— Почему ты не веришь, что мы добились успеха благодаря моим божественным силам? — возмутился Улисс.
Авина искоса взглянула на него. Ее глаза были, как всегда, загадочны, но зрачки превратились в узкие щелочки.
— Прости меня, Повелитель, — проговорила она. — Мы все почитаем тебя. Без тебя, конечно, мы бы давно погибли. И все же ты маленький бог по сравнению с Вурутаной.
— Размеры не всегда определяют превосходство, — сказал он.
Улисс злился не потому, что она принижала его божественную сущность: он не был настолько глуп. Но ему хотелось благодарности, как любому обыкновенному человеку, даже если его заставляют говорить языком бога. Простой благодарности… Именно от нее, от Авины! Но почему? Отчего это прелестное, но жуткое создание — разумное, но не человеческое создание — так важно для него?
С первого дня она стала ему опорой, обучила его словам и манерам. Служила ему моральной поддержкой. И она была очень привлекательной. Он так давно не видел человека, что вполне свыкся с негуманоидами. Авина казалась ему привлекательной самкой (он чуть не подумал — женщиной).
И все же, хотя часто он испытывал к ней настоящую любовь, иногда она была ему отвратительна. Это случалось, когда Авина оказывалась чересчур близко. Он отодвинулся, и она взглянула на него с непередаваемым выражением. Догадалась, о чем он сейчас думает? Правильно поняла его движение?
Улисс позвал Вулку и других вождей.
— Вперед! Спускайтесь со мной с Дерева. Вскоре мы вступим на твердую землю!
Спуск прошел легко, приходилось только бороться со стремительным темпом. Черно-серая громада Дерева казалось теперь еще более угрожающей, чем когда они были внутри. Но ничего плохого не случилось. Ни вуггруды, ни краузмиддумы не вырывались из Дерева, чтобы совершить свое последнее нападение.
Однако на открытой равнине их легко обнаружить с воздуха. Было бы лучше оставаться под сенью Дерева до наступления темноты.
К счастью, почва у основания Дерева не походила на болото. Путешественники сошли с ветви, по которой бежал поток, и ступили на сухую твердую землю. Разбили лагерь. Улисс изучил равнину, покрытую буро-зеленой травой и видневшимися вдали деревьями. Там бродили стада лошадей, антилоп, буйволов, жирафоподобных существ, которые, как он думал, произошли от лошади, слоноподобные животные, похожие на тапиров, громадные, толстоногие кролики и голубые, с изогнутыми клыками длинноногие свиньи. Водились и хищники: гепардоподобные леопарды, мохнатые львы.
Этой ночью отряд двинулся прочь от Дерева. Они не ушли далеко, потому что охота заняла много времени. На рассвете разожгли костер в рощице акаций и поджарили мясо. Потом уснули в тени деревьев, выставив часовых.
На третий день достигли горной гряды. Глика не пришлось принуждать пытками. Он добровольно сообщил необходимую информацию, и отряд двигался вдоль гор еще два дня, пока не вышел к ущелью. Два дня они перебирались через горы. Как-то вечером обогнули склон горы, и там, в закатном сиянии, перед ними предстало море.
Потом солнце зашло, небо почернело. Сам не зная почему, Улисс чувствовал себя счастливым. Возможно, горы заслонили от него облик Дерева, а ночь уберегла от воспоминаний о Земле и времени, когда он родился. Не страшно, что звезды образуют необычные созвездия: он мог забыть или перепутать. Наверное, он сможет забыть и Луну, слишком большую и синюю.
Они поднялись на рассвете, позавтракали и начали спускаться по склону горы. К вечеру достигли ее подножия и следующим утром двинулись по гладкой равнине к морю. Вначале пробирались густым лесом, на второй день вышли к полям, домам и заборам.
Дома были квадратные, некоторые двухэтажные, сооруженные из бревен, а иногда из гранитных блоков, грубо обработанных и скрепленных известкой. Сараи были каменными и деревянными. Улисс обошел их и обнаружил, что они все пустые, в некоторых поселились дикие звери. В домах было множество деревянных и каменных статуй, нашел он несколько картин, примитивных, но с человеческими фигурами. Художник, вероятно, был человеком. Улисс подумал все-таки “вероятно”.
Потому что не нашел ни одного человека — ни живого, ни мертвого, ни даже человеческих костей.
Иногда он проходил мимо сожженных домов и сараев. Что за этим стояло — несчастный случай или война? Ни людей, ни скотины. Домашних животных, как видно, сожрали дикие звери.
— Что здесь произошло? — спросил он Глика.
Глик взглянул на него, пожал костлявыми плечами и распростер крылья, насколько позволяла веревка.
— Не знаю, Повелитель. Последний раз я приходил сюда шесть лет назад. Тогда тут жили врумау. Возможно, мы выясним, что случилось, когда войдем в главную деревню. Если бы мне разрешили полететь вперед…
Он наклонил голову и кисло улыбнулся. Конечно, он не мог всерьез на это надеяться, и Улисс даже не потрудился ответить. А вот и кладбище: Улисс остановил колонну. Он побродил между могилами, изучая памятники: толстые бревна, вырезанные из красного дерева, увенчанные черепами птиц и животных. Ничего другого на могилах не было, а Глик и Кукс понятия не имели, что эти черепа означают.
Колонна продолжала свой марш по узкой грунтовой дороге. Теперь фермы попадались чаще, но все пустые.
— Судя по всему, их покинули год, от силы два назад, — решил Улисс.
Глик сообщил, что врумау были единственными человеческими созданиями, за исключением рабов нешгаев, конечно. Собственно, врумау могли произойти от беглых нешгайских рабов. Но, с другой стороны, нешгаи добывали себе рабов, нападая на врумау. У людей было три поселения с пятью тысячами горожан в каждом, остальные жили на фермах или охотились. Они вели некоторую торговлю с дулуликами и аузадурами. Последние, согласно Глику, жили в море, а не на побережье, и были своего рода дельфинокентаврами. Больше Глик не мог сказать ничего.
Да, Улисс знал об этом мире еще меньше, чем когда открыл глаза в горящем замке вуфеа. Ладно, неважно. Существовало великое множество разумных существ, большинство из которых невозможно объяснить теорией эволюции. Но здесь были люди, и они внезапно исчезли самым невероятным образом. Все эти дни он жил надеждой увидеть вновь человеческое лицо, прикоснуться к человеческой коже. А они ушли.
Грунтовая дорога прошла через всю страну и вывела их к каменному селению на берегу моря. Это была бухта со множеством вытащенных на берег судов — от маленьких лодок до кораблей викингов. Очевидно, буря порвала якорные цепи и выкинула их на отмель.
Казалось, жители деревни неожиданно решили оставить дневную трапезу и уйти. Около четверти домов было сожжено начисто, но это могло случиться и от небрежности кухарки.
И только одно портило картину: высокий деревянный столб на главной площади. Его вершину венчала деревянная голова — лысая, с огромными веерообразными ушами, длинным змееподобным носом и открытым ртом, из которого торчали слоновьи бивни четырех футов длиной. Голова была темно-серого цвета.
— Нешгаи! — воскликнул Глик. — Это голова нешгая. Они оставили ее как памятник победителю.
— Если они захватили деревню штурмом, где следы борьбы? — упросил Улисс. — И куда делись скелеты?
— Наверное, их убрали нешгаи, — ответил Глик. — Всех нешгаев воронят в одном священном месте.
— Как долго здесь жили врумау? — спросил Улисс.
— Поколений двадцать, — ответил Глик.
— Около четырехсот лет, — быстро подсчитал Улисс.
“Почему я не очнулся на сотню лет раньше? — подумал он. — ’Тогда нашел бы свой собственный вид, женился, завел детей”.
Конечно, теперь бы он уже умер. И над его могилой высился бы столб с черепом какого-нибудь животного на верхушке и подписью: ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ УЛИСС — ПОЮЩИЙ МЕДВЕДЬ, 1952–10 000 000.
Какое-то время Улисс чувствовал себя несчастным. Если его все равно ждет могила, какой смысл обременять себя ненужными проблемами. Почему бы не вернуться в деревню вуфеа и не поселиться там, £реди народа, который ему поклоняется? Неужели он так сильно нуждается в жене, супруге…
Целый час он боролся с мрачным настроением. “Не стоит думать о смерти, — говорил он себе, — иначе свихнешься. Надо идти дальше как ни в чем не бывало, словно жизнь вечна”. Смешно, но единственный путь сохранить разум — это не понимать, что мир безумен, или Жить так, будто он нормален.
Улисс исследовал дома и замки, а потом спустился к пляжу, где стоял на якоре корабль, еще не успевший рассыпаться окончательно. Корпус поврежден, и несколько бревен следовало заменить, но это вполне можно устроить. Улисс объяснил вождям свой замысел. Те закивали, будто все поняли, но вид у них был испуганный. Еще бы! Ведь они не видели прежде моря и ничего не знали о мореплавании.
— Плавание только кажется странным, — сказал Улисс. — Вы привыкнете. А может быть, оно вам понравится, когда узнаете, что такое власть над морем.
Вожди все еще сомневались, но поспешили выполнить приказ. Улисс обследовал мачты и снасти. Все лодки и корабли имели прямые паруса. Очевидно, врумау не знали о косом парусе. Это означало, что они понятия не имели о лавировании или плавании против ветра. Странно. Пусть человек вышел в море за много тысяч лет до изобретения паруса, но, раз косой парус изобрели, ему следовало бы остаться навечно. Этого не случилось. Значит, в преемственности человеческих знаний оказался катастрофический пробел. Люди впали в варварство и, по крайней мере несколько поколений, не имели контакта с морем. Не осталось даже устных преданий.
Улисс отыскал большой дом для жилья, в котором разместился с Авиной и вождями, велев остальным занять три отдельных дома. Часовых расставили у главных ворот, приказав бить в барабаны, если заметят что-нибудь подозрительное.
Через три недели корабль был готов. Его спустили на воду из дока. И Улисс решился на первое путешествие. Матросы получили инструкции и старались воплотить свои скудные знания в жизнь. Несколько раз они чуть не перевернулись, но после недели упорных тренировок были готовы к длительному вояжу вдоль берегов. Улисс разработал косую оснастку, построил и установил руль, назвал судно “Новой надеждой” и в один прекрасный день отбыл в земли нешгаев.