Карен: Я ему ответила, что все равно не передумаю.
Грэм: И тут я сказал совсем не то, что надо. Мгновенно понял, что брякнул не то.
– Мы же можем взять пока другого клавишника, если тебя это напрягает.
Карен: На самом деле я нисколько не виню Грэма, честное слово. Он рассуждал так, как рассудили бы многие.
– Ты понимаешь, сколько сил я вложила, чтобы этого достичь? – ответила я ему. – Я не собираюсь взять и все бросить!
Грэм: Я не стал ничего говорить, но подумал, что с ее стороны это чистый эгоизм. Ставить что-либо превыше нашего ребенка!
Карен: Он все говорил: «наш ребенок», «наше дитя»…
Грэм: Я сказал ей, что не надо торопиться с решением. Это все, что я сказал.
Карен: Ребенок-то, может, и наш – а ответственность-то за него на мне!
Грэм: В таком вопросе люди частенько передумывают. Сперва кажется, что тебе этого совсем не надо, а потом понимаешь, что все же хочешь этого.
Карен: Он сказал, что я просто не понимаю, о чем говорю. И что если я не оставлю эту беременность, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Он просто ничего не понял. Меня не страшили будущие сожаления о том, что у меня не будет ребенка. Меня страшили сожаления, что он у меня будет. Я боялась принести в этот мир нежеланную жизнь. Я боялась, что все оставшиеся годы проживу, понимая, что бросила якорь не в том порту. Меня пугало то, что меня настойчиво подталкивают к тому, чего мне – я точно знаю – совсем не хочется. Но Грэм и слышать ничего не хотел.
Грэм: Разговор наш накалился, и я решительно ушел. Нам надо было обсудить ситуацию, как следует успокоившись. Все-таки о подобных вещах не разговаривают с криком.
Карен: Я вовсе не собиралась менять мнение. Меня много раз осуждали, стоило мне это сказать, но я все равно говорила и продолжаю говорить: у меня никогда не было желания стать матерью. Я никогда не хотела иметь детей.
Грэм: Я все надеялся: «Она передумает. Ее мнение изменится». Еще думал: «Мы с ней поженимся, у нас будет ребенок, и все уладится». Вскоре она сама поймет, как сильно хочет стать матерью и как много значит для нее семья.
Дейзи: После «Грэмми» мы с Билли начали опять общаться. В смысле, как-то разговаривать. Мы только что получили премию за песню, которую вместе написали, которую вместе пели, и это не могло не откликнуться у меня в душе.
Билли: Она пришла к стабильному состоянию, расслабилась. Когда рядом с ней не торчал Никколо… с ней можно было нормально разговаривать.
Дейзи: Как-то ночью мы летели в Нью-Йорк для участия в программе «Субботним вечером в прямом эфире». Рич дал нам под это дело принадлежащий фирме самолет. Все в салоне вроде бы уже уснули. Билли сидел в другом конце самолета, но кресла наши были развернуты друг к другу. Я надела тоненькое платье, замерзла и поэтому взяла плед и закуталась в него. А потом заметила, что Билли на меня смотрит. И он тихо рассмеялся.
Билли: Есть люди, которые никогда не перестанут оставаться собой, не изменят своих привычек. И кажется, тебя все это бесит, – но именно об этом станешь вспоминать, когда этих людей рядом не будет. Когда они уйдут из твоей жизни.
Дейзи: Я посмотрела на него и тоже рассмеялась. И с того момента – по крайней мере, на какое-то время, – казалось, мы снова можем стать друзьями.
Род: К тому времени, как состоялся «Субботний вечер в прямом эфире» с их участием, «Юные звезды» тоже сделались хитом. Если не ошибаюсь, на седьмом месте стояли в чартах. Во всяком случае, в первой десятке точно. Мы продавали столько альбомов, что их не успевали штамповать. Следующим хитом Runner планировали песню «Это было б опасно».
Дейзи: В «Субботнем вечере» решили первой песней пустить «Отключись же!», а второй – «Это было б опасно».
Карен: Мы с Уорреном поспорили, что Дейзи выйдет выступать без лифчика, и я выиграла две сотни баксов.
Уоррен: Когда мы все решали, что нам надеть, я поспорил с Карен на пятьдесят баксов, что Билли наденет джинсовую рубашку, а Дейзи явится без лифчика. Пятьдесят баксов я выиграл.
Карен: На прогоне Дейзи и Билли уже нормально друг с другом разговаривали. Видно было, что в их отношениях что-то изменилось.
Грэм: На репетиции перед программой мы прогнали «Отключись же!», и все вроде бы звучало отлично. Потом сыграли «Это было б опасно».
Билли: Когда началось шоу, я планировал сделать все так же, как и при прогоне.
Дейзи: И вот Лайза Кроун объявила, как ты можешь представить:
– Дамы и господа! Встречайте – «Дейзи Джонс &The Six»!
И публика в зале стала неистовствовать. Мне доводилось выступать на огромных стадионах, где восторженно ревела огромная толпа, – но это ощущалось совсем иначе. Теперь же такой дикий шум поднимала лишь небольшая группа людей, собравшаяся перед нами в студии. Просто невероятный заряд энергии.
Ник Харрис: К тому моменту, как «Дейзи Джонс &The Six» исполнили «Отключись же!» в эфире «Субботнего вечера», эту песню знали едва ли не по всей стране. Это была «Лучшая запись года».
На Дейзи были потертые черные джинсы и атласная ярко-розовая майка. И, разумеется, все ее браслеты. Босые ноги, волосы – сияюще-рыжего цвета. Она танцевала по всей сцене, выплескивая в песне душу, отбивая тамбурином ритм. Казалось, она отрывается по-настоящему. А Билли Данн был в своем классическом стиле – весь в джинсе. Он стоял у микрофона, наблюдая за Дейзи и явно наслаждаясь происходящим. Казалось, они оба ощущали себя там как рыба в воде.
И вся группа отбивала каждый бит с такой невероятной четкостью, с такой первозданной свежестью, что даже не поверишь, что они уже столько раз играли эту песню.
А Уоррен Родс – вообще ярчайшая фигура для всех, кого интересует, как можно барабанами сплотить целую группу. За своей ударной установкой он – сама энергия, немыслимый заряд! Если достаточно долго не смотреть на Дейзи и Билли, то взгляд сам устремится к Уоррену, отбивающему в свой напольный том.
И затем по мере развития песни ее текст становится все пронзительнее – и Билли с Дейзи выглядят так, словно зачарованы друг другом. Они вместе подходят к одному микрофону и поют глаза в глаза. И эта чувственная, пылкая песня о том, как хотелось бы преодолеть свою страсть к кому-то… Казалось, они пели ее друг другу.
Билли: Во время того выступления столько всего произошло! Я четко, как и положено, следил и за синхронностью, и за текстом, и за тем, куда мне смотреть, и за тем, откуда снимает камера. А потом… Не знаю даже, как сказать… Внезапно Дейзи оказалась рядом со мной, и я, забыв про все на свете, мог только смотреть в ее глаза и петь песню, что мы с ней написали вместе.
Дейзи: Песня закончилась, и я словно проснулась в одно мгновение. Мы с Билли посмотрели на зрителей, потом он взял меня за руку, и мы поклонились. Впервые за столь долгое время наши тела соприкоснулись. Это было, конечно, нечто. И даже когда он отпустил мою руку, то я какое-то время продолжала ощущать кожей тепло его пальцев.
Грэм: Билли и Дейзи обладали чем-то таким, чего не было ни у кого другого. И когда они выдали это на сцене, когда они по-настоящему спелись, по-настоящему завладели вниманием друг друга… Именно это нас и сделало. Это был один из тех моментов, когда понимаешь, что их талант куда значительнее всей попутной дребедени.
Уоррен: В паузе между песнями Билли сказал мне, что у него есть одна идейка насчет «Надежды». Мысль его мне понравилась. Но я сказал, что ежели все остальные будут не против, то я тоже соглашусь.
Эдди: На прогоне песня «Это было б опасно» прошла у нас великолепно. И тут вдруг, в последнюю минуту, Билли изъявляет желание играть «Надежду тебя любить», такую медленную балладу. Причем хочет сам играть на клавишных вместо Карен, чтобы на сцене остались только он и Дейзи.
Билли: Мне хотелось удивить всех по-настоящему. Сделать что-нибудь совершенно неожиданное. Мне показалось, это могло бы… В общем, выдать что-то действительно запоминающееся.
Дейзи: Я сочла это и впрямь очень классной идеей.
Грэм: Все произошло очень быстро. Мы все должны были идти на сцену играть «Это было б опасно» – и в одну минуту вдруг оказывается, что вместо этого Билли с Дейзи собираются вдвоем исполнить совершенно другую песню.
Карен: Вообще-то я в группе клавишник. И если кому идти с этой песней и с Дейзи на сцену – то вроде бы со мной. Но я понимаю, что он изображал, когда вышел играть сам. Я поняла это. Хотя не могу сказать, что мне понравилось.
Род: Получился изумительный ход! Вдвоем на сцене! Причем выступление транслировалось в эфир.
Уоррен: Они заняли места друг против друга, Билли – за роялем, Дейзи – напротив него с микрофоном. Мы, все остальные, наблюдали за ними из-за сцены.
Дейзи: Билли заиграл, и, прежде чем начать петь, я на мгновение встретилась с ним взглядом. И… [Долгая пауза. ] Мне просто показалось это настолько очевидным… настолько мучительно, донельзя очевидным… Когда меня не отвлекал Никки, когда я не накачивалась наркотиками так, что порой мое сознание вообще отсутствовало… Теперь мне показалось настолько очевидным, что я его люблю.
Что я с самого начала была одержима этой любовью.
И никакие опасные зависимости, никакая поездка в Таиланд и замужество за каким-то принцем не могли избавить меня от этого. И то, что он женат на другой… Тоже не могло погасить мои чувства. Мне кажется, именно в тот момент я наконец смирилась с тем, насколько все печально.
А потом я запела.
Карен: Знаешь, когда кто-то поет так, будто в горле комок? Так она и пела тогда. И это… это сразило всех, кто там был. И то,