В Китае управление поведением человека извне уже осуществляется через гаджеты, которые используются для покупки товаров, услуг в кредит. Более дисциплинированные получают большие привилегии в важных для них областях услуг. Конечно, принудительная медицина (вживляется чип, с помощью которого будут следить за «правильностью» поведения), якобы задуманная Б. Гейтсом — более сильный инструмент. Чем правильнее себя ведёшь, тем больше будет начисляться тебе криптовалюты. Её назначение отделить более благонадёжных и нужных от менее. Первым будет предоставляться более качественные образование и медицина. Вопрос, кто и во чьё благо воспользуется открывшимися возможностями? Конечно, разрушители, чтобы таким образом безгранично увеличивать свою власть и богатство. Они будут решать, кого премировать подачками за хорошее поведение, кого исключать из активной жизни якобы потому, что они второй сорт.
Существенно повлияла на рост разрушительности эпидемия коронавируса. Выросло напряжение, и с ним число фейков. Какая то дама сообщает, что узнала от своей хорошей подруги, знакомый которой вхож в коридоры власти, что в Петербург завезли тонны яда, отравление которым очень похоже на симптомы коронавируса, а где то больных коронавирусом уже продают на органы, где то полицейские ходят по домам и принудительно чипируют, остальных «учитывают» с помощью QR-кода. Всё это никак не связано ни с царизмом, ни с большевизмом, ни с капитализмом. Это обусловлено развитием техники и наличием разрушителей, которые в соответствии с текущим моментом являются не в виде чекистов с маузерами, латышских карателей, а парней с клавиатурой.
У этих новых «революционеров» нет знаний, принципов, совести, и они ощущают себя чуть ли не всесильными властителями Интернет-пространства. Ещё бы, им достаточно всего лишь нескольких минут, чтобы запустить фейк, дезу и одних напугать, других сбить с толку, третьим крупно напакостить. Но даже если в действиях пользователей нет злонамеренности, интернет и наша порабощённость гаджетами разрушительны. Проблема в том, что функциональные возможности мозга, остающиеся практически неизменными со времени кроманьонца, несоразмерны стремительно наращиваемым возможностям цифровых технологий. Последние, вследствие принципиально другого способа функционирования и в ряде отношений даже превосходства, с лёгкостью вводят мозг в заблуждение, дезориентируют, лишают его возможности контролировать свою деятельность.
Деятель, проводящий значительную часть своей жизни в цифровом мире, перестаёт жить жизнью человеческой. В результате гаджетизации жизнь утрачивает содержательность. Она всё меньше становится жизнью внутри, и всё более жизнью напоказ. Так реальный контакт в музее с произведением искусства, рождающий в зрителе чувства и подвигающий его на размышления, заменяется актом фотографирования и затем размещения фотографий в социальных сетях. При общении в соцсетях отсутствует интеракция — обмен действиями посредством мимики, интонации, взглядов, прикосновений, которые не поддаются замене смайликами и лайками. В результате утрачиваются тонкие смыслы общения и оно становится примитивным. Традиционный язык во всё большей степени заменяется изобретённым японцами языком эмодзи, где словесные сообщения заменены картинками. В результате утрачивается способность формулировать свои мысли, а значит описывать и осознавать свои чувства. Акт чтения (в том числе и хорошей литературы) подменяется просмотром бессодержательных сообщений в социальных сетях, мод, игр кошечек, собраний нелепостей, порнографии, которые в конце концов полностью уничтожают в деятеле остатки интеллектуальной жизни и лишают его способности осознать, что его засасывает дерьмо.
Разрушительность цифровой сферы прирастает тем, что разрушители, вооружённые современными лабораториями и передовыми научными методами, ставят себе целью использовать особенности работы мозга для того, чтобы «обойти» сознание, и напрямую управлять нами. Они ищут и находят «прорехи» в сознании человека для того, чтобы внедриться в его психику. Впереди нас ждёт цифровое рабство.
1.5. Откуда берётся разрушение
Почему мир человека столь абсурден и разрушителен? Что толкает человека к разрушительной деятельности? Бесы? Дьявол? Вряд ли такое объяснение мы можем принять. На эти важнейшие вопросы в разные эпохи в различных местах были даны свои ответы, но почему то они нас не удовлетворяют. Философы Просвещения объясняли это жадностью и хитростью власть имущих. Другие причину его страданий усматривают в конфликте между ним и природой. В том, что мир создан не для человека, который в него заброшен и вынужден строить там свой человеческий мир, что ему по каким-то неизвестным нам причинам не очень удаётся. Представители общественных наук объясняли это несовершенством социального устройства общества. Они верят, что где-то существует такая правильная социальная теория, до которой надо только догадаться, а дальше дело пойдёт, как по маслу. Маркс один раз уже догадался, но остальных это не отрезвило, до сих пор всё ищут.
Христианская догматика утверждает, что человек стал разрушителем в результате грехопадения. Этого взгляда придерживается Д. Панин, автор единственной теории, в которой в явном виде введено разделение всех людей на разрушителей и созидателей. «Природа человека повреждена первородным грехом — генератором гордыни, зависти, злобы, себялюбия» [1]. Как следует из Евангелия, прародители человека Адам и Ева, искушаемые Дьяволом, ослушались запрета и вкусили запретного плода, в результате чего человек был изгнан из рая. В этой истории всё сомнительно, в том числе и то, что такая малость привела, по словам Панина, к «срыву нормального развития».
Соломоном Мудрым сказано: «Сделал Бог человека прямым, люди же ищут многих ухищрений». Причиной разрушительности являются «ухищрения», виновны в них люди, которые «ищут многих ухищрений», делают это они вопреки тому, что созданы «прямыми», а создал их таковыми Бог. Отсюда вытекает очевидное решение: вернуть первоначальное совершенство. Но его на самом деле не было, потому что не Бог создал человека. Как то он сам таким стал. А теперь надо всё переделывать. Существует и прямо противоположная гипотеза, утверждающая изначальную порочность человеческой природы.
Из классиков наличие разрушения наиболее полно осознавал, по видимому, Шопенгауэр. Возможно, это и испортило ему характер. Согласно его представлениям, во всём виновата беспощадная борьба живых существ за существование, такие их инстинкты и аффекты, как властолюбие, мстительность, алчность. Всё это он считал проявлением слепого влечения к жизни — Мировой Воли, лишённой смысла и абсурдной. Освобождение от неё достигается через сострадание, бескорыстное эстетическое созерцание, аскетизм и состояния, близкие к буддийской нирване. Но это путь, доступный немногим. Видимо, следующие из этого перспективы укрепили Шопенгауэра в его пессимизме.
Весьма распространено возведение разрушительности к досознательному животному, но это противоречит накопленным сведениям о животном мире. Животные избегают разрушения и убийства без крайней нужды, среди них почти нет массовых убийц, как у людей. Злонамеренная разрушительность, это качество почти исключительно человеческое. Марксисты и бихевиористы объясняют человеческую разрушительность влиянием окружающей (социальной) среды. Но тогда почему в одной и той же окружающей среде одни созидают, а другие разрушают? Почему там один святой, а другой преступник? И если социальная среда способна так пагубно влиять на человека, то почему этого не происходит у насекомых и животных с развитыми социальными отношениями? Значит не в среде дело.
Близок к ним и один из крупнейших психоаналитиков Фромм, наиболее капитально работавший над темой разрушительности и изложивший её в «Анатомии человеческой деструктивности» [2]. Как полагал он, истоки человеческой деструктивности следует искать в человеческой… свободе. Ну неужели Гитлера создал избыток свободы? А не глубоко сидящая в нём разрушительность и производная от неё идея о превосходстве немецкой нации, и любовь части низких и низменных к сильной власти. Чувствовать сильную руку правителя для них равносильно счастью. Всё перечисленное к свободе не имеет никакого отношения.
В основе предлагаемой Фроммом картины трансформации человека на протяжении его истории существования лежит представление о том, что человек ухудшался по мере того, как развивался. Изначально природа человека благостна, но он «совращается свободой». То, что люди вину за свою разрушительность перекладывают на врождённые нейропсихологические механизмы, он считает уловкой, позволяющей избежать укоров совести. Доисторическая эпоха не знала разрушительных страстей, потому что отсутствовали социальные и экономические предпосылки, подталкивающие человека к агрессии и эксплуатации себе подобных. Первобытный человек жил «в сравнительно благоприятной среде обитания, которая больше способствовала формированию у людей созидательных, нежели разрушительных наклонностей». «Жестокость и деструктивность появляются лишь с разделением труда, ростом производства и образованием излишка продуктов, с возникновением государств с иерархической системой и элитарными группами». Вывод противоречит фундаментальному закону развития человека: онтогенез повторяет филогенез. Жестокость детей и подростков, распространённая среди них склонность ломать, приводить в беспорядок, пакостить повторяет характер поведения, свойственного человечеству на самых ранних этапах его существования. В самом деле, чтобы властвовать в извращённой форме и убивать, нет нужды дожидаться, когда будет создано государство. И, тем более, того момента, — тут автор этой гипотезы доходит уже до совершеннейшего абсурда — когда возникнут элитарные группы. Ну конечно, пока, наконец всё-таки возникшая элита не инициирует и не благословит преступность, несчастные преступники не будут знать, что им делать с их преступными наклонностями. Злую шутку с человеком сыграл прогресс, который приводит, к сожалению, «к развитию вредных для жизни черт характера». «Чтобы достигнуть высоких результатов, особенно в интеллектуальной деятельности: науке и искусствах — человек должен был создать такие условия, которые калечили его самого». Да уж без воров и убийц ни великих открытий не сделать, ни шедевров искусства не создать.