Далее Чиксентмихайи выяснил, что «состояние потока» не является уникальной чертой людей искусства. Профессиональные хирурги, финансисты, повара, люди ручного труда также переживали моменты высокой концентрации и растворения в деятельности. Они получали наибольшее наслаждение от процесса своего труда, а не от его кратковременного результата.
Хирургам нравилось проводить операции, а финансистам делать свои рискованные ставки на будущие события на финансовом рынке. Все это плохо согласовывалось с популярным еще и сегодня представлением, что именно итоговый результат и удовлетворение потребностей есть основа счастья и основа нервной деятельности.
В 1990 году Чиксентмихайи выпустил книгу «Поток: психология оптимального переживания». В ней он взял понятие потока, о котором говорили некоторые из его опрошенных, и превратил в концепцию.
Чиксентмихайи, однако, не уделял особого внимания ни нейробиологии, ни философии, ни экспериментальной психологии. Он не описал, как именно состояние потока связано с глубинными механизмами нашего ума, а между тем это оказывается крайне важным. Благодаря пониманию этих взаимосвязей, мы можем научиться своим умом управлять. Наше действие станет точечным, вместо того чтобы выбирать цель наугад.
Сегодня сведе́ние воедино знаний от разных наук позволяет понять, что состояние потока есть углубление режима внимания. Это выведение его на новый уровень совершенства.
В режиме внимания мы сосредоточены на какой-то задаче, но наша сосредоточенность все еще хрупка и находится под постоянной угрозой обрушения. Лимбическая система не дремлет и артачится. Нам приходится периодически бороться с ее попытками вернуть ум в ее излюбленный стандартный режим. Нас посещают посторонние мысли и образы, возникает желание отвлечься, все бросить или просто заняться чем-то другим.
Все это признаки, говорящие, что психика недостаточно гармонизирована и стабилизирована. В ней осталось довольного много шума и много напряженности во взаимоотношениях между разумом и чувствами. Даже когда одна сторона временно одержала победу в перетягивании каната, другая постоянно дергает за него и ищет слабину.
Поток есть состояние ума, когда сопротивление бессознательных слоев психики прекращается и наша деятельность может развиваться свободно и беспрепятственно.
Лимбическая система либо пребывает в особо благосклонном расположении духа, либо возница хорошо наловчился ее усмирять. Она более не мешает нам задействовать возможности своего интеллекта и наполняет весь ум частичкой своей дикой и древней энергии. Мы испытываем подъем сил, творческий энтузиазм, глубокое погружение в деятельность, а ощущение хода времени изменяется.
Вдохновение
Состояние потока представляет собой еще более энергоэффективный режим работы ума, чем режим внимания. В нас еще меньше шума, так что мы можем направить свои силы туда, где они нужны, и именно в том количестве, в котором они нужны. Секрет эффективности заключается в ювелирной точности и в чистоте, а вовсе не в объеме растрачиваемой энергии.
Как показывают исследования фМРТ, мозг экспертов и профессионалов тратит намного меньше ресурсов при решении тех же задач, за которые берутся новички. При этом он справляется с ними стократ лучше. В ходе приобретения опыта происходит отладка и оптимизация процесса.
Лишь несколько шагов отделяют состояние потока от следующей возможной стадии, от режима вдохновения. При вдохновении кони платоновой колесницы присоединяют свою прыть к общему движению и наполняют нас деятельным энтузиазмом. Не только всякое сопротивление было устранено, но нам вдобавок ко всему удалось заручиться их всецелой поддержкой. Наше бессознательное увлеченно скачет в том направлении, которое указывает разум.
Это значит, что к повышенной концентрации и приливу энергии добавляется крайнее ускорение и усиление интеллектуальной деятельности. В голове начинают роиться образы и мысли, но теперь их роение подчинено творческим задачам, оно радостно и созидательно. Это отличает его от блуждания ума в стандартном режиме.
При вдохновении наш ум так же блуждает, но он блуждает по вполне конкретному маршруту. Ум делает вылазки в рощицы и леса вдоль дороги, осваивает боковые тропинки, раскапывает ямы и поднимает плохо лежащие камни, но при всех своих метаниях он остается на дороге творчества. Он генерирует идеи, предлагает ходы, проводит неожиданные связи.
Вдохновение есть оптимальное состояние высших форм нашей нервной деятельности, когда они приближаются к пику своих возможностей. Главное здесь, впрочем, не перегнуть палку. При вдохновении лимбическая система перестала невротизировать психику, и это хорошо. Но теперь она наполняет нас своей маниакальностью.
Мы возбуждены, переполнены, мы спешим делать больше и быстрее и не успеваем воплощать свои идеи. Мы позволяем себя перевозбудить, мы упиваемся своим перевозбуждением, оно пьянит нас и будоражит.
Когда чего-то хорошего становится слишком много, оно магическим образом может превратиться в дурное. Так и вдохновение в своей творческой избыточности приближается к самой границе с психозом. Наш ум наполняется информационным шумом и грязью, но остается при этом относительно свободным от эмоциональных конфликтов, потому вдохновение переживается нами исключительно позитивно.
Благодаря этому опыту мы получаем возможность заглянуть через замочную скважину и увидеть, что такое мания и шизофрения в своих, разумеется, наиболее сладостных проявлениях. Такие бывают и у психотических расстройств.
Пограничность вдохновения хорошо объясняет, почему у многих творческих людей психика крайне нестабильна и зачастую страдает многочисленными нарушениями. Не зря уже столетия самые проницательные знатоки душ подчеркивают, что порой гения отделяет от безумца всего один шаг.
Та самая дикая энергия, которая питает собой интеллект, которая его всецело стимулирует и разгоняет, неудержима. Подобно вошедшему в раж огромному зверю, она может заиграться и разрушить дом ума.
Конечно, вдохновение прекрасно и неотъемлемо от высших достижений творчества. Избегать его никоим образом не следует. Важно, однако, не искать дальнейшего усиления и углубления режима вдохновения, поскольку там, за дверкой, располагается весьма мрачное помещение. Там ждет психоз.
Начинается он обыкновенно с творческой мании, с деятельного фанатизма, опьянения и перевозбуждения, но вот где он закончится – заранее сказать нельзя. На то это и хаос, чтобы быть непредсказуемым.
У отдельных людей дверка между светлой и темной комнатами довольно тонка. Она уже давно стоит приоткрытой, маня и подзывая заглянуть внутрь. Им следует быть особенно осторожными и учиться скорее трезвости и равновесию, нежели с головой уходить во вдохновленное перевозбуждение. Нельзя всегда скакать галопом, искать его везде и повсюду. Галоп подходит не для каждой дороги и в любом случае он должен бдительно контролироваться.
Состояние потока, таким образом, есть развилка, на которой мы можем свернуть в режим вдохновения. Там же, поодаль, существует и другой поворот. Вместо того, чтобы содействовать вдохновенному перевозбуждению лимбической системы, для нас существует возможность углубить очищение и гармонизацию ума.
Мы можем многократно развить в себе то самое состояние, которое мы впервые ощутили в режиме внимания. Тогда количество перейдет в качество. В результате скачка восприятия мы окажемся на иной ступени опыта. Высочайшая осознанность, внимательность и высочайшая чистота переведет мозг в новый режим – в режим прямого контакта с реальностью.
Прямой контакт означает, что мы перестаем повсюду находить создаваемые нашим собственным умом фантазмы. Мы перестаем принимать проекции и отражения своего эго за внешнюю действительность и бесконтрольно смешивать одно с другим. В состоянии повышенной и панорамной внимательности человек начинает видеть себя и мир вокруг незамутненным взглядом.
Как только промежуточный слой из умственного шума истончается и становится прозрачным, мы естественным образом оказываемся в прямом контакте с ситуацией. Раньше избыточная продукция нашей психики и фантом нашего эго вставали стеной между нами и миром, даже между нами и нами. Теперь, однако, их живой связи ничто не мешает: между ними устанавливается прямой контакт.
Прямой контакт реален хотя бы потому, что реальна его противоположность – наше смятение и склонность ума попадать в свои же собственные сети. Они логически и физиологически предполагают друг друга. Если есть верх, есть и низ. Если есть крайнее смятение, существует и совершенная свобода от смятения.
Проблемы неизбежны, но страдание – это наш выбор
В английском языке есть прекрасная идиома: не заметить слона в комнате. Это значит не обращать внимания на нечто крайне важное, колоссальное по своему влиянию на ситуацию и потому вполне очевидное.
Как правило, эти слова также подразумевают, что «слон» выпал из нашего поля зрения совсем не случайно.
Причина здесь не в рассеянности. Мы не замечаем его намеренно или по крайней мере к нашей подчеркнутой невнимательности приложили руку силы бессознательного. Они имеют с этого некую «выгоду». «Выгода» же их состоит в том, что подобная невнимательность позволяет избежать ответственности. Открытая демонстрация, что мы видим проблему и даже видим ее решение, налагает на нас некоторые обязательства. Бегать дальше уже не получится. Как только мы это сделаем, нужно будет что-то предпринимать.
Необходимо будет действовать и выпроваживать слона прочь. Пока же мы делаем вид, что все в порядке, что комната совершенно свободна от представителей современной мегафауны, сохраняется некий шанс, что с нас не спросят и все само собой образуется.
По ту сторону океана выражение «слон в комнате» пользуется большой популярностью. Мало кто знает, однако, что его корни уходят к самым истокам русской литературы. В 1814 году прославленный баснописец Иван Крылов написал небольшую юмористическую зарисовку под названием «Любопытный». В ней главный герой отправляется в петербургскую Кунсткамеру. Там, в музее, он может вдоволь насмотреться на диковины со всего света, а в основном – на всякую мелочь.