Есть, конечно, немало людей, которые считают, что независимость равнозначна отделению, выходу. Но в наших условиях независимость республики дает ей свободу для принятия добровольного решения, для выбора – быть в Союзе, участвовать в создании нового Союза или отделиться. Поэтому сама по себе независимость – это основа для свободного выбора, основа для добровольного решения.
Но вот такую страну разделяют. Я не представляю себе, как будут все это кроить. Нет такого «закройщика», который сможет это сделать. Нельзя закладывать под будущее столько бомб. Все это – потенциальные Карабахи.
На эти вещи надо смотреть с точки зрения большой перспективы: мины, не всегда заметные сейчас, потом будут взрываться. И это будет происходить каждый раз, когда будет ухудшаться состояние экономики, возникать социальная напряженность.
Миру повезло в середине 80-х годов: когда остро встал вопрос о недопустимости дальнейшей глобальной конфронтации – иначе взорвемся, – сложилась когорта политиков, которая это осознала и действовала ответственно.
Теперь в нашей стране как никогда тяжелая ситуация. И если действовать неумело, реагируя лишь на момент и не учитывая перспективу, ситуация будет осложняться и далее. Наши «новые политики» этого не понимают. Чем это объясняется? Часть из них совсем недавно вышла из предвыборных кампаний, только-только сошла с трибун. И пока только осваивается на поприще реальной государственной политики.
Темы, которые мы подробно обсуждали с англичанином Эплярдом, в один из этих дней были предметом и большого интервьюфранцузскойтелекомпанииАнтенн-сет. Вела беседу Анн Сенклэр. Если вы пройдете страну по меридианам и параллелям, сказал я французской корреспондентке, вы обнаружите, что сегодня гораздо больше людей высказываются за сохранение Союза, чем во время референдума в прошлом году. Вот мое поле деятельности, вот что для меня важно.
…Народ Украины проголосовал за независимость, но он проголосовал и за Союз во время мартовского референдума. И итоги этого референдума по-прежнему в силе. Говорить сегодня о том, что результаты его в пользу отделения, – это политическое трюкачество. Придет время, и, возможно, потребуется, чтобы народ высказался по этому поводу. Сегодня мы стоим на пороге очень важных событий. Это еще только самое начало, хотя многие и говорят, что все уже решено.
Не раз затрагивались в интервью внешние обстоятельства, в которых развертывались у нас процессы, – позитивные и негативные моменты, которые не мешало бы учитывать нашим политикам.
Для меня очень интересно наблюдать, говорил я, как партнеры, мои друзья, Ваш президент господин Миттеран, канцлер Коль ведут дискуссию перед заседанием в Голландии в связи с новым этапом в развитии Европейского Сообщества. О чем они говорят? Вчера господин Коль сказал, что без политического союза невозможно перейти к новому этапу. И речь уже идет о координации не только внутренней, но и внешней политики. Я сопоставил этот процесс современной интеграции с попытками у нас разъединить страну – такую страну, где все давно экономически, политически и во всех других отношениях перемешалось… Внутри страны у нас нет границ. Вы это знали? Даже при Советской власти по разным причинам принимались решения об изменении контуров некоторых республик, о передаче целых регионов из одной республики в другую. И никто в этом не видел проблемы, считалось совершенно нормальным, потому что это происходило внутри одной страны.
Или возьмите оборону. Это интересует всех: и вас, и нас. Вооруженные Силы размещены на огромном пространстве. Они дислоцированы в соответствии с определенной концепцией, исходя из того, что страна представляет собой единое целое. Затронув какую-то часть Вооруженных Сил, вы окажетесь в положении, при котором все надо будет переделывать. Формировалось оборонное пространство, стратегическое пространство. Вы знаете, что это такое? Это не только ракеты. Это системы контроля, наблюдения, управления, расположенные на территориях всех республик…
Анн Сенклэр спросила, не считаю ли я Югославию «лабораторией» того, что может произойти в Советском Союзе?
Я считал и считаю, что уроки югославского конфликта заслуживают серьезного изучения, осмысления. Во внутреннем плане для нас, политиков, самый главный урок – не следует опаздывать в политике. Думаю, мы допустили опоздание с процессом реформирования государства.
Не менее важный урок не только для внутренней политики, но и для внешней – нельзя делать ставку на силу. Силой ничего нельзя решить. Это еще раз подтверждает трагедия Югославии. Посмотрите, во что все вылилось: города разрушены, экономика разрушена, убытки в миллиарды долларов, а самое страшное – сколько жизней уже принесено в жертву, сколько раненых. Сколько горя!
Итак, ставка – только на политический диалог, на демократические методы, на взаимопонимание, на сотрудничество и на компромиссы. Вот то, в чем я давно убежден. И поставил во главу угла своей внутренней и внешней политики.
В отношении Югославии, я вижу, кое-кто подсуетился, встал на сторону сепаратистов. Поспешив с признанием, подтолкнул процесс распада…»
Беседа с французской журналисткой проходила буквально за день до совещания глав государств Европейского Сообщества в Маастрихте в Голландии, где были приняты принципиального значения решения. Она спросила: в то время когда у вас в стране нарастает национализм и вы ищете пути, как ему противостоять, Европа пытается объединиться. Есть ли у вас впечатление, что мы в Европе, во всей Европе, отдаляемся друг от друга все больше и больше?
Я приветствовал процесс интеграции, указав, что «прочность ЕС, его динамика – это позитивный фактор, и он обогащает хельсинкский процесс. Беседы мои с Президентом Франции и канцлером Германии еще больше убедили меня в мысли, что, если такой процесс будет идти только в одной части Европы и не будет идти в другой, хельсинкский процесс в целом пострадает.
В связи с этим я отметил конструктивную роль и широту взглядов Президента Франции. Мы говорим об общеевропейском доме, он говорит о конфедерации. Это правильный путь встречного поиска.
Как известно, не всегда идеи Президента Франции воспринимались с пониманием. Но жизнь показывает, что это – политик, который смотрит далеко вперед.
Вначаледекабряяимелбольшойразговорспредставителемукраинскоготелевидения[ТВ-информ,ЗиновийКулик]. Никто в печати этой беседы не опубликовал, хотя по московскому и киевскому телевидению она передавалась. Согласился я на интервью при условии: корреспондент задает любые вопросы, но ответы должны быть полностью переданы по телевидению.
Для меня эта беседа, сказал я вначале, имеет большое значение. Я так считаю – это будет беседа перед народом Украины.
И конечно, сразу же пошел разговор о референдуме в республике. Я откровенно сказал, что не согласен с теми, кто голосование за независимость хочет представить одновременно и как голосование за разрыв с Союзом, за выход из Союза. Суверенитет, закрепленный голосованием на референдуме за независимость, дает возможность украинскому государству, народу Украины уверенно, ощущая себя полноправным хозяином на своей земле, участвовать во всем, решать все свои проблемы независимо.
У меня нет сомнений в том, что народ Украины за сотрудничество со всеми суверенными республиками, за новый Союз, за новые отношения. Не за разрушение, а за созидание нового. Я получаю на этот счет очень много информации. Месяц назад был опрос в Киеве, в Москве, в Ленинграде, в Красноярске, в Алма-Ате, в Новосибирске, кажется. Данные известны. Сейчас почти в тех же местах провели новый опрос. И вот: в Москве 80 процентов высказались за сохранение Союза, естественно, обновленного, нового. В Киеве – 64 процента опрошенных, в Алма-Ате – 72.
Я не очень-то уж переоцениваю значение этих опросов. Но ведь есть другие данные, другая информация, живая, человеческая. Вот такой факт, простой, думаю, понятный всем, кто нас слушает. Вернулся из отпуска водитель моей машины. У него случилась беда. Умер в Луганске дядька. Поехал на похороны и пробыл в Луганске какое-то время. Говорит, там не мыслят себе отделения от Союза. Жили, говорят, и будем жить вместе… Вообще вопроса даже не возникает. Он спрашивает: ну вот ваши руховцы кричат – самостийная Украина! Отвечают: руховцы два раза к нам приезжали, мы им кое-что сказали, больше не появлялись. Ну, а вот у вас будет референдум, за что будете голосовать? Проголосуем за независимость, но жили и будем жить в общем государстве.
Я думаю, не нужно ни политикам, ни журналистам, исповедующим какую бы то ни было точку зрения, навязывать народу мысль, что, проголосовав за независимость, народ пошел на разрыв всего и вся, с чем его связывали столетия совместной жизни с другими народами.
Речь идет не о разрыве связей, стал утверждать собеседник. Но, коль нужна ясность, очень хотелось бы услышать, как совместить независимость, ибо она или есть, или ее нет, и создание нового Союза. Поскольку мы все время говорим об этой диалектической связи, наверное, нужно разъяснить, как же будет реализована независимость в условиях Союза.
Я в свою очередь начал задавать ему вопросы.
– Как Вы считаете, Германия независима?
– Да.
– Франция независима?
– Ну, относительно.
– Но независима, да?
– Но весь мир интегрирован.
– Но независима?
– Независима.
– Суверенное государство?
– Суверенное.
– А Вы обратили внимание, какая у европейцев дискуссия идет перед встречей в Голландии? ЕС – это ведь не только экономическое сообщество. Там и парламент есть, и другие институты, политические, которые обслуживают все сообщество. А теперь эти суверенные государства хотят подкрепить свою общность единым валютным союзом и политическим союзом. И канцлер Коль, и президент Миттеран, выступая в эти дни, подчеркивают: если будет только экономический союз, но не будет политического, схема не заработает. Идут на это сознательно, являясь суверенными. Делятся частью своего суверенитета, потому что видят в этом выгоду для себя, для своих стран. И никакую независимость от этого не теряют.