Однако страшнее джунгар для русских были болезни. Походную аптеку захватили враги, и теперь войско осталось вообще без лекарств; среди солдат началась цинга – «скорбут». А потом от трупов расползлась эпидемия сибирской язвы (это была первая официально зафиксированная эпидемия сибирской язвы). Каждый день люди в ретраншементе умирали десятками и даже сотнями. Землянки были завалены больными. Ничто не могло спасти гарнизон. К весне 1716 года Бухгольц потерял около двух тысяч человек.
ПОДПОЛКОВНИК БУХГОЛЬЦ НЕ БЫЛ ВИНОВАТ В ПРОВАЛЕ СВОЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ, ОДНАКО ПРОВАЛ – НЕ ПОБЕДА, И ГОРДИТЬСЯ НЕЧЕМ. И ОСНОВАНИЕ ОМСКОЙ КРЕПОСТИ – НЕ ШАГ ВПЕРЁД, А ПОПЫТКА ИСПРАВИТЬ УПУЩЕНИЕ. ПОЭТОМУ В ОМСКЕ ИМЕНЕМ БУХГОЛЬЦА НАЗВАНА ПЛОЩАДЬ, НО ПАМЯТНИК НА НЕЙ – НЕ СТАТУЯ БУХГОЛЬЦА, А «ДЕРЖАВА» – ГИГАНТСКИЙ ШАР ИЗ СТЕКЛОПЛАСТИКА, СИМВОЛИЗИРУЮЩИЙ ПУШЕЧНОЕ ЯДРО. ШАР УСТАНОВЛЕН В 1997 ГОДУ КАК МАКЕТ БУДУЩЕГО МОНУМЕНТА ИЗ МЕТАЛЛА, НО ДО ВОПЛОЩЕНИЯ ЗАМЫСЛА ДЕЛО ПОКА НЕ ДОШЛО
Идти дальше на Яркенд было бессмысленно. 28 апреля, когда по Иртышу прокатился ледоход, Бухгольц вывел из крепости остатки своего войска – около 500 человек, – посадил на дощаники и поплыл обратно. На полпути от Ямыш-озера до Тары возле устья речки Омь Бухгольц соорудил новый ретраншемент и остался в нём с небольшим отрядом, а остальные солдаты и драгуны, измученные и обессиленные, вернулись в Тобольск.
Бухгольц не случайно выбрал устье Оми: русское укрепление взяло под контроль брод, по которому джунгары могли переправиться через Иртыш, чтобы напасть на барабинских татар. Маленький ретраншемент Бухгольца вскоре станет большой Омской крепостью, а потом – городом Омском.
Гагарин прислал Бухгольцу на Омь несколько сотен рекрутов и приказал снова идти на Яркенд, но подполковник не подчинился: это самоубийство. В укреплении на Оми Бухгольц просидел полгода и в декабре приехал в Тобольск, чтобы разбираться с губернатором лицом к лицу. Однако держать ответ Бухгольцу придётся уже перед государем.
«Гнездилище диявола»Миссии Филофея 1714 и 1715 годов
В феврале 1714 года владыка Филофей засобирался в городок Пелым. Когда-то Пелым стоял на главной дороге в Сибирь, но дорога переменила направление, и Пелым захудал. Теперь это был ветхий острожек, где лениво несли службу полсотни казаков-«годовальщиков». Они собирали небольшой ясак с вогулов реки Конды и охраняли ссыльных. Но Филофей ехал не к ним.
В XVI веке, ещё до русских, Пелым был столицей сильного вогульского княжества. С тех времён в тайге поблизости от острога сохранилось большое капище. К нему вели топкие тропы, известные только шаманам. В центре капища, будто окаменев в страшном танце, высилась чёрная лиственница. Её корявые лапы были обвязаны священными ленточками, а ствол укутывали истлевшие шкуры. Вокруг стояли жертвенные амбарчики на ножках-столбах и покосившиеся идолы с заострёнными головами и бурыми от крови ртами.
И вот сейчас до Филофея долетел слух, что вогульский князь Сатыга грозится изрубить в щепу идолов у священной лиственницы, потому что те не исполнили его просьбы. У князя были два сына; сыновья заболели; князь молил богов об исцелении сыновей и приносил идолам жертвы, но сыновья всё равно умерли. Гнев убил веру в Сатыге, и князь жаждал мести.
Добровольное уничтожение идолов – удобный момент для крещения. Тем более что к Сатыге приехали другие вогульские князья из ближних и дальних юрт. Владыка Филофей отыскал в тайге вогулов и Сатыгу. Высказав Сатыге слова сочувствия, владыка перевёл разговор на бога. Земная жизнь у всех скоротечна, однако Христос дарит вечную жизнь на небесах, и там все разлучённые соединятся, а все обездоленные обретут счастье. Но языческие демоны не пускают людей к Христу и к счастью. Надо отречься от язычества. Проповедь Филофея была так убедительна, что 600 вогулов – князья со своей прислугой – приняли от владыки святое крещение.
Филофей покинул вогулов с ощущением победы – и напрасно. Горе и гнев у Сатыги утихли, и на смену плохим идолам Сатыга вытесал хороших. Его язычество подогревалось тем, что неподалёку от Пелыма, на реке Конде, у знаменитого вогульского князя Нахрача Евплоева теперь хранился истукан Мир-Суснэ-Хум с серебряным лицом. В 1712 году обские остяки, спасая, унесли истукана из Шеркальских юрт, когда к ним приблизилась миссия Филофея. Мир-Суснэ-Хум носил «чёрную лисицу вместо шапки» и зелёный суконный кафтан, и его «злообразное» лицо заслонило Сатыге расплывчатый образ невидимого русского бога, о котором говорил владыка Филофей.
Вогулы Конды считались самыми упрямыми язычниками. «Зде диявол крепчайшее нечестия своего укрепил гнездилище», – писал о Конде верный сподвижник Филофея Григорий Новицкий. «Столицей» Конды было селение Нахрачёвы юрты, где правил князь и шаман Нахрач Евплоев, горбун, – «начальник, державец и служытель скверного того истукана».
В конце лета 1715 года Филофей решил явиться на Конду и уничтожить Мир-Суснэ-Хума. Владыку обнадёживало, что многие вогулы приняли крещение у Сатыги. Однако Нахрач Евплоев был прирождённым лидером и оратором: он уже переманил всех вогулов обратно в язычество. Нахрач задумал дать бой Филофею. Под командованием горбатого князя-шамана вогулы вооружались и готовились погибнуть, но не сдаться русскому богу.
Филофей не желал никаких сражений. Он в одиночку пришёл на капище Мир-Суснэ-Хума, куда убежали вогулы, начал говорить и потихоньку втянул вогулов и самого Нахрача в спор. Поняв, что умирать не обязательно, вогулы принялись искать компромиссы. Они спросили: нельзя ли поставить их идола в церковь, увенчав его крестом? Филофей не согласился. Тогда Нахрач предложил платить за идола дань; якобы сам Ермак брал с вогулов за идолов в год по три рубля, а Филофею будут давать целых четыре. Филофей снова отказался: «Нам не буди се безумие взимать погибельную цену душ ваших».
Терпеливый и непреклонный, владыка постепенно склонил язычников принять веру в Иисуса. Филофей крестил вогулов в водах Конды. Осознав, что проигрывает, Нахрач заявил, что тоже готов пройти через русское таинство, и во время обряда принялся бесноваться и корчиться. Это всё равно не остановило его соплеменников. После праздничной трапезы на дощанике Филофея вогулы согласились сжечь зловещего истукана, но потребовали сделать это подальше от своих юрт. Мир-Суснэ-Хума на лодке перевезли на другой берег Конды и начали готовить к сожжению. При этом кто-то из русских ударил идола, и новокрещены едва не восстали; «Сжечь можно, бесчестить нельзя!» – заявили они. Нахрач понял, что не всё потеряно.
Шигирский идол в музее Екатеринбурга
В ночь перед сожжением Нахрач подменил идола. Настоящего Мир-Суснэ-Хума подручные Нахрача утащили к отпавшему от веры князю Сатыге, а миссионеры Филофея спалили только копию. И новокрещены увидели, что русского бога можно обмануть, значит, он слабый и глупый. Вогулы со смехом срывали с себя кресты. Миссия Филофея потерпела крах.
Но Филофей не сдался. Владыка пустился в погоню за идолом вверх по Конде, надеясь перехватить Мир-Суснэ-Хума в Катышевых юртах. А там миссионеров уже поджидали вооружённые воины Сатыги. Сам же Сатыга понёс жертву на ближайшее капище, чтобы боги тайги помогли ему убить русских. Воины Нахрача преследовали миссионеров, и Филофей оказался в ловушке: впереди – Сатыга, позади – Нахрач. И оба готовы к резне.
ШИГИРСКИЙ ИДОЛ БЫЛ НАЙДЕН ПРИ ДОБЫЧЕ ЗОЛОТА НА ШИГИРСКОМ ТОРФЯНИКЕ ПОД ЕКАТЕРИНБУРГОМ В 1890 ГОДУ. ОН ВЫРЕЗАН ИЗ ЛИСТВЕННИЦЫ. ЭТО ДРЕВНЕЙШАЯ ДЕРЕВЯННАЯ СКУЛЬПТУРА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ЕЙ ОКОЛО ДЕСЯТИ ТЫСЯЧ ЛЕТ. ВЫСОТА ИДОЛА БЫЛА БОЛЬШЕ ПЯТИ МЕТРОВ. ИДОЛ ИМЕЕТ ГОЛОВУ С ДВУМЯ ЛИЦАМИ, А ТУЛОВО ЕГО ПОКРЫТО ГЕОМЕТРИЧЕСКИМ ОРНАМЕНТОМ
Филофей решил идти на Сатыгу и повёл своих людей в Катышевы юрты. Вогулы Сатыги окружили русских. И тогда владыка начал проповедь. Григорий Новицкий, летописец Филофея, не рассказал, о чём и как говорил владыка перед нацеленными на него копьями и стрелами, но, когда Сатыга вернулся с капища, его воины слушали Филофея, бросив оружие.
Сатыга бежал в тайгу. Изловленного идола Мир-Суснэ-Хум водрузили на костёр, и он превратился в чёрный дым. Вогулы Нахрача покаялись в том, что столь легко усомнились в русском боге. А князь-шаман Нахрач Евплоев исчез. Одни историки утверждают, что он тоже бежал в тайгу, а другие – что он погиб в сумятице тех событий. Но после 1715 года былым «гнездилищем диявола» правил уже сын Нахрача Евплоева – новокрещен Тихон Нахрачёв.
«Земля древних поклаж»«Сибирская коллекция» Петра
Экспедиции воеводы Годунова тщетно прочёсывали сибирские недра в поисках золотых и серебряных руд. Драгоценные жилы в этих краях найдут на полтора столетия позже, в тридцатых годах XIX века. Но это будет уже вторая «золотая лихорадка» в Сибири, потому что первая прокатилась здесь ещё в XVII веке, и трясла она не искателей фарта, а гробокопателей.
В верховьях Тобола, Иртыша и Оби по степям разбросано множество древних курганов – «бугров». Тысячи лет назад их насыпали давно забытые кочевые народы. Под зарослями лабазника, таволги и богородской травы таятся обвалившиеся подземелья, в которых обрели вечный покой великие князья и воины незапамятных времён. С собой в могилы они забирали коней, рабов, оружие и золото. Название нынешнего города Курган, бывшей слободы Царёво Городище, отсылает как раз к такому погребению.
В XVII веке у сибиряков появился особый промысел – бугрование, то есть добыча «могильного золота». «Золотом» были предметы скифского звериного стиля: застёжки, перстни, гривны, браслеты. Гробницы приносили огромный доход, и Герхард Миллер, первый историк Сибири, утверждал, что в XVIII веке бугровщики по численности не уступали добытчикам пушнины.
Золото курганов из «Сибирской коллекции»
Бугрование оказалось делом опасным. Юрий Крижанич писал, что священные могилы ищут с помощью колдовства и чернокнижия. На самом деле опасности были не только мистические. Башкиры, калмыки, казахи или татары могли убить охотников за сокровищами как святотатцев. В 1662 году из-за алчности бугровщиков разгорелся большой башкирский мятеж батыра Сары Мергена – Жёлтого Мертвеца. Опасаясь гнева степняков, артели слобожан нагружали свои телеги не только лопатами и кирками.