– А там-то что за крамола? Ну насчет Шварца – все может быть, конечно, он жил в нашей стране при советской власти и вполне мог увлечься всякими аллюзиями, нам на филфаке об этом много рассказывали. Но Брехт? Да, он жил в одно время со Шварцем, оба умерли в конце пятидесятых, но Брехт не жил в Советском Союзе и ничего такого не мог иметь в виду, он вообще про другое писал.
– Семичастный считает, что режиссеры поставили перед собой цель в аллегорической форме высмеять советскую действительность.
– Семичастный? Это кто?
«Вот она, закономерность бытия, – подумал Петр. – Ты разрушаешь жизни творческой интеллигенции, запрещаешь спектакли, фильмы и книги, увольняешь режиссеров и актеров. Ты уничтожаешь возможность заниматься делом, которому человек посвятил всего себя, вложил душу и здоровье, много чем пожертвовал, и само дело тоже уничтожаешь. Ты сеешь слезы, порождаешь депрессии, убиваешь творцов. Но проходит всего пятьдесят лет – и твоего имени уже никто не знает и не вспоминает. Ты – ничто. А пьесы как шли – так и идут. И фильмы показывают по телевизору».
– Да был такой деятель, его все боялись, – небрежно ответил он. – Знаешь, о чем я подумал?
– Скажешь – узнаю.
– В те годы писались книги, которые мы до сих пор читаем, и фильмы снимали такие, которые и сегодня смотрим с удовольствием. Как ты думаешь, хоть что-нибудь из того, что сегодня написано или снято, будут читать и смотреть через пятьдесят лет?
Карина пожала плечами и усмехнулась:
– А фиг знает. Но подозреваю, что нет.
Она принесла себе еще чаю и уселась за ноутбук.
– Хочу добить этот роман сегодня, чтобы завтра передохнуть, освободить голову и послезавтра начать пересматривать свежим глазом: вдруг еще что-то найду.
– Супер! – обрадовался Петр. – Я на завтра договорился с Каменской, нужно кое-что обговорить с ней. Поедешь со мной? Познакомишься с Анастасией Павловной, она классная тетка. Хоть посмотришь своими глазами, кто меня по Сокольникову натаскивал, ты сама говорила, что книга получилась хорошая.
Девушка отрицательно мотнула головой:
– Не, я на кладбище. Ты же знаешь, как я отдыхаю.
Петр знал, конечно. И не переставал удивляться. Любимым видом отдыха для Карины были посещения кладбищ, на которых есть старинные захоронения. Она находила участок, на котором погребены несколько человек, внимательно изучала имена, отчества, фамилии, даты рождения и смерти, разглядывала форму надгробных плит, барельефы, скульптуры, фотографии и рисунки, если они были, оценивала ухоженность могил и придумывала историю, объединяющую всех этих людей. Почему они похоронены вместе? Кем приходились друг другу? Связь «отец – сын» сложностей не представляла, но вот все прочие требовали порой изрядного напряжения фантазии, особенно при разных фамилиях. Придумав историю, она находила следующий участок, и таким манером проводила на кладбище по 3–4 часа.
За время пребывания в Москве Карина облюбовала для себя Введенское кладбище, которое иногда называют Немецким. Петр из любопытства один раз пошел вместе с ней и убедился, что там действительно есть где разгуляться буйной фантазии.
– Вот закончатся ковидные дела, за границей перестанут требовать на въезде сертификаты о прививках – слетаем с тобой в Европу, там такие старинные захоронения – пальчики оближешь, – мечтала она.
Российскую вакцину в Европе не признавали, и, чтобы куда-то слетать, требовалось сначала обзавестись сертификатом о «правильной» вакцинации. Многие решали вопрос в странах Балтии или, к примеру, в Греции, куда можно было попасть без проблем, делали там прививку препаратом, который признавали европейцы, и получали вожделенный сертификат. Но лишних денег у Петра и Карины пока не было. На одну поездку вполне хватило бы, но две они бы не потянули.
Карина, то и дело вздыхая и похмыкивая, правила роман про королевские интриги, а Петр вернулся к поискам материалов про жизнь в СССР в 1966 году. Оказывается, именно в этом году установили единое время начала рабочего дня для министерств и ведомств, организаций и учреждений, вузов и техникумов: 9 часов утра. Но только в Москве почему-то. Видимо, в других областях и республиках можно было работать как-то иначе. И еще в том году начали выпускать еженедельник «Книжное обозрение», из которого можно было узнавать о новинках литературы, вышедших из печати. Правда, просто купить его в киоске «Союзпечати» было никак невозможно и даже подписаться нельзя, еженедельник издавали маленьким тиражом и распространяли только по предприятиям, так что книголюбам приходилось всячески изощряться, чтобы раздобыть вожделенный «Книгобоз» хотя бы «на посмотреть». «Где логика? – с недоумением подумал Петр. – Если вы хотите проинформировать граждан о том, какие книги появились, так информируйте нормально, делайте тираж большим и доступным, вы же так гордились тем, что СССР – самая читающая страна в мире. А если вы не хотите, чтобы люди знали, так не издавайте «Обозрение» вообще».
Вот еще информация о новых статьях Уголовного кодекса, в соответствии с которыми теперь наступала ответственность за систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй, и за активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный строй. Систематическое – это какое, интересно? Больше одного раза, что ли? «В устной форме…» Это же надо! То есть два раза расскажешь приятелю анекдот про Ленина или посетуешь на то, что плановая экономика не обеспечивает товарами повседневную жизнь граждан на должном уровне, – и все? В тюрьму? Самое забавное, что этот закон приняли ровно в тот же день, когда Щелокова назначили на пост министра охраны общественного порядка. Наверное, ничего конспирологического за этим не стоит, чистое совпадение, но внешне выглядит так, будто руководитель КГБ Семичастный, не сумев добиться назначения своего протеже Тикунова, уравновесил неудачу новым законом, усиливающим возможности Комитета по контролю за гражданами. Контроль натощак – это прямой путь к власти, ибо кто скомпрометирован – тот управляем.
А в общем-то жить в СССР было, оказывается, не скучно. Фестиваль эстрадных звезд, на котором выступали исполнители из соцстран, каждые два года – Московский международный кинофестиваль, осенний Праздник книги, впервые проведенный в 1966 году, а сейчас превратившийся в Московскую международную книжную ярмарку, первый искусственный спутник Луны, запуск космических станций «Протон», новый «Москвич-408». С другой стороны, митинги в Узбекистане, для разгона которых использовали милицию и солдат. В газетах об этих митингах наверняка ничего не писали, и население Страны Советов ведать не ведало о причинах недовольства. А ведь причины-то были, не просто же так люди в нескольких городах на протяжении 10 дней выходили на улицы. И попытка угона самолета была, «кукурузника» Ан-2. Хотя с преступностью наверняка все было куда лучше, чем сейчас, вот и детей спокойно отпускали одних и в школу, и гулять, и играть, и в гости к друзьям. Правда, такая благостная картина рисуется пока только по рассказам Николая Андреевича. «Надо будет завтра не забыть спросить у Каменской. Сколько ей было во второй половине шестидесятых? Лет семь-восемь, наверное, должна помнить», – сказал себе Петя и на всякий случай сделал пометку в блокноте.
– А где ваша подруга? Мы думали, вы придете вдвоем.
В голосе Каменской Петр уловил легкое разочарование.
– На кладбище, – брякнул он и рассмеялся, увидев растерянность на лице хозяйки квартиры.
Ну да, подумала, наверное, что Карина отправилась на похороны кого-то из знакомых.
– Это она так расслабляется после интенсивной работы, – с улыбкой пояснил Петр. – Ничего скорбного, просто развлечение.
– Ничего себе, однако, развлечения у современных юных девиц, – покачал головой муж Каменской. – А я-то губы раскатал, понадеялся, что пока вы с Анастасией будете о делах говорить, я займусь стариковским флиртом с молодой красавицей.
– Извините, не оправдал надежд.
– Ну, коль меня лишили дамского общества, пойду поработаю, – сказал Алексей Михайлович. – Когда будут раздавать плюшки – зовите.
Под плюшками подразумевались пирожные, упакованные в нарядную коробку, которую Петр держал в руках.
Журналист с любопытством рассматривал квартиру. Да уж, по сравнению с той, в которой они с Анастасией Павловной изучали материалы старого уголовного дела, это жилище – настоящие хоромы. Целых три комнаты по сравнению с одной, раздолье, все на своих местах, книги и папки расставлены по полкам, а не лежат высоченными стопками вдоль всех стен. И кухня просторная. Он припомнил, что на старой квартире все время натыкался на что-нибудь и несколько раз, сделав неловкое движение, чуть не свалил на пол чашки и тарелки.
– Теперь есть где посидеть, не приходится ютиться и делить посадочные места, – сказала Каменская, устраиваясь в кресле.
Петр занял кресло напротив. Удобная спинка, подлокотники подходящей высоты. Между ним и хозяйкой – низкий стол, накрытый к чаю.
– У вас сегодня выходной? Или вы на удаленке? – спросил он.
– И то, и другое, и третье, и можно без хлеба, – пошутила Анастасия. – Я вчера закончила очередное задание и получила два дня свободы. У нас в агентстве появилась совершенно замечательная сотрудница, богиня интернета, и теперь мы имеем возможность дистанционно добывать много такой информации, за которой раньше приходилось бегать ножками. Это нас очень выручило, когда грянули карантинные ограничения. Так что пользуемся нашей Зоей без зазрения совести.
– Это только два пункта, – заметил Петр. – А третий?
– Как ни странно, спрос на наши услуги во время пандемии сильно вырос. Народ же у нас изобретательный до невозможности, моментально придумали новые схемы мошенничества, используя тот факт, что многие организации и учреждения перешли на онлайн-обслуживание и большинство вопросов стало решаться не в личном присутствии, а по телефону или интернету. Куча обманутых граждан, все сначала попытались обратиться в полицию, но… – Каменская сделала выразительный жест рукой. – Сами понимаете, чем все кончалось. Они и так-то не стремятся работать, а тут еще нагрузка возросла. Вот потерпевшие и кинулись в частные агентства. Преступления с использованием интернета при помощи интернета же и раскрываются, а для этого особо много бегать не требуется.