— Гарри? — Она повернулась к Вилли, Крисси и Саре. — Гарри! — закричала она. — Где мой Гарри?
Подошла Крисси и, взяв Эли за руку, повела ее к лестнице, успокаивая на ходу.
— Гарри… — сказала Эли Крисси и улыбнулась.
Сара и Вилли подбежали к Мейв.
— Скажите, в чем дело? — спросил Вилли у полицейских.
— Скажите мне, — умоляла Мейв, — что с Гарри? Он ранен? Где он?
— Нет, мэм. Мистер Хартман в Тихуане. Его задержали иммиграционные власти, мэм. Нас вызвали, чтобы мы сопровождали вашу дочь. Мне очень жаль, мисс О'Коннор, что у мистера Хартмана проблемы, мне так нравятся его фильмы.
Полицейские уехали, но детективы остались.
Мейв почти упала на руки Вилли. Он внес ее в дом и посадил на диван.
— Сара, позови детективов в дом. Садитесь, пожалуйста, господа.
Мейв умоляюще посмотрела на них. Один из мужчин откашлялся.
— Мы летели в самолете в Сан-Диего, но иммиграционная служба посадила нас, мы даже не успели пересечь границу. Мистер Хартман… — Он помолчал. — Ему отказали во въезде в страну как нежелательному лицу, не гражданину США. Мне жаль, мисс О'Коннор, но мы хотя бы привезли вам девочку…
— Да, благодарю вас. Я так вам признательна. Вилли…
— Сара, предложи джентльменам выпить, — сказал Вилли. — Мейв, я пойду в библиотеку, мне нужно позвонить. Ты успокойся, а мы постараемся все сделать, как нужно. Ладно?
— Да, Вилли. Спасибо тебе. — Она повернулась к детективам. — Если вам не трудно, расскажите мне, что там было, в той хижине.
— Все прошло легче, чем казалось. Простите меня, мэм, но никогда не знаешь, чего можно ожидать. Мы боялись, что если ворвемся в дом, то он может причинить вред девочке, поэтому мы просто наблюдали. Мы ждали, может, он выйдет и оставит девочку одну. И мы дождались этого. Прошло еще несколько минут. Он поднялся на вершину холма, расположенного над заливом; кажется, он разговаривал сам с собой. Мы даже не знали, заметил ли он нас или нет? Казалось, он забыл о девочке. Он размахивал руками и кричал. Мы вбежали внутрь и забрали девочку. Она была очень испугана, но, увидев мистера Хартмана, улыбнулась и подбежала к нему. Он взял ее на руки, и мы все побежали к вертолету. Но мы могли и не делать этого. Этот мужик, простите, мисс О'Коннор, ваш отец, наверно, он так и не заметил нас…
— Я хочу, чтобы двое из вас поехали со мной в Мексику, — сказала Мейв детективам.
— Почему, Мейв? — спросила Сара. — Совсем не обязательно. Мы с Вилли поедем с тобой.
— Нет. Я имею в виду, да. Я хочу, чтобы вы с Вилли поехали со мной в Тихуану. Но мне нужно, чтобы два детектива тоже поехали с нами.
— Почему, Мейв? — занервничала Сара. — О чем ты думаешь?
— Пожалуйста, Мейв, я тебя умоляю, — просил ее Гарри, — Не делай этого. Эли уже дома, теперь она может жить с тобою… с нами. Мы найдем охрану. Он никогда не сможет приблизиться к ней. Я не хочу, чтобы ты встречалась с ним.
— Гарри прав, — сказала Сара. — Почему ты должна с ним встречаться? Вилли, скажи ей, что мы правы.
— Я не могу, — сказал Вилли.
— Вилли! — рассердилась Сара. — Что ты имеешь в виду? Что Мейв должна увидеть его? Это ужасно!
— Иногда люди должны идти на риск, чтобы потом чувствовать себя свободными.
— Тогда я пойду с тобой, — сказал Гарри.
— Нет. — Мейв погладила его по лицу. — Ты и так много сделал для меня. Я должна поговорить с ним одна. Только он и я… Мне ничего не грозит. Он не причинит мне зла, я в этом уверена. Со мной пойдут два детектива. Они будут наблюдать за мною. Они будут неподалеку.
— Нет! — воскликнул Гарри.
— Да, Гарри. Я должна это сделать!
Они увидели его на холме, как только вышли из вертолета.
— Подождите здесь, — сказала Мейв. — Если вы мне понадобитесь, я вас позову. Ваш передатчик у меня в сумке. «У меня там есть еще кое-что!»
Она должна сделать это ради Эли. Иначе Эли никогда не будет по-настоящему в безопасности. Тетушка Мэгги пыталась сделать это когда-то для самой Мейв, но ей не удалось. Однако даже тетушка Мэгги знала, как следует поступить. Они все слишком долго ждали… Поэтому столько всего и произошло. Сара… Крисси… Даже Гарри затянула эта страшная паутина. Теперь ему не разрешают въехать в страну. Нет, они ждали слишком долго… Все, хватит, давно уже пора. Любой справедливый бог согласится, что чаша терпения переполнена.
Поднимаясь по холму, Мейв поняла, что привлекло его сюда. Здесь, в горах Баха, была расположена равнина, заваленная камнями, — дикие просторы с острыми силуэтами кактусов и горластыми яркими попугаями. Перебираясь через камни, Мейв не спускала глаз с черной фигуры. На нем была его любимая черная накидка, хотя из-за сильной жары и высокой влажности было тяжело дышать.
Еще в Эрене Мейв была зла на него и хотела отомстить. Тогда она все еще боялась его. Теперь она уже не боится. Мейв настроилась очень решительно, но в то же время была в отчаянии из-за того, что ей приходилось сделать.
Подойдя поближе, она увидела, что шапка его черных волос украшена венком из цветов.
— Злись, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!
«Он думает, что он Король Лир!» Мейв подошла к нему.
— Все-таки не смейтесь надо мною: мне кажется, словно эта леди — дитя мое, Корделия.
Мейв подыграла ему.
— Да, это так. Я дочь твоя.
Если бы все было так на самом деле, если бы она стала Корделией для этого человека, если бы она нашла его сошедшим с ума, то все пришло бы в порядок, как написал об этом Шекспир. Но все было выше всех ее сил, дарованных ей Богом. Все было совсем не так. Она заплакала, потому что не могла играть Корделию.
— Дай мне коснуться глаз твоих. То — слезы. Они мокры. Прошу тебя, не плачь. И если у тебя есть яд, Корделия, дай мне его, я выпью с радостью! — Он улыбнулся и добавил: — И если нет, неважно, я приготовил для себя яд сам. — Затем он продолжил: — Я знаю, ты меня не любишь, и твои сестры… — Он замолчал, как бы вспоминая текст. — Нет, не Регана и Гонерилья, а Мейв и Эли. Разве это не имена моих других дочерей, других дочерей Лира? Они предали меня. Но ты, Корделия, мне кажется, что ты не можешь презирать меня…
Мейв продолжала цитировать оригинальный текст.
— Нет, нет! Нет, нет причины! — Она заплакала.
— И для тебя, Корделия, я выпью яд. Я достал его… или я уже это говорил? — Он смутился.
— Нет! — закричала Мейв. — Нет!.. — Она в ужасе качала головой. Она приехала сюда, чтобы довести дело до конца, но у нее не хватит на это сил… Она не может сделать это. И что-то мешало Мейв позволить действовать ему самому.
— Папа, что нам делать? — воскликнула она.
— Мы должны сделать то, что нужно сделать, моя дочь, моя любовь!
Мейв посмотрела на него. Так он говорил прежде, когда они жили в Труро, в те добрые времена. Неужели он окончательно пересек границу, как это случилось с его матерью, и со своим безумием нашел приют в литературе? Или он просто притворяется?
— Но почему, папа, почему?
— Настало время. Я видел свет, можем сказать так, в момент просветления… — Он засмеялся, потом стал серьезным. — Я видел ее, видел, что я с ней сделал, и я схожу с ума от скорби. — Он покачал головой. — У меня ничего не осталось — все в прошлом!
Он пристально посмотрел в глаза Мейв, его глаза были такими синими, какими она никогда не видела их прежде.
— Будь доброй ко мне, потому что я любил тебя, побудь со мной еще немного!
Он протянул руку. Она не могла отказать ему.
— Пойдем, Корделия, в хлев, у меня там припасен нектар богов. Мы выпьем друг за друга. И потом я выпью кое-что еще… Прошу тебя!
Она взяла его за руку, и они вместе спустились к дому под холмом. Пэдрейк поклонился.
— Входите, благородная леди.
Мейв села за грубосколоченный стол, и Пэдрейк поставил перед собой два стакана, глиняный кувшин и маленькую стеклянную бутылочку.
— …Этот мир, где я живу, не свобода, но тюрьма.
Плеснув в стакан из глиняного кувшина, он подал его Мейв.
— Мы выпьем друг за друга. — Он поднял свой стакан. — Милая соседка, я не хочу покидать тебя. — Он выпил. — Я лягу с тобой сегодня.
«Так, это уже «Ромео и Джульетта». Пытаясь не расплакаться, Мейв выпила и вытерла глаза. Он взял маленькую стеклянную бутылочку.
— Нет! — воскликнула Мейв. — Я этого не перенесу!
— А я… Я не могу больше жить!
— Подожди. — Она поцеловала его.
— И с этим поцелуем я умираю.
Он выпил, а Мейв сидела и смотрела на него.
— Хорошо, что я сделал это. Это самое лучшее, что я сделал в своей жизни… — И он рассмеялся, а затем снова протянул ей руку.
Мейв крепко держала его за руку, и они сидели так, пока не стемнело. Потом она закрыла ему глаза и снова поцеловала.
Уходя, Мейв посмотрела на небо и увидела там первую звезду.
Голливуд. 1966
— У меня для тебя прекрасные новости, принцесса! — Вилли вошел в комнату и поцеловал Сару. Она лежала, свернувшись клубочком, и смотрела телевизор.
— Тихо! — Сара приложила палец к его губам. — Это Крисси… в «Карсон-шоу».
Вилли сел рядом с Сарой, медленно потянулся, обнял ее и поцеловал в шею.
— Правда, она прекрасно выглядит? У нее опять такая же прическа, какая была во время нашего дебюта: прямые длинные волосы и кончики завиваются вверх.
— А ее улыбка! — сказал Вилли. — Огромная, широкая, теплая! По ТВ эта улыбка стоит миллион баксов!
Шоу прервалось, началась реклама, и Вилли спросил:
— Что она продает на этот раз, кроме своей потрясающей улыбки?
— Свой новый проект — книгу, которая называется «Дизайн для загородного дома». Черт возьми, как бы мне хотелось, чтобы она была здесь! Мне ее так не хватает. Все так неудачно получилось! Крисси — в Нью-Йорке, Мейв — в Мексике, Марлена — в Нью-Джерси.
— Милая моя, ты можешь видеть их несколько раз в год!
— О, шоу продолжается. Давай послушаем.
— …Мне кажется, что я дам вам сейчас прекрасный рецепт комфортного существования в наше быстротекущее время. Джонни, это работа, дети и подходящий муж. — Крисси засмеялась, ведущий удивленно поднял брови, и аудитория в студии начала аплодировать. — Я начинаю работать в пять утра, поэтому к тому времени, когда я сажусь завтракать с Лиландом и детьми, я уже отработала два часа. Потом уходит Лиланд, и Кристи с Джорджи — им двенадцать лет — отправляются в школу, а я играю с Сарой-Мейв…