— Молчите! — приказал Иван. — Говорить будем потом. Все в порядке.
Сыновья хотели перенести отца на табор, но Иван не позволил: рано, нужен абсолютный покой. Никто ему не возразил. Федор Михайлович вздохнул: как душа моя чуяла… Зная, что после сердечного приступа ходить больному нельзя, Иван отправил молодых на табор, чтобы они там сделали носилки. Федор Михайлович ушел с ними.
Иван сидел подле больного, обмахивая его веткой от комаров. Вдруг Павел Тимофеевич беспокойно закосил глазами. Иван догадался, подвинул ему под руку мешок и ружье. Ощупав пальцами завязку, старик успокоился и поманил к себе Ивана.
— Нашел я ее все-таки, — шепнул ой. — Плантацию…
— Потом расскажете. Лежите!
Павел Тимофеевич устало закрыл глаза.
Две недели, как Иван вернулся с корневки. Соскучившись по семье, он целыми днями не покидал квартиры. Отдых отдыхом, но и без людей скучно. Вот почему, когда пришел конец отпуска, он явился на работу с радостью. За все эти дни он ничего не слышал о своих компаньонах. Как сошли с поезда, так и с концом. Расстались без сожаления, без изъявления дружеских чувств.
Однажды, идя с работы, он встретил приятеля.
Броско, ярко цвели газоны красно-желтыми головками астр, гвоздик, полыхали языками каинов.
— Слышал, слышал о твоих успехах! — начал приятель, крепко тиская руку Ивану. — Раньше всех целую семью нашел, опытного корневщика обскакал.
— Что толку? Они меня потом вдвое обошли!
— Ничего. На первый раз и это неплохо! Урок! Да, — внезапно спохватился он, — читал? Вот это находка! Не то что у вас!
Он развернул краевую газету. В короткой информации говорилось:
«Иман. 5 сентября. (Собств. кор.) Начинают возвращаться таежные следопыты. На днях отделением заготконторы принята первая партия женьшеня. Среди корней один небывалой величины — двести семьдесят граммов. Сдали эту находку сыновья опытного корневщика Павла Тимофеевича Будкова. Наш корреспондент связался по телефону с промысловиком, который в связи с болезнью находится в поселковой больнице. Павел Тимофеевич выразил надежду, что это не последняя его находка. Пусть, сказал он, найденный им корень пойдет на лекарство для фронтовиков, потерявших здоровье в годы Великой Отечественной войны.
По свидетельству специалистов, находка представляет большой интерес, так как подобной величины корни за последнее десятилетие не встречались. Заготконтора приняла корень первым сортом».
Иван не мог сдержать улыбки, читая это сообщение. Старик правильно рассудил. Фронтовое братство не на год-два, а на всю жизнь. Хорошо все-таки, что они вернулись за ним. Сыновья могли не найти его, и тогда этот корень стал бы последним его корнем. И все-таки как нелепо получается. Почему не хватило мужества отказать дрянному человеку? Нет, потащил Алексея в тайгу, хотя знал, кого ведет. Да, если б не кража лодки, если бы хамство Алексея сразу получило от них дружный отпор, если бы в каждом из них было побольше внимания, чуткости к тому, кто рядом, глядишь, все могло быть иначе.
— Ты что, знал его?
— Знаком. Корневали вместе. На обратном пути он было отделился, и этот корень чуть не стал для него последним…
— М-да. Вот как даже. Чего не бывает. Значит, не судьба еще помирать. Ну что ж, выходит, не зря съездил, посмотрел, каковы наши дальневосточные дебри.
— Посмотрел. Дебри в душе человеческой…