Интриговать, передёргивать, извращать для него было так же естественно, как дышать. Это был циничный популист. Теоретическая трескотня о диктатуре пролетариата была всего лишь прикрытием его цели установить собственную единоличную диктатуру. Такие неизбежно подавляют людей настроенных созидательно, но более умеренных, и поэтому избегающих крайностей. Ульянов — единственный на последнем собрании верхушки заговорщиков, кто был за немедленные действия. И сумел-таки убедить остальных
Первое правительство после октябрьского переворота так же, как и предыдущее, носило название «временного», но через несколько дней об этом забыли. Учредительное собрание, которое большевики до переворота называли «подлинно народным представительством», было ими разогнано. Демонстрация в поддержку Учредительного собрания была расстреляна.
Нарком по военным делам П. Дыбенко, рассказавший Ульянову о разгоне Учредительного собрания, вспоминает, что на этот раз Ильич особенно «долго и заразительно смеялся»: «Разгон Учредительного собрания есть полная и открытая ликвидация формальной демократии во имя революционной диктатуры. Урок будет твёрдый». Кого то заразительный смех Ильича умилял, у нас этот уникальный сплав лицемерия и наглости вызывает отвращение.
Многие российские историки, публицисты новейшего времени задаются вопросом, каким образом большевики, желая создать первое в мире государство, которое бы служило человеку, создали бездушную машину. И не могут ответить на него. А ответ буквально лежит на поверхности. У большевистской верхушки желания были другими. Они видели своё будущее в мировом господстве. Отнюдь не в благе России, которую рассматривали как первую искру, топливо для разжигания мирового пожара. А если при разжигании мирового пожара погибнут русские — и замечательно! и чем больше, тем лучше. А их, направленное на чьё то благо, желание не более, чем миф. Миф, в который поверили массы легковерных людей, чья недалёкость и простодушие у манипулятора Ульянова вызывали презрение. Поразительна наивность тех, кто принимал их лозунги за чистую монету. Такие до сих пор говорят о каких-то «заветах Ленина», о «вульгаризации марксизма-ленинизма» и тому подобное. Конечно, их обманут снова.
Политическая жизнь демонстрирует нам широчайший спектр разрушителей. Это всякого рода завоеватели, покорители других народов, колонизаторы, носители западноевропейских ценностей, распространители принципов демократии, ревнители свободы, борцы против эксплуатации человека человеком, строители светлого будущего и ещё много других. Самого высокого положения, как правило, достигают самые сильные разрушители. Таков Гитлер, бывший сильным, но при этом откровенным, а в чём то даже и честным со своим народом разрушителем. Он пришёл к власти конституционным путём, открыто провозгласил идеологию превосходства германской расы. Его прямолинейность сыграла с ним злую шутку, потому что сами идеи были далеко не высокой пробы, а их осуществление ещё хуже. И одним из результатов этой прямолинейности является то, что в Германии нет ни одного памятника Гитлеру. А ведь мог бы, позаимствовав опыт у большевиков, обещать построить какой-нибудь невероятно светлый хренизм, для этого отменить частную собственность и т. д. Но не стал этого делать, у него не было цели разрушить свою страну.
Другое дело большевики, их разрушительность была так замаскирована, что её масштабы до сих пор не осознаны, и, как следствие, повсюду торчат ленины с воздетой рукой, указывающей на несуществующее светлое будущее. Сегодня, по прошествии ста лет кое где самые позорные страницы в истории России продолжают называть «Великой», но уже «русской революцией». И то, и другое — нелепость. Русские в ней играли самую последнюю роль, а разве может быть великим предательство? Деятельность Бронштейна оплачивалась из США, американскими банкирами, среди которых были Поль Варбург и его дядя банкир Яков Шифф. Ульянов со товарищи вывезен немцами из Швейцарии в пломбированном вагоне. Всего немцы обеспечили переправку в Россию более 500 заводчиков смуты. Устроил это, как и финансирование немцами большевиков, Израиль Гельфанд. В канун столетия государственных переворотов в 1917 году по телевидению было показано два сериала. Один — «Демон революции», это о Гельфанде. Второй о другом «демоне революции», как он именовался в аннотации к фильму, Лейбе Бронштейне (Троцком). Безусловно, оба были неординарными личностями. Но это были не демоны, а дьяволы. Демоны не способны на такую ненависть, какую они питали к России. Не меньшую ненависть ко всему русскому питал Ульянов с его «я — антипатриот», «великорусская шваль».
В первом из упомянутых фильмов есть тонко сделанная сцена, которая уже не прозрачно намекает, а прямо показывает, что в революционера человека превращает не классовая или национальная принадлежность к угнетённым, а что то совершенно другое. У Ульянова была любовница и, по совместительству, товарищ по партии И. Арманд. Те небольшие интимные бури, которые рождала их связь, нужны были вождю как компенсация медлящих с приходом социальных потрясений, о которых он грезил. Жену он успокаивал тем, что эта связь ему нужна исключительно для того, чтобы не выглядеть в глазах товарищей слишком буржуазным. Довод вполне убедительный: товарищи — это очень серьёзно, а буржуазность — это очень плохо. Хуже её разве что поповщина и революционная мягкотелость.
Как и дворянин Ульянов, Арманд принадлежала к достаточно привилегированным и обеспеченным слоям общества. В этой сцене она едет поездом (идёт мировая война) налаживать связь с «французскими товарищами». Она одна в шикарном купе: алый бархат, позолота, зеркала. Проводник в форме, едва ли не генеральской, приносит в ведёрке охлаждённое шампанское. Она пьёт шампанское, мечтательно смотрит на своё изображение в зеркале и видит, как французские товарищи братаются с немецкими, а затем поворачивают оружие против своих французских эксплуататоров.
Вот такие люди, как «товарищ Арманд», вот таким образом «делали настроения» в массах, совершенно не отдавая себе отчёт, на что они их обрекают. А лучших представителей этих масс — в процессе «Великой революции», гражданской войны и ещё нескольких десятилетий после — будут перевозить как скот в теплушках, конечно же без французского шампанского.
В 1917 году, когда победа Антанты стала очевидной, все воюющие стороны были заинтересованы в том, чтобы Россия вышла из войны. И они не скупились в расходах на разложение страны. И в стране нашлось немало сочувствующих этим идеям, проявивших чрезвычайную активность в деле погубления своей страны. Таких масштабов национального предательства история не знает. Больше всего для поражения России было сделано большевиками. Но что в этом великого? Велики были страдания, доставшиеся на долю народа, но это совсем другая великость, со знаком «минус».
Историки долго ещё не смогут понять, была ли в деятельности большевиков хоть малая доля созидания. Но что можно констатировать наверное — никому ещё в истории не удавалось одурачить целый народ с помощью одного такого простого лозунга: «Фабрики рабочим, землю крестьянам, власть Советам!»
1.11. Историческая шизофрения
Наше общество сегодня находится в состоянии шизофрении (раздвоения сознания). Реальность кардинально поменялась, а на центральных площадях и улицах большинства городов по прежнему торчат подпрыгивающие от нетерпения устроить России гнусное будущее Ленины. Да, это монументальная пропаганда, но не нашей истории, а нашей оккупации. Это всё равно, что вместо символа Победы — легендарной тридцатьчетвёрки — на постаменте стоял бы немецкий «Тигр», а скорбящие солдаты со склонённой головой на братских могилах были одеты в немецкую форму.
Уставшие от своей истории люди не очень стремятся расставаться с этой абсурдной монументальностью. Отчасти из равнодушия, отчасти из за бедности жизни, но ещё потому, что в них материализуется мечта о начальнике. И вот что интересно, памятников Сталину нет, а он в сознании народном ещё живее, чем Ленин. С ним ассоциируются успехи страны и справедливость, конечно, весьма странная, но, по мнению некоторых, сегодня и такой в стране нет. В реальности у нас начальство такое, что не дай Бог. Ворует! Да ещё олигархи прибавились. Вот и живёт в людях вера в такого начальника, который и работу даст, и страну поднимет. Где то в самой глубине своего существа люди понимают, что надо, надо что то делать, как то улучшать жизнь. А для этого работать, созидать. Но надо, чтобы это возглавил настоящий вождь. Тоска, рождаемая его отсутствием, и порождает ностальгию по одиозным личностям.
Конечно, жаль, что на Ленина не нашёлся свой Хрущёв. Снёс бы он все памятники, и народ этого Ленина с его «ленинским путём» просто забыл. Результатом нового витка абсурда на фоне стоящего до сих пор по всем городам и весям России памятника её палачу стало разрушение «памятников Ленину» по всей Украине. А ведь именно Ульянов заложил основы украинской государственности, и никто не сделал в реальности для этого больше, чем он. И вот новый виток абсурда: в Донецке, русское население которого стало жертвой ленинского преступления, главная площадь носит имя Ленина, и памятник там ему есть, кроме этого есть ещё проспект Ленина. А в Макеевке кроме главной улицы Ленина есть ещё с десяток (!) улиц Ленина, и местные жители, чтобы ориентироваться в них, дали им свои названия. Кто же этот повредившийся умом ленинец, наплодивший такое количество милых его сердцу улиц?
Да, Ульянов — часть нашей истории, если быть точным, одна из худших частей нашей истории. Но это не значит, что его истукан должен обязательно торчать на центральных площадях наших городов. Батыю ведь памятников нет. Почему же мы между Батыем и Ульяновым выбрали последнего? Потому что он лапшу на уши навесил (да простит меня требовательный читатель, но по другому не сказать) про Советы и конец эксплуатации? Но это не более, чем обман. Почему же памятники этому вздору стоят до сих пор? И на это ответ есть: по привычке. Как бы нам