– Несчастье деятельных состоит в том, что их деятельность почти всегда немного неразумна. Нельзя, например, спрашивать банкира, накопляющего деньги, о цели его неутомимой деятельности: она неразумна. Деятельные катятся, подобно камню, в силу глупости механики»[31].
Иначе говоря, непрерывная суета многих деятельных и творческих людей является хитрой маскировкой их полнейшей бездеятельности, пассивности и неподвижности в самом существенном. Им не хватает главных форм деятельности, а их творчество просто выполняет капризы эгомании. Оно организует и переорганизует действительность, не меняя саму степень, сам уровень ее организации.
Большинство кумиров человечества всегда было представлено людьми, видящими картину жизни с позиций установки на обладание. Это чрезвычайно активные люди, которые направляют свои силы на накопление и консервацию личных результатов и нередко добиваются в этом выдающихся успехов.
По уже описанной логике, как раз это сопротивление существенным внутренним переменам и сковывает их энергию. Это невротическая активная прокрастинация. Самые грубые формы культа личных достижений мы обнаруживаем в политике, бизнесе и среди многочисленных публичных знаменитостей. Там человеческая энергия, как правило, направляется на болезненное накопление наиболее примитивных форм внешнего изобилия.
Люди становятся профессиональными прокрастинаторами и эгоманьяками. Они обрастают собственностью и достижениями, а затем накопленное имущество оборачивает их публичное «Я» в несколько слоев и образует вокруг них своего рода яркий фантик.
Вне всяких сомнений, выставленный на публичное обозрение такой фантик выглядит весьма привлекательно, даже аппетитно. Для внешнего наблюдателя на нем будто бы написано: «Райское наслаждение, взрыв вкуса, непередаваемая глубина ощущений». Но вот стоит нам развернуть яркую бумажку и попробовать содержимое на вкус, как мы оказываемся ошарашены. Внутри находится нечто пресное, скучное, липкое, серое и вдобавок ко всему ядовитое.
Столкнувшись с таким сюрпризом, мы порой неосознанно принимаемся убеждать себя, что это и правда было райское наслаждение. Другого просто не бывает. В противном случае нам придется признать, что все усилия были напрасны и мы дали себя провести.
Это одна из коварных ловушек эгомании. Положив много времени и сил на добычу и консервирование ресурсов и личных результатов, мы отрезаем себе путь назад. Мы уже так много вложили в свой сверхневроз, что намерены теперь пройти его до конца. Кто знает, может быть там, вдали, и правда забрезжит райское наслаждение?
Достижения эгомании периодически вызывают у нас явную или затаенную зависть, хотя по правде нам стоило бы проявить сострадание. Мы большими глазами смотрим на накопления власти, статуса и богатства, на почести, титулы и дворцы.
Порой мы пытаемся смягчить свое инстинктивное влечение осуждением и отторжением. Мы уверяем себя, что нам это не нужно, что мы выше этого, но в этом акцентированном отрицании все еще сквозит вожделение эго. Победить такое вожделение может лишь просвещенное сострадание.
Необходимо понять, что мы видим перед собой лишь анфиладу из памятников человеческому невежеству и бедности. По сути, это даже не памятники. В них нет никакого величия. Это просто бесконечно длинная полка с консервами. Они довольно противны на вкус, но этикетками у них бывают первоклассными. Обманувшись яркими этикетками, люди становятся заложниками собственных консервных полок.
Эгоманьяк неизбежно является и консервным маньяком, а эгомания с равной точностью может быть названа консервоманией. Пораженные этим недугом, мы хотим все вокруг закатать в банку и сдать на вечное хранение, не исключая самих себя.
Мы кладем всю свою жизнь на заполнение полок и уже не можем от них отойти. Мы привязаны к своему складу, и этот груз охраняемых результатов и достижений мешает нам двигаться и проживать динамику ситуации.
Пока мы существуем в рамках установки на обладание, все самое важное в себе самих и в мире мы оставляем нетронутым. Вдобавок к этому, мы яростно защищаем свои привычки и предубеждения от перемен и в духе активной прокрастинации всецело посвящаем себя творческому консервированию кругов на воде. Затем мы умираем, а наши консервы переходят по наследству и начинают гипнотизировать уже кого-то другого.
Но что же мешает нашему скачку из дуалистической установки на обладание в недуальную установку на бытие? Что мешает переходу от хаотического, узкого и конфликтного режима работы психики к упорядоченному, панорамному и основанному на сотрудничестве всех частей?
Одна из главных помех состоит в том, что и само эго, и самые распространенные формы информационного шума ума в нашей культуре прославляются. Шум объявляется священной и незыблемой частью человеческого существа. С детства нас приучают считать свои неврозы и познавательные просчеты здоровьем и выстраивать вокруг них защитное ограждение.
Люди поставили болезни собственной психики на пьедестал, возвеличили свой эгоцентризм и все мучительные ухватки и склонности эго. Пока мы не устраним в себе пагубное пристрастие к тому, что нас разрушает и ограничивает, мы не сможем двинуться дальше. И первое, что нам нужно развенчать, есть культ страдания.
В силу дурной эволюционной и культурной привычки человеческий мозг производит колоссальные объемы отрицательных эмоций. Они являются и продуктом, и топливом для стандартного режима работы нашего мозга. Мы так привыкли к разным формам страдания, что обычно не замечаем ни его избыточности, ни разрушительного влияния на психику.
Самое же главное, мы даже не замечаем, что у нас есть альтернатива. Независимо от того, что происходит в нашей жизни, нам вовсе не обязательно страдать. Страдание не помогает нашему развитию и не способствует решению жизненных проблем, а только мешает. На девять десятых оно состоит из пустого шума лимбической системы. И благодаря своим врожденным способностям мы в состоянии его вычистить.
Чтобы увидеть это со всей ясностью, полезно узнать о режимах функционирования нашего мозга немного больше.
Мозг в стандартном режиме
Человеческий ум не является цельным организмом со строгой внутренней иерархией. Он состоит из множества взаимодействующих частей, которые то работают слаженно, то конкурируют друг с другом и каждый раз по-новому делят между собой территорию. По ходу дела эти части непрестанно общаются и обмениваются информацией. Иногда их беседы напоминают мирное воркование. В другие же моменты их разговор переходит в перебранку, а затем и яростную схватку.
На первых порах это было обнаружено на психологическом уровне, и здесь огромную роль для западного мира сыграли работы Ницше и Фрейда.
Фрейд располагал своих пациентов на кушетке, отворачивал их лицом прочь от себя, чтобы ничего их не отвлекало, и они начинали говорить. Они делились ночными сновидениями и грезами наяву, они рассказывали о фактах своей жизни и о домыслах по ее поводу, излагали мысли и высказывали желания.
Беседы ума, бо́льшая часть которых до того была едва слышна или же проходила в глубинах бессознательного, проступали наружу. Там, снаружи, их ждал Фрейд, который внимательно слушал, записывал и анализировал. Так и возник психоанализ.
Практически в то же время, в 1875 году, была открыта электрическая активность мозга. Выяснилось, что не только потребности, желания, идеи, мысли и всякого рода психические структуры способны к общению. Отдельные нервные клетки мозга также говорят друг с другом на языке электрических импульсов. Это общение клеток и делает возможным более сложные формы взаимодействия внутри психики.
Естественным образом родилась идея подслушать и расшифровать эти беседы. Некоторые осложнения возникли лишь из-за необходимости каждый раз вскрывать череп испытуемого. Впрочем, несколько десятилетий спустя эта досадная загвоздка была преодолена. В 1924 году немецкий психиатр Ганс Бергер впервые зарегистрировал электрические сигналы мозга с поверхности головы. Фактически он создал метод электроэнцефалографии.
Энцефалограф фиксировал электромагнитные волны на бумаге, записывал их частоту и амплитуду. Ганс Бергер же, воодушевленный, принялся внимать тайным переговорам нервных клеток, которые они ведут в кромешной тьме черепной коробки. День за днем он слушал, слушал и слушал. И что же он услышал? К своему разочарованию, ничего особенно интересного. Улов Фрейда, рыбачившего ближе к поверхности ума, оказался намного богаче.
Но все-таки было кое-что, что сразу же поразило Ганса Бергера. Согласно данным энцефалографа, на протяжении всего дня нервные клетки активно работают. Электрическая активность человеческого мозга никуда не пропадает в состоянии отдыха и видимого бездействия. Более того, она даже не становится значительно слабее. Сперва это вызвало большое недоверие в научном мире. Большинство коллег-ученых заподозрили Бергера в совершении ошибки в процессе измерений.
К середине 1970-х стало окончательно ясно, что Бергер не ошибся. Был разработан куда более совершенный метод нейробиологического шпионажа – фМРТ. ФМРТ подтвердил наблюдения Бергера: мозг не знает устали. Однако чем же он занимается? Ответ на этот вопрос может получить каждый из нас без всякого фМРТ. Достаточно проявить внимание к потоку своего сознания.
Когда перед нами нет всецело поглощающей нас задачи, в уме начинается бурное голосование по поводу того, чем же нам заняться. Поступают многочисленные заявки от потребностей. Рождаются планы, надежды и опасения, высказываются гипотезы. Со дна памяти поднимаются оброненные кем-то слова, музыкальные мелодии, зрительные образы. Начинается обдумывание нерешенных вопросов жизни, а такие ведь есть всегда.
Мозг использует каждую свободную минутку, чтобы столкнуть друг с другом противоречивые сценарии поведения и различные варианты понимания ситуации, а после – выявить победителя. Одновременно ведомый силой желания, он изобретает схемы, как бы нам заполучить что-то, чего у нас нет, избежать реальной или потенциальной опасности.