емы и освобождение большого ума от ее ограничений.
В Древней Индии тем же самым были заняты ведические брамины, бродячие аскеты, йоги и буддисты, в Китае – даосы и конфуцианцы, а столетия спустя на Аравийском полуострове – деятели ислама. Это стало главным знаменем и Нового времени, и родившейся из него эпохи Просвещения с ее подчеркнутым, но довольно грубым акцентом на рациональность.
Во второй половине XIX века Фрейд и созданная им западная психология пришли к заключению, что психика состоит из двух пластов: из сознательного и бессознательного содержания. Целью психологии стало осознание бессознательного и затем очищение его от неврозов и искажений, от психического шума и противоречий.
Словом, в каждом центре цивилизации на нашей планете в каждую эпоху ее существования непрерывно велись эксперименты в одном направлении. Укрепление кортикальной системы можно назвать той магистралью, по которой движется все развитие человечества. Несмотря на свои многочисленные различия, на этом пути встретились и пошли бок о бок и религии, и философские системы, и науки.
Одним из последних переизданий величайшего из творческих проектов человечества является научная работа психолога Даниэля Канемана.
В 1960-е годы Канеман стал одним из первопроходцев в строго научном и экспериментальном изучении бессознательных искажений восприятия и процесса принятия решений. Работа Канемана и его коллеги Амоса Тверски имела такое большое значение для научного мира, что была достойна Нобелевской премии. Однако возникло неприятное осложнение: не существует Нобелевской премии по психологии.
Тогда Нобелевскому комитету пришлось пойти на большую широту взглядов и подобрать для Канемана категорию, которая была наиболее близка к содержанию его исследований. Такой категорией оказалась «экономика», и в 2002 году он получил Нобелевскую премию по экономике.
Дополнительным резоном для такого выбора стал тот факт, что психология принятия решений и бессознательных искажений восприятия играет огромную роль в нашем понимании экономических процессов.
Итоги почти пятидесяти лет научной деятельности Канемана были дистиллированы им в книгу 2011 года под названием «Thinking, Fast and Slow», которая стала мировым бестселлером. На русский язык ее название было переведено весьма странным образом как «Думай медленно… решай быстро».
И что же мы обнаруживаем в этом бестселлере? То же древнее деление на два, о котором мы столько раз говорили. Канеман называет этих старых друзей человечества совсем по-простому: «система 1» и «система 2». Первая соответствует бессознательному, а вторая воплощает наш сознательный контроль и целенаправленный мыслительный процесс. Вся книга посвящена тонкостям их геополитических игр, которые разобраны на свежем экспериментальном материале.
Канеман провел ребрендинг некоторых из идей Фрейда, а затем обильно развил их не из желания соригинальничать и стяжать побольше личной славы. Так и Фрейд переназвал и переопределил древнюю дихотомию чувств и разума и глубоко запустил руку в наследие Ницше не из пустого тщеславия.
Дело в том, что некоторые ключевые идеи нужно переиздавать раз за разом. Этого требуют и новые исторические обстоятельства, и новые данные. За счет этого наше понимание главного восходит ко все большим степеням совершенства, его границы уточняются, а само оно насыщается необходимыми подробностями.
Такие повторения необходимы еще и потому, что каждое поколение людей должно узнавать это заново и при этом на своем собственном языке. Мы проносим эстафету знания и через поколения, и через свою личную жизнь. Невнимание к тому, что мы держим в руках, и неумение вспоминать об этом раз за разом приводят к утрате существенного.
Имея это в виду, резюмируем пять главных изъянов лимбической системы. Их сведение воедино позволит органично перейти к следующему этапу.
1. Низкая познавательная способность и недостаточная информированность. Лимбическая система есть низкоуровневый механизм, а потому она оперирует малым числом сведений в очень узкой перспективе.
Большая часть причин и следствий в пространстве и времени находится для нее в темном пятне неведения. Из-за этого малый ум тяготеет к решениям, которые приносят небольшую выгоду сейчас, но забирают у нас возможности потом. Эго просто не видит так далеко. Еще чаще оно толкает нас на путь, который плох и сейчас, и потом. Ему недоступен широкий контекст жизни.
Ранее мы уже обсуждали некоторые из типичных ошибок логики эго. Их дальнейший разбор лишь увел бы нас в сторону от главного ориентира исследования – от того, как научиться их устранять. Для интересующихся примерами, однако, существует обширная специальная литература, которая почти целиком состоит из подробных иллюстраций познавательной ограниченности лимбической системы и экспериментальных доказательств этого. К числу таких работ принадлежит и упомянутая книга Канемана, а также его книга «Шум», вышедшая в соавторстве в 2021 году.
2. Повышенный объем внутренних конфликтов. Основу лимбической системы составляют потребности, которые беспрерывно требуют к себе внимания и одновременно с этим пытаются заткнуть своих многочисленных конкурентов. Они делают это, генерируя нервные импульсы влечения и отторжения. По итогам суммации этого совокупного крика другие части нервной системы выбирают самый громкий из прозвучавших голосов. Он и ложится в основу поведения в данный момент.
Конечно, конкуренция – это хорошо, но она полезна, лишь когда осуществляется в меру и согласно некоторым правилам. Перепроизводство конфликтов в уме приводит не к выявлению лучшего, а к ослаблению и разрушению нервной системы. Психическая борьба выводит нас из равновесия, необходимого для действия. Полуслепая, лимбическая система слепнет от этих боев еще больше.
3. Повышенный объем информационного шума. Из-за слабости познавательных инструментов и внутренних противоречий лимбическая система совершает большое количество просчетов. Она производит очень много шума, то есть бесполезной или вредной информации.
Ее вердикты и решения не попадают в такт обстоятельствам жизни и оказываются не способны реализовать наши главные потребности оптимальным образом. Мы ставим неверные цели, выбираем ошибочные стратегии их достижения, а сила эмоциональных реакций не соответствует значимости вызвавших их событий. Пустяки вызывают бурю, а самые важные стороны нашей жизни остаются незамеченными.
4. Слабая обучаемость. Как и все старое, облеченное властью и прочно за нее держащееся, лимбическая система отличается упрямством. Она делает ошибки, но не видит их. Когда же ошибка ею обнаруживается, пластичность малого ума так низка, что по большей части эта ошибка никак не исправляется.
В таких случаях мы наблюдаем в себе следующую картину: мы сознаем, что с нашими психическими процессами и поведением что-то однозначно не так, однако от одного этого осознания они ничуть не меняются. Даже когда малому уму эго плохо и он отчетливо понимает, что дела идут наперекосяк из-за тех или других особенностей его поведения, их изменение требует титанических усилий.
То, почему лимбическая система так упорно сопротивляется переменам, объясняется особенностями ее эволюции в масштабах последних сотен миллионов лет. Она была первым поистине сложным механизмом для управления поведением в природной истории, и этот механизм возник у организмов с довольно низкими познавательными способностями.
Им нельзя было позволить неуклюже ковыряться в программном коде, свободно менять себя и решать, что ошибка, а что правильно. Вся ставка была сделана на полностью автоматизированные генетические механизмы изменений.
Согласно этой логике, если с такими генами и таким поведением некоторые существа выживали лучше, значит они все делали правильно. Если же они не выжили – ну что ж… Здесь эволюция разводила руками. Вне всякой зависимости от того, как хорошо или плохо было устроено отдельное существо, само оно почти не менялось. Менялся генофонд его потомков, в который попадало меньше генов от вымерших неудачников и больше генов от триумфаторов.
Мы являемся наследниками все той же лимбической консервативности. Хотя наши потребности и бессознательные программы могут меняться своими силами, они весьма слабо способны учиться. Различие между изменением и обучением состоит в том, что обучение предполагает возникновение более совершенной информационной модели и нового эффективного способа взаимодействия с миром.
Лимбическая система в своих переменах, когда она вообще эти перемены допускает, периодически переходит от одной ошибки и крайности к другой. Учиться, а не просто меняться она способна в первую очередь сторонними силами. Ей должен помочь наш разум, который с этой целью и возник.
Возница разума снабжает ее панорамным видением и решениями арбитра, основанными на этом видении. Это снижает количество шума и гармонизирует малый ум, делая его большим и цельным.
5. Шаблонность. Прямым следствием низкой изменчивости малого ума является его шаблонность. Малый ум руководствуется генетической инструкцией и наслаивает поверх некоторые усвоенные культурные образцы. При столкновении с новой ситуацией он тотчас достает из кармана книжечку и сверяется с записями. Он руководствуется воспоминанием, а не свежим восприятием. Он реагирует, а не действует.
Действие и реакция
Вне всяких сомнений, инструкции и протоколы, в том числе генетические, крайне удобны. В них запечатлевается опыт прошлого, а затем делается то допущение, что будущее в основных чертах это прошлое повторит. Зачастую это допущение верно, потому автоматические реакции позволяют принять много верных решений крайне малыми ресурсами. Запись в книжечке делается один раз, а служит она очень долго.
Таким образом, основная причина, по которой поведение живых существ основано именно на принудительных и бессознательных реакциях, состоит в соображениях экономии. Так мы экономим когнитивные усилия. У большинства организмов нет не только времени, но и никакой возможности разбирать по кирпичикам каждую новую ситуацию, в которую они попадают. Они могут вести себя исключительно по унаследованному протоколу и порой вносят в него небольшие коррективы. В тех узких границах, которые этот протокол разрешает.