Знание о возможности и пути такого перехода есть то знание, которое необходимо растить, питать и возделывать с особым тщанием, делать это год за годом, всю свою жизнь. Для этого с ним необходимо сталкиваться вновь и вновь в разных контекстах. Оно должно обвить корнями и ветвями всевозможные части нашего существа, напитаться ассоциациями, формулировками и примерами.
Если мы хотим, чтобы это существенное знание окрепло, то должны оказываться с ним лицом к лицу повсюду, куда бы мы ни отвели взгляд и где бы мы ни прятались от него. И умнейшие люди в истории человечества редко понимали это фундаментальное различие и были в состоянии его полноценно переварить и усвоить. Так и для нас повторение, расширение и углубление его понимания будет не просто полезно, но и необходимо.
Пассивное потребление
То, какое именно изображение мы увидим на неоднозначном рисунке, зависит от сознательного или бессознательного ответа на некоторые ключевые вопросы о нем. Так, если мы считаем, что из-под шубы выглядывает подбородок, то на рисунке теща.
Подобные вопросы являются своего рода переключателями. Аналогичным образом это работает и здесь. Одним из важнейших стартовых переключателей между обладанием и бытием является то, как мы видим взаимоотношения между творчеством и потреблением.
Подчинена ли наша деятельность потреблению стимулов или же, наоборот, потребление стимулов есть просто второстепенный момент нашей деятельности? Что здесь первично, а что вторично? Является ли всякое творчество просто инструментом для поиска приятных стимулов или же потребление есть инструмент нашего творческого проявления? Черпаем ли мы наслаждение и смысл скорее из автоматических реакций или же из своих собственных действий?
В предельно грубой и упрощенной форме этот вопрос можно поставить и так: едим ли мы для того, чтобы жить, или живем для того, чтобы есть? Если мы сознательно или бессознательно отвечаем, что мы живем для того, чтобы есть, то срабатывает первый переключатель. Мы скачком переносимся в пространство установки на обладание.
По сути, мы превращаемся в один огромный и голодный рот. Мы засасываем в себя мир, перевариваем и пропускаем через себя. Наше эго оказывается облечено царскими полномочиями и теперь правит безраздельно. Для эго все есть добыча, все есть лакомство и стимул.
На картине «Кролик или утка?» мы видим просто два варианта приготовления обеда. На картине «Моя жена и теща» перед нашим взором так же предстают различные средства для удовлетворения потребностей или же угрозы для их удовлетворения. От жены мы хотим одного, а от тещи – чего-то другого. Даже куб Неккера интересует нас лишь как пища для любопытства или же занимательная история, которую мы можем пересказать и получить бонусные очки в чужих глазах.
Наша жизнь посвящена отысканию лакомств для глаз и ушей, для желудка и гениталий, для воображения, властолюбия и корыстолюбия. Ради них мы готовы усердно работать, даже создавать, но в конечном счете даже наша творческая деятельность направлена на обладание стимулами, на их удержание и поглощение. Творчество есть вынужденная мера. Мы черпаем радость в своих реакциях на стимулы, а не в своих действиях, которые бы по-новому организовали внутреннюю и внешнюю реальность.
В ориентации человека на пассивное потребление видна глубочайшая суть установки на обладание. Сперва эта суть может показаться простой, но ее простота обманчива. В самом общем виде можно сказать, что природа установки на обладание состоит в обреченной борьбе со временем.
Установка на обладание есть постоянное сопротивление переменам и динамике жизни, причем сопротивление в стиле упрямого осла. Мы встаем посередине дороги и не желаем двинуться ни на йоту, а лишь хрустеть морковкой и наслаждаться приятным ветерком. Мы не понимаем пластичности и непостоянства реальности, не видим своей собственной творческой и динамической сущности и именно потому делаем ставку на обладание.
Когда наша жизнь выстроена вокруг поиска и поглощения опыта, мы не преобразуем реальность. Творческая сила, которая есть основная черта бытия, оказывается заперта и подавлена. Она свивается в узел и теряет подвижность. Мы лишь ищем, чем бы утолить голод, и затем реагируем на найденную пищу.
В итоге мы остаемся по большей части неподвижными. Мы не стараемся сделать посильный творческий вклад в перемены мира, и такой подход обедняет все участвующие стороны.
Как только потребление выходит на передний план, оно становится пассивным и делает нас самих пассивными. Мы действуем, чтобы чисто внешним образом присоединять к себе стимулы, ценности и ресурсы, а затем ими обладать. Мы услаждаем многочисленные потребности и угождаем своим многочисленным органам.
За счет пассивного потребления динамика реальности замедляется. Мы могли бы действовать, но мы реагируем. Мы могли бы менять и меняться, преобразовывать получаемый опыт жизни за счет заключенной в нас энергии. Мы могли бы встраивать новый опыт жизни как кирпичик в свое бытие и творчество, но вместо этого мы лишь грызем эти сырые кирпичи, довольно урчим в процессе и складируем излишки в собственном логове.
В этом и состоит связь пассивного потребления и борьбы со временем. Оно запирает энергию, свивает ее в узел и душит. Оно тормозит перемены, консервирует нас и медленно подтачивает мир, снижая степень его творческой организации.
Потребление воспринимается нами как цель, а деятельность – лишь как средство. Главным становится то, какое воздействие жизнь оказывает на нас, а не как ее воздействие позволяет действовать нам самим.
С раннего утра и за чашкой чая мы уже готовимся к бою, готовимся вырывать у жизни лакомые кусочки, защищать и расширять свою личную территорию. Мы стремимся завоевывать симпатии друзей и сокрушать врагов, делать деньги и делать имя.
Наша энергия тратится на поиск, создание и удержание во времени тех или иных обстоятельств. Эти обстоятельства воспринимаются как собственность, которой обладают и которую потребляют.
Всяческая судорожная активность, возникающая из этого, есть лишь ширма, за которой зияет отсутствие высших форм деятельности. Это своего рода активная прокрастинация, когда мы ходим из комнаты в комнату, сдуваем пылинки с полок, переставляем книги в новом порядке, лишь бы не браться за дело.
Установка на обладание через пассивное потребление есть самая первая интерпретация, к которой мы приходим, взглянув на картину жизни. Это инстинктивная ее оценка со стороны нашей лимбической системы. Жизнь кажется нам фуршетом, и мы даже готовы всячески суетиться и напрягаться, но лишь чтобы протиснуться к богатому столу и набросать в свою тарелку побольше.
Вопреки всем ожиданиям, пока мы воспринимаем жизнь как обеденный стол, от изобилия стимулов мы становимся не богаче, а беднее. Не более сытыми, а еще более голодными и невротизированными. Ранее мы уже неоднократно разбирали причины, почему это с неизбежностью так. Тщетны любые попытки найти удовлетворение через угождение аппетитам своей лимбической системы и через удовлетворение потребностей.
Сколько ни корми лимбического зверя, он так и останется несчастным и больным и продолжит смотреть в свой родной лес. В лучшем случае некоторые из симптомов его недугов на время поутихнут. Нужно не потакать невротическому перееданию эго, а исцелить его и распутать те мертвые узлы, в которые оно в силу невежества сворачивает жизненную энергию.
Активное потребление
При ответе на поставленные выше вопросы мы можем пойти в противоположном направлении. Тогда перед нашими глазами начинает проступать изображение установки на бытие. Это будет скачок восприятия, первый в длинной череде возможных.
В этом новом месте, где мы приземлимся, окажется, что наша творческая деятельность не подчинена поиску стимулов. Напротив, потребление стимулов есть просто второстепенный момент и промежуточный этап нашей творческой деятельности, каковой бы она ни была. Ключевые элементы жизни теперь располагаются в иной последовательности и в иной иерархии, и от этого меняется наше отношение к ним.
В рамках установки на бытие потребление является активным, потому что является второстепенным моментом нашего творческого проявления и встроено в него. Оно, как и обладание, есть просто инструмент деятельности, инструмент бытия, которое по самой своей природе является творческим.
Опыт жизни и получаемые нами стимулы воспринимаются как своего рода сырье – это сырая, грубая и необработанная жизнь. Это невспаханная и незасеянная почва. Она не потребляется пассивным образом, а возделывается. Потребление просто снабжает нас материалом и средой для самостоятельного проявления и служит восполнению сил.
Одним из следствий такого отношения является то, что чем мы свободнее и активнее, тем меньше мы привередничаем. Наша жизнь выстраивается на действиях, а не на реакциях на тщательно подбираемые и выискиваемые стимулы.
Психическое состояние более не зависит от того или иного их набора. Мы не ищем постоянно, как бы развлечь наши уши, желудок, глаза и половые органы. Та или другая вариация опыта жизни, та или другая возможность что-то употребить играют слишком малую роль в итоговом продукте.
Мы создаем гармонию напрямую, творим себя и ситуацию напрямую. Это значит, что потребление играет все меньшую роль в нашем счастье и в нашей деятельности, занимает меньшую долю их объема. При активном потреблении взаимодействие с миром строится не на удовлетворении лимбических потребностей, а на свободном проявлении себя в этом мире. Оно вписано в творческую динамику жизни.
«Единый вкус»
Гурманство всякого рода показывает повышенную зависимость ума от того или иного набора примитивных лимбических стимулов. Если мы освобождаемся от такой зависимости, то разница между куском хлеба и куском хлеба с икрой перестает быть существенной. И это справедливо как в самом буквальном смысле, так и в переносном.