— Кэти, я волнуюсь, — Симон сбавил шаг и остановился рядом с трёхэтажным домом.
Краска на двери, перед которой они стояли выгорела и облупилась, в оконных рамах не оказалось стёкол. На вид дом едва ли был жилым.
— Думаешь, с ними что-то случилось? — Кэти ещё раз оглядела дом. — Выглядит опустевшим…
— Вот именно, — он перевёл взгляд обратно на дверь. — Боюсь. Боюсь узнать, что их нет…
— Неизвестность хуже, — Кэти сделала шаг к двери, — она давит, не даёт покоя. Лучше ты будешь точно знать. Ну, постучишь?
Симон несмело постучал в дверь. За ней была тишина. Он сделал шаг назад и тяжело выдохнул.
— Может, сами войдём? Солнце уже припекает… — Кэти щурилась от ярких лучей.
— Нет, — Симон снова постучал, — Я хочу…
Он не успел договорить, когда дверь со скрипом открылась вовнутрь, а на пороге появилась молодая на вид женщина с худым лицом. Тёмные, каштановые волосы были сплетены в косу, она прикрыла глаза руками и сделала шаг вперёд.
— Кого принесло? — недовольно проворчала она, но тут же застыла, разглядывая Симона.
Он не говорил ни слова, пристально вглядываясь в распахнутые карие глаза. Женщина опустила руку и ещё несколько мгновений простояла молча, не моргая.
— Сынок? — её губы затряслись, и она протянула вперёд руки. — Симон!
Она обхватила его руками и уткнулась в запылённую кофту лицом. Симон опустил голову, поглаживая её по волосам. Кэти слышала, как она тихо всхлипывает, крепче сжимая сына в объятиях. Что-то кольнуло в груди. Кэти облокотилась на стену и прикрыла глаза. Она услышала, как к дверям приближается кто-то ещё — открыв глаза, она увидела, как опираясь на трость на порог вышел мужчина. Деревяшка с глухим звуком выпала из его руки, и он прерывисто выдохнул, прежде чем решился обнять Симона. Время растянулось и плавилось вместе с горячим воздухом, тишина нарушалась только короткими всхлипами женщины.
— Это ты привела его сюда? — наконец, повернулся к ней мужчина. — Мы так благодарны. Я Рон, отец Симона.
На лице Рона уже заметны морщины, волосы выгорели и на лбу виднелись залысины. Он смотрел на Кэти усталым взглядом, в его тёмно-зелёных глазах читалась благодарность, смешанная со страхом. Он аккуратно взял женщину за плечи, отстраняя от Симона. Она встала, прильнув к его плечу и коротко кивнула Кэти. Симон стоял неподвижно, будто не веря, что всё это действительно происходит. Женщина взяла его за руку, приглашая в дом.
— Я Дженис, — женщина представилась, когда они, наконец, скрылись от жары в прохладе дома. — Не совсем понимаю, как вы тут оказались…И… И где же Хелена, но…
— Я Кэти, — она нашла глазами стул и села, откинув голову на спинку. — Да, мы пришли вместе, но о вашей дочери Симон расскажет сам, — она устало выдохнула.
— Мы благодарны за то, что он сейчас здесь, Кэти, — Дженис кивнула, возвращаясь к Симону.
Кэти наблюдала за тем, как Симон, устроившись между родителями на небольшом диване что-то рассказывал. Она почти не слушала потому, что всё, о чём они сейчас говорили было не для неё. Они не говорили о Центре, о Риверкосте и трейсерах. Только о том, как чувствует себя Симон, о детстве, о Хелене и о том, как они скучали. Она переводила взгляд, блуждая им по почти пустой комнате. Сквозь неплотные занавески в дом попадал свет, в лучах которого мельтешила пыль. Шкаф без дверей, стол и четыре стула, вот всё, что находилось здесь, помимо того дивана.
Кэти вздохнула, вспомнив свою семью. Она так и не узнала за все эти годы, куда пропали родители, жив ли брат. Спрятавшись за своим страхом в первые дни после побега из «Прайма», она вообще не могла ни о чём думать. Всё, чего она тогда хотела — чтобы не нашли. Военные ещё иногда мельтешили в небольшом городке, где она укрывалась несколько недель, но Кэти так и не хватило духу выйти к ним, рассказать о том, что видела и что знает. Выходила из укрытия днём, в самую жару, пока никто не видит. Наблюдала, как заражённые умирают, как те, кому удалось пережить отравление перетаскивают трупы к окраине и сжигают. Плавящий воздух дым, столбом поднимался к небу, и она наблюдала за ним ежедневно. Однажды в город приехали Надзиратели и Кэти снова пришлось бежать.
В Риверкосте, куда она пришла через неделю Надзирателей было ещё больше. Она встретилась с Леоном, который помог спрятаться и пообещал защиту взамен на… Теперь она и не знала, повело ли ей встретить старика. Он всё время улыбался, говорил загадками и полунамёками, но тогда ей было всё равно, кто он, и кто за ним стоит. Потом Леон познакомил её со связным, дававшим указания. Каждый раз она боялась его прихода, ведь он мог привести с собой Надзирателей или ещё кого похуже. Леон сдержал обещание и постепенно Кэти привыкла выполнять приказы, не запоминать лиц тех, кого к ней присылали. Она старалась не вспоминать и не жалеть. Просидела на месте столько долбанных лет…
— Мама, папа, я скоро уйду отсюда. Мне нужно было убедиться, что у вас всё хорошо… Но Хелена, она сейчас у Надзирателей…
Голос Симона выдернул из размышлений, и теперь Кэти слушала разговор более внимательно.
— Сынок. Нам тоже очень больно, но Хелена, она… Возможно её уже нет в живых, — прозвучал в ответ надломанный голос Рона.
— Вы ведь знаете, что она не умерла! Знаете, ведь, что они так просто её не убьют, будут проводить опыты, пока не замучают! — Голос парнишки задрожал. — Как вы можете так говорить, зная…
Симон резко встал с дивана, выходя на улицу и хлопая дверью. Медленно парящие пылинки, всколыхнулись от резкого порывая горячего воздуха. Кэти перевела взгляд на Дженис, которая смотрела на неё умоляющими глазами, полными отчаяния.
— Почему он так уверен, что Хелена жива? — Негромко спросила Кэти.
— Они… — Дженис замялась, — не совсем обычные дети… — она нервно мяла в руках какую-то тряпочку, опустив голову.
— Что значит «не совсем обычные»? — Кэти наклонилась вперёд, упираясь локтями в колени.
— У них есть способности, ну… Может Симон что-то говорил об этом? — Дженис подняла на Кэти глаза. Рон молчал, скрестив руки на груди и уставившись куда-то в стену.
— Говорил что-то про Хелену, — Кэти неуверенно качнула головой. — Откуда эти способности у них?
— С рождения, но, — Дженис замялась.
— Это не важно! — Резко оборвал её Рон. — Важно то, что сын не успокоится, не сможет просто принять то, что её больше нет рядом.
— А вы так легко приняли? — усмехнулась Кэти, но тут же замолчала.
По спине пробежал холодок. Она ведь сделала то же самое. Спасая свою жизнь и убегая, она даже не пыталась узнать, жива ли её семья, не думала, что их можно найти и хотя-бы удостовериться в том, что ни родителей, ни брата больше нет. Приняла. Приняла ту мысль, что они погибли. Уверяла себя в том, что ничего не сможет сделать. Как теперь она может смеяться над родителями Симона?
— Если он захочет уйти, — полушёпотом произнесла Дженис, — прошу тебя, помоги ему, чтобы я знала — он в безопасности…
— Вы даже не знаете, кто я — Кэти вздохнула.
— Если он смог добраться сюда, значит, на тебя можно положиться, — Дженис улыбнулась уголком рта.
Кэти ничего не ответила, она качнулась на стуле и встала, выходя в жаркий, солнечный день вслед за Симоном. Он оказался недалеко, укрывшись от палящих лучей под небольшим козырьком у входа в соседний дом. Улица опустела, а горячий ветер поднимал с дороги пыль. Кэти неторопливо подошла к нему и села рядом, прислонившись к двери.
— Не злись на них, просто не хотят терять тебя снова, — Кэти погладила по голове.
— А сестра? Её, значит, они уже записали в покойники? — он поднял голову. — Я хочу побыть здесь несколько дней, но всё равно отправлюсь искать Хелену, даже если это плохая идея. Я не буду сидеть дома и уверять себя, что она мертва, — его голос стал твёрже.
— Я не отговариваю тебя, просто… Это опасно…
— Будто я сам не знаю, — буркнул Симон, отворачиваясь. — И родителей здесь одних оставлять я не хочу… Что же делать?
Он перевёл взгляд, на дорогу и глубоко вздохнул. Кэти понимала, что такой выбор сделать трудно, почти невозможно, но Симон выберет в любом случае и от неё — почти случайной попутчицы ничего не зависит. Она однажды сделала выбор, точнее, предпочла от выбора просто сбежать, и что у неё сейчас осталось…
— Если ты решил уйти, — она повернула голову к Симону и улыбнулась, — я уйду с тобой. Больше не хочу прятаться и скрываться. Я устала.
— И ты не боишься, что тебя поймают? — Симон удивлённо посмотрел ей в глаза.
— Очень боюсь, — она качнула головой, — и от этого страха я устала больше всего. Больше не могу бояться. Нам нужно отдохнуть и собраться, а потом уйдём. Согласен?
— Да, — он широко улыбнулся и кивнул.
***
— Я так понял, подруга не пустила к себе? — Тайлер хитро прищурился и растянул губы в улыбке, когда Ник вернулся в шатёр.
— Я и не напрашивался, — состояние было поганое, впереди ещё была половина ночи, а ожидание начинало раздражать. — Когда мы сможем уехать? Чем дольше я тяну, тем меньше шансов у моего отряда.
— Ты уверен, что шарохайся ты у базы уже неделю, смог бы понять, как туда попасть и что делать? — спросил Тайлер, скидывая в небольшую сумку вещи.
— Я уже был бы на месте, там бы и решал…
— Ты упрямый, — Тайлер цокнул. — Разберёмся… Вот, я кое-что достал для тебя, — Тайлер протянул Нику свёрток, не обращая внимание на удивление слову «разберёмся».
— Что это? — Ник неторопливо разворачивал серую тряпку.
— Я же обещал заглушку для больного глаза, вот, — он кивнул на свёрток, — я ничего не забываю!
— Не ожидал, — Ник повертел в руке заглушку, обшитую снаружи мягкой кожей. На внутренней стороне была приятная на ощупь ткань.
— Надевай, ну, удобно? — Тайлер с интересом наблюдал, как Ник натянул широкую резинку на голову.
— Явно удобней простой повязки… — он рассматривал то, что осталось в ткани, — а это что?
— Я видел твои руки, так себе зрелище. Это наручи, тоже из кожи и ткани, шнурками подгонишь под себя.