Ницше провозглашает, что для устранения зловонных помоев души мы должны вовсе не уничтожить себя и не подавить свою волю к жизни, как то предлагал Шопенгауэр. Все с точностью наоборот. Следует полностью принять страдание, пойти ему навстречу и освоить его, устранить в себе всякий дух мщения и рессентимент.
Нужно перестать отторгать проблемное и негативное. Когда мы прекращаем бесполезное эмоциональное сопротивление ситуации, у нас появляется ясность ума и сила для конструктивного действия. Проблемы превращаются в творческие задачи и больше не мучат нас. По меньшей мере, их разрушительное влияние на психику уменьшается на порядки.
Страдание, таким образом, не есть неизбежное выражение сущности самой мировой воли, а продукт доминирования в нас духа мщения и рессентимента. Это просто несовершенство ума, основанное на невежестве и дурных привычках. В страдании нет ничего необходимого, необратимого и фундаментального.
По Ницше, Шопенгауэр был просто плохим психологом. Он безо всяких на то оснований сделал свойством всего мироздания болезнь ума некоторых живых существ в некоторый крошечный отрезок мирового времени. Здесь Шопенгауэр и допустил свою главную ошибку. Мир не есть зло и не есть мука. Ум может быть свободен от самоистязания. Он может быть и радостным, и сильным. Для этого нужно не подавить свою волю, а максимизировать и усилить.
Антидот от слабости и страдания, следовательно, таков. Воля должна перестать отрицать и себя, и мир и очиститься от заразы в виде разъедающих ее инстинктов отторжения (духа мщения и рессентимента, в терминологии философа). Нужно положить конец пессимизму, нигилизму, декадансу, всякого рода нытью и злобе. Это совершенно бесполезные бессознательные реакции, которые только умножают страдание и истощают наши силы.
Реальность должна быть полностью и без оговорок принята. Нужно сказать ей абсолютное «Да» и начать работать с тем, что есть, а не со своими фантазиями о том, как все должно быть сейчас, должно было быть в прошлом и должно будет быть в будущем. В той мере, в какой у нас это получается, мы видим, что мир прекрасен и наполнен счастьем даже в своих самых «ужасных» проявлениях. Это полное принятие Ницше описывает латинским термином amor fati («любовь к судьбе»).
Amor fati есть тотальное принятие себя и мира. Это принятие по системе «все включено». Оно не терпит никакого невротического гурманства, привередничанья, тяги к лакомым кусочкам и попыток воротить нос от чего-либо. Здесь в философии Ницше зарождается эмбрион тех идей, которые мы ранее обозначили как установку на бытие и буддистский принцип единого вкуса. К сожалению, Ницше не успел развить эти мысли дальше, чем до эмбриональной стадии, так что в его наследии содержатся лишь их общие контуры.
Из преодоления духа мщения и принципа amor fati рождается высочайший идеал Ницше, идеал сверхчеловека. Впервые он отчетливо сформулирован в книге «Так говорил Заратустра». Сверхчеловек, согласно Ницше, есть тот, кто достиг полного принятия себя и мира и благодаря этому раскрыл свою силу.
Наиболее точное и емкое описание сверхчеловека, однако, содержится не в «Так говорил Заратустра», а в черновых набросках философа. Там он называет его «римский цезарь с душой Христа»[52]. С одной стороны, сверхчеловек совмещает в себе полную свободу от духа мщения и агрессии с абсолютной любовью к судьбе. С другой стороны, ему присуща активность, величайшая сила и творческая экспансия римского владыки.
Преодоление духа мщения и любовь к судьбе есть главные составляющие сверхчеловека и главные темы «Так говорил Заратустра», как и ряда других его работ.
Тем не менее только души Христа, по Ницше, для сверхчеловека недостаточно. Философ подчеркивает, что мировая воля есть не воля к жизни, как учил Шопенгауэр. Жизнь не может быть умножена, ведь жизнь уже есть. Вектор движения воли есть не просто продолжение существования, а бесконечное развитие, совершенствование, расширение. Ницше образно называет этот базовый вектор немецким словом Macht, то есть «власть», «могущество», «сила».
Согласно Ницше, воля к власти лежит в основе всего вообще. Однако «власть», о которой здесь идет речь, не есть власть человека над человеком. Это просто метафора, раскрывающая глубочайшую сущность мировой воли. Весь живой мир и всю неживую природу пронизывает творческая энергия. Она существует в бесконечных преобразованиях, расширяя себя и упорядочивая все вокруг сообразно себе. Эту вездесущую экспансивную энергию Ницше и называет волей к власти.
Ницше вернул в западную мысль «вечно живой огонь» Гераклита и провозгласил, что «человек есть нечто, что до́лжно преодолеть». Он был величайшим философом и одновременно величайшим трансгуманистом, поскольку стремился раскрыть высшие возможности человека и преодолеть невежественные и низменные привычки ума. В этом смысле всякая подлинная философия как на Западе, так и на Востоке, есть трансгуманизм.
Чтобы энергия человека была освобождена, он должен полностью преодолеть свое невежество, свою склонность к пустому отрицанию и, как следствие, стать сверхчеловеком. А это, в свою очередь, требует, чтобы мы разобрались в устройстве своего ума.
Последние штрихи от Ницше
Шопенгауэр вместе с Юмом пришли к выводу, что психическая жизнь лишена единого центра и состоит из множества взаимодействующих элементов. Часть этих процессов разворачивается на свету сознания и доступна взору. Основная их масса, однако, сокрыта от глаз в глубинах психики. Ницше внес в эти представления свой вклад.
Во-первых, он сделал большой акцент на противоборстве и конкуренции между силами ума. Наша психика состоит не просто из отдельных форм опыта, желаний, импульсов и мыслей. Все это многообразие группируется в своеобразные «мини-личности», которые борются за влияние и за контроль над поведением.
Населяющие наш ум «мини-личности» ссорятся, мирятся, проталкивают свою повестку дня и пытаются ужиться друг с другом. Ницше называет эту ситуацию «общественным строем многих душ». Хотя сегодня для образованного человека очевидно, что внутри нас кипят конфликты между различными сценариями поведения и разными вариантами нашего «Я», именно Ницше прочно поселил эту идею в философии и науке. Он писал об этом так:
«Если бы я захотел потрясти это дерево своими руками, я бы не смог этого сделать. Но ветер, невидимый нами, терзает и гнет его, куда он хочет. Невидимые руки еще больше гнут и терзают нас»[53].
Во-вторых, ницшевский вклад состоял в том, что он прочно связал развитие личности с наведением порядка в противоборствующих силах ума и тела. Должен быть достигнут баланс, выверенная мера конфликта и сотрудничества между составляющими нас частями. Нужно очистить ум от избыточных сил отторжения и установить внутри себя продуктивную иерархию ценностей, потребностей, целей, желаний и эмоций.
Может быть, самой революционной идеей было то, что Ницше видел болезни и противоречия в нашем теле одним из ключевых очагов и умственных расстройств.
Проблемы в теле приводят к проблемам в уме. Они распаляют силы отрицания, делают человека инстинктивным пессимистом, нигилистом и декадентом, толкают его к отрицанию себя и жизни. Следовательно, биология и физиология должны стать ведущими науками для совершенствования человеческой природы. Ницше ставил их в один ряд с философией и признавался, что более всего сожалеет о том, что он недостаточно сведущ в физиологии.
Появление психоанализа
Итак, мы проследили передачу эстафеты самого существенного знания об уме от Юма, через Канта и Шопенгауэра, к Ницше. В последней трети XIX века ее принял Зигмунд Фрейд.
Фрейд настолько много взял из ницшевского наследия и столь многим был ему обязан, что опасался обвинений в плагиате. По этой причине он много раз публично отрицал, что когда-нибудь вообще читал книги Ницше. Годы спустя, однако, исследователи нашли не просто поразительное число сходств и скрытых цитат из Ницше в книгах Фрейда. В его личной переписке обнаружилось много упоминаний Ницше, выписок из его трудов и парафраз его идей[54].
Знакомство с Ницше позволило Фрейду собрать богатый урожай. Это было и внимание к физиологии, и идея множества соперничающих «мини-личностей», и установка на преодоление внутренних конфликтов, а также такие концепции, как рационализация, сублимация, вытеснение и многое другое.
На фундаментальном уровне Фрейд добавил весьма мало, а то, что добавил, по большей части было отвергнуто наукой после его смерти. Заслуга Фрейда была иной. Он широко популяризовал новое понимание ума, идущее еще от Юма. Кроме того, он попробовал сделать следующий необходимый шаг и создал свою методику гармонизации психической жизни – психоанализ.
Психоаналитический проект Фрейда ознаменовал рождение психологии как чего-то отдельного от философии. Благодаря популярности психоанализа, полицентрическое видение ума пустило еще более глубокие корни в философии, науке, искусстве и западной культуре вообще.
Модули и уровни
Параллельно описанным событиям, в науке также совершалась коперниканская революция в понимании человеческого ума. Врачи, анатомы и физиологи двух последних столетий медленно приходили к тем же основным выводам, что философы и психологи. Они, однако, начали свою работу с другого конца – со скрупулезного изучения строения и функций мозга.
Итогом усилий многих поколений ученых стала современная теория модульной организации мозга. В соответствии с ней, мозг состоит из множества зон (модулей), и каждый такой модуль обладает устойчивой, хотя и не неизменной специализацией. Специализация означает, что все части мозга, как правило, заняты своим особым делом. Одни обеспечивают движения тела, другие руководят зрением и слухом, а третьи – потребностями, памятью и мышлением.