем опустился рядом с ним на камни.
– Прости, Ламберт, – сказал он.
На улицу вбежали несколько культистов. Их фигуры выделялись черными силуэтами на фоне залитой светом факелов площади. Я вскинул мушкетон и нажал на спусковой крючок. Отдача была сильной. Гораздо сильнее, чем от пароэфирного ружья или пистоля, – я не привык к такому оружию. Здесь не нужна меткость – мушкетон предназначен для ближнего боя, в узком пространстве сложно промахнуться. А спрятаться и вовсе невозможно. Картечь пронеслась по туннелю смертоносным роем, и впереди замелькал отлетающий урон. Пять единиц, восемь, десять. Нескольких культистов отбросило назад. Голова каменной женщины-змеи разлетелась на осколки. Пыль и смерть заполнили улицу.
Из толпы выбежал тролль. Но недаром я выучил умение быстрой стрельбы. Закинуть за спину разряженный мушкетон и выхватить левой рукой однозарядный пистоль заняло лишь мгновение. Выстрел! Но предназначавшаяся троллю пуля нашла другую цель. Закрывший линию видимости культист схватился за плечо и, отброшенный троллем, отлетел в сторону.
«Стой, Ламберт!»
Меня спас Вот. Он схватил тролля за ногу, и тот грохнулся на камни. Тогда я побежал, зная, что Воту уже не спастись. Но куда бежать? Я чувствовал погоню за спиной и знал, что от преследователей не спрятаться.
На мосту я на мгновение остановился и оглянулся. Тролль бежал впереди всех и уже находился в нескольких шагах от меня. В левой руке он держал черный предмет, и я не сразу сообразил, что это голова Вота. Я замахнулся катаной, но тролль успел уклониться, а на второй удар мне не хватило времени. Тролль взмахнул мечом, и я увидел, как моя рука, сжимающая пистоль, полетела в пропасть.
«Ты все равно достанешься им, Ламберт», – засмеялся тролль.
«Получен урон 8. Вы лишились левой руки. Сила понижена до 3. Ловкость понижена до 2. Кровотечение».
Истекая кровью, я попытался достать тролля острием катаны, но тот схватил меня за запястье и вывернул – до хруста и торчащих осколков костей.
«Попалась птичка».
Я ударил его головой в переносицу, ощущая, как от удара треснула кость. Наверное, это лишь подсказывает мое воображение и в игре нет таких подробностей. Но как бы там ни было, тролль на секунду ослабил захват, и я успел освободить руку.
«Стой!»
Но я, все еще сжимая катану, уже шагнул с моста вниз. Секунды полета, натянутые ветви, что рвались под моим телом, и темнота.
Почему-то слышался плеск волн.
Волны ударяли о старую древесину. Там, за бортом корабля, бесновался шторм, хотя в здешних широтах это считалось еще сносной погодой. Представляю, что было бы, не утихни Дракон, тогда ни один корабль с поселенцами не смог бы преодолеть полосы урагана. Сколько безумцев погибло до нас, оставив обломки судов на Зубах Дракона – торчащих из воды скалах? «Вы везунчики, сухопутные крысы», – не говорил, а по-обычному кричал капитан Дженсон, настолько заросший, что борода делала его похожим на черного лохматого пса. Из копны волос торчали лишь красный нос и курительная трубка, источающая смрадный дым.
«Вы достигнете Нового Света, сухопутные крысы, двадцать морских ежей вам в кишки!»
Но сейчас в душном трюме, пропахшем грязным бельем, царила непривычная тишина, я слышал плеск волн, скрип обшивки и свое дыхание. Где-то пищали крысы. Куда подевались все пассажиры? Вот здесь, рядом с моей койкой, ютились молодая мамаша с пятилетней дочуркой. Возможно, именно такая же малышка – светловолосая, с огромными наивными глазами могла бы быть у нас с Эллис, если бы не появился Адриан и я бы не спустил курок. Теперь Эллис мертва, моя рука искалечена, а я бегу от правосудия, но не могу убежать от самого себя.
Несколько дней назад к мамаше приставал Наваха, вокруг которого сгрудились головорезы и ворье всех мастей. Я видел, как она молча вырывалась из его объятий, пытаясь выползти из-под грузного тела. Она вообще была молчаливой, как и ее дочка. Я схватил Наваху за шиворот и оттащил в сторону. Тогда он ударил меня в живот, так, что я сложился пополам.
«Что, Клешня, жить расхотелось?»
Но жить расхотелось самому Навахе, потому что я убил его следующей ночью. Главное было дождаться своего часа. В полной темноте я воткнул нож ему под ребра, зажимая рот искалеченной рукой, пока жизнь не покинула его тело. Никто не опознал мой нож. Никто не нашел на мне следы крови, и тело Навахи отправили за борт.
«Спасибо, – тихо сказала мамаша потом, когда плюющийся слюной и табаком капитан в сопровождении нескольких матросов покинул трюм. – Вы хороший человек».