Его наиболее заметные проявления – это способность откладывать или полностью останавливать удовлетворение определенных потребностей, простирать собственную волю над просторами прошлого и будущего, анализировать себя самого и целенаправленно меняться. И зверь, и ребенок в этом крайне неумелы.
Вид на мозг сбоку и снизу (закрашено примерное расположение вмПФК)
Одним словом, без разума человек не видит дальше собственного носа. Он становится все равно что слеп. Не стоит, однако, считать, что так называемые чувства и всю лимбическую систему было бы полезно выбросить за борт как досадную помеху. Идеал холодного интеллекта, эдакого лишенного эмоций робота, крайне нереалистичен и непродуктивен. Вспомним, что возница в колеснице Платона не тащит всю эту громаду сам и при всем желании был бы не в состоянии это сделать. Он только пытается ей управлять.
Аналогично разум не обеспечивает тягловой силы и собственноручно производит лишь малую толику совокупной информации в мозге. В основном он лишь собирает то, что производится в других его отделах, и правит вожжами. Это финальный командный пункт, куда стекаются ключевые донесения.
Если избавиться от резвых скакунов, наша колесница просто не поедет. Кроме того, мощные компьютеры лимбической системы перестанут снабжать разум теми самыми данными, на основе которых он и должен всем движением управлять. Организм тотчас же развалится на составляющие, потому что ни двигаться, ни выполнять другие жизненно важные функции он уже не сможет.
Сегодня мы знаем это и из экспериментов, которые позволяют увидеть, как будет вести себя человек, у которого лимбический компонент поведения заторможен.
Когда дело доходит до принятия поведенческих решений, в коре головного мозга у лимбической системы имеется свой уполномоченный представитель — вентромедиальная префронтальная кора (вмПФК)[26]. Она выступает от имени легионов платоновых коней и исполняет их народную волю. Будучи во многом прямым оппонентом дорсолатеральной, вмПФК расположена поблизости, но несколько ниже и поближе к центру.
Понять, что будет, если начать агрессивно подавлять лимбическую систему, можно с помощью метода ТМС или же наблюдая за пациентами с повреждениями вмПФК.
Сперва их решения могут показаться трезвым расчетом. Они перестают учитывать интересы и чувства других и начинают упорно преследовать собственную выгоду. Впрочем, тотчас оказывается, что именно игнорирование чужих интересов и чувств вредит их собственным интересам более всего, но они не способны этого понять.
Их расчетливость крайне узка, а рациональность неразумна и в конечном счете оказывается вредной[27]. Они не умеют сотрудничать, устанавливать социальную гармонию, проявлять милосердие и чуткость. Все это порождает конфликты с окружающим миром.
Так, к примеру, при решении моральных дилемм они предпочитают наказать человека, который случайно убил другого. Одновременно, они отпускают восвояси того, кто замыслил убить троих, но его попытка сорвалась. Их логика проста: в первом случае убийство было совершено, и оно должно быть наказано, а во втором ничего такого не произошло.
В духе той же специфической рациональности люди с нарушениями вмПФК стабильно выбирают убить одного родственника ради спасения пятерых незнакомцев[28]. Казалось бы, это вновь логично: математическое преимущество очевидно, потому что пять – больше, чем один, а совершение убийства хуже несовершения убийства. Но если окинуть эти дилеммы более цельным взглядом, становится понятно, что это маложизнеспособные стратегии для выживания в социуме и исполнения судейского долга. Это разумно лишь на первый взгляд.
Наконец, люди с подавленной лимбической системой теряют умение предсказывать поведение окружающих и моделировать то, что происходит в головах. Они в полной невинности допускают самые чудовищные бестактности и никогда не стесняются произносить то, что считают правдой, даже если от этого все проигрывают.
К примеру, вместо выражения соболезнований по поводу смерти супруги своего друга они могут сказать, что в конечном счете это только к лучшему, потому что теперь его финансовые дела пойдут в гору и он все равно найдет себе другую. И это не будет ни образчиком черного юмора, ни намеренной провокацией. Они просто не понимают, что здесь может огорчить и вызвать осложнения.
Исследования также показали, что, так как люди с повреждениями вмПФК не понимают чужих мотивов и эмоций, они не замечают, когда кто-то намеревается причинить им вред[29]. Это вновь ставит их выживание и их интересы под непосредственную угрозу.
Сам по себе их разум прекрасно работает и, подобно острому орлиному глазу, проницает мир перед собой, однако огромная часть этого мира погружена для него в непроглядную тьму. Мир без помощи лимбической системы крайне сузился. Разум не получает больше необходимую информацию от потребностей и чувств для проведения своих расчетов. Его алгоритмы не в состоянии работать без этого жизненно необходимого потока данных, и он совершенно пасует.
Строго говоря, перед нами никогда не стоит выбор между разумом и чувствами. Он такой же нелепый, как выбор между возницей и конями. Если нужно, чтобы колесница ума ехала, требуется и то, и другое. Кортикальная система управления поведением не заменяет лимбическую и не делает ее излишней. Просто она должна иметь возможность полноценно выполнять свою функцию и снабжать последнюю ясным видением и руководством.
Это столь необходимо, потому что, во-первых, лимбической системе (в силу ее эволюционной истории и набора функций) присущи поспешность, бессознательность и шаблонность. Когда мы сталкиваемся с новой ситуацией, мы пропускаем ее через уже накопленный нами багаж из предубеждений, оценок, эмоций и ассоциаций. На основе этого багажа тотчас же производится принудительная реакция – причем, как правило, еще до того, как мы успели по-настоящему осознать происходящее.
Во-вторых, лимбическая система отличается крайней узостью ракурса обзора. Она может удержать в себе только крошечный объем информации о ситуации и еще меньше способна в происходящем разобраться. Ее ограниченность усугубляется тем, что наши чувства и потребности работают на основе конфликта. В горячке постоянных сражений перспектива понимания себя и мира сужается еще больше.
Как следствие, качество нашего багажа из предубеждений и автоматизмов оставляет желать лучшего. Мы постоянно наблюдаем в уме сильнейшие и автоматизированные перекосы: искажения восприятия и поведенческие расстройства.
Одним вещам мы придаем слишком много значения, а другим – слишком мало. Повинуясь бессознательным силам, мы действуем себе же во вред. Мы радуемся тому, что навлечет беду, и печалимся из-за пустяков. Мы стремимся к тому, что разрушает нас и отнимает время впустую, но не находим в себе мотивации двигаться к самому полезному и важному.
Подобный хаос в реакциях, оценках, приоритетах и в иерархии ценностей есть следствие узости обзора и низкой вычислительной мощности древних слоев мозга.
В-третьих, лимбическая система обладает весьма слабой внутренней обучаемостью. Мало того, что она заставляет нас вести себя автоматически на основании накопленного ей второсортного багажа. Она еще и упрямо сопротивляется его редактированию.
Тщетно ждать, что перекосы в оценках и реакциях исправятся сами собой – так же автоматически, как они и появились. Самокоррекция реакций, чувств и потребностей, конечно, происходит, но очень медленно и лишь в крошечном объеме. Настоящая их гармонизация требует внешнего вмешательства разума.
Разум должен получать информацию, сводить ее воедино в цельном анализе, управлять, выбирать, расставлять приоритеты, вычищать из мозга шум и разрушительные автоматизмы, принимать взвешенные решения. В конце концов, это его специализация.
Задача же коней – это сообщать вознице о своих природных потребностях, выполнять посильные им повседневные задачи, а главное – тянуть колесницу к вершине, снабжая тягловой силой. Когда про верное распределение ролей забывается, наш ум идет вразнос. Кони в своем невежестве увлекают колесницу на мрачные тропы – к несчастью, духовной бедности и гибели.
Поистине роковыми помехами для гармонизирующей работы нашего разума являются ошибочные представления человека о природе счастья и творчества и о смысле самой его жизни. Въевшиеся в наше мировоззрение фундаментальные несостыковки распаляют страхи и опасения и порождают огромные объемы совершенно бесполезного цепляния, жажды и агрессии.
Если наши чувства опираются на ложную информационную модель мира, доминирующую в человеческой истории, то они оказываются постоянно взвинченными, невротизированными и несговорчивыми. Попробуем развеять самые опасные из преследующих нас миражей.
Установка на обладание и установка на бытие
Ум Аристотеля был одним из самых ясных и цельных во всем древнем мире. Когда он применил его к человеческим поступкам, то сделал крайне важное наблюдение. Философ обнаружил, что все наши действия, цели и желания не имеют самостоятельного значения. Они всегда являются средствами для чего-то еще, лежащего вне их самих.
Неумолимая гравитация как будто притягивает каждый малейший шаг, который мы совершаем, к некоей центральной точке. Ради этой не осознаваемой нами первоцели мы и просыпаемся по утрам. Все происходящее с человеком есть лишь промежуточные этапы на пути к ней.
Мы читаем скучный текст и пытаемся впитать содержащуюся в нем информацию, ведь это нужно нам, чтобы получить хорошую оценку на занятии и разобраться в вопросе. Так мы лучше подготовимся к грядущему экзамену и повысим средний балл. Хорошие результаты по итогам экзамена приблизят нас к тому, чтобы получить высшее образование, а оно необходимо для карьеры, которую мы выбрали.