II. Декабристские союзы, власть и общество
«Для избежания нареканий злобы и зависти действия оного должны производиться в тайне»: мотивы конспирации в Союзе благоденствия
Е. В. Каменев
Л. Д. Троцкий, вспоминая один из эпизодов своей революционной деятельности, писал: «С паспортом отставного прапорщика Арбузова я приехал в феврале в Киев, где в течение нескольких недель переходил с квартиры на квартиру, сперва у молодого адвоката, который боялся своей тени, потом у профессора технологического института, затем у какой-то либеральной вдовы. Одно время я скрывался даже в глазной лечебнице»[513]. Подобная конспирация в действиях социал-демократа неудивительна – от ее продуманности во многом зависел успех его революционной деятельности. Объективные причины для конспирации революционеров рубежа XIX–XX вв. несомненны. Справедливо ли это утверждение по отношению к тем, кто стоял у истоков революционной деятельности в России, – по отношению к движению декабристов? Были ли у декабристов объективные основания для конспирации? Можно ли считать декабристские общества действительно тайными или же тайность являлась лишь данью моде рассматриваемого времени?
В советской историографии конспирация декабристов, обусловленная борьбой с монархией, не вызывала сомнений. По мнению М. В. Нечкиной, декабристские общества противопоставляли себя правительству и, развивая антисамодержавные идеи, являлись конспиративными в полном смысле этого слова[514].
Современные исследователи относятся к конспирации в декабристских обществах с известным скепсисом. Историки подчеркивают тесную связь тайности в деятельности декабристов с эпохой романтизма в культуре[515]. В современной историографии говорится о культурной основе тайности, о настоящей общественной моде на тайные объединения, страсти к таинственности[516]. Нельзя сбрасывать со счетов и социально-психологический мотив конспирации. По мнению Т. В. Андреевой, конспиративность как тип социальной связи давал декабристам чувство «соузности», защищенности, корпоративности[517].
В. М. Бокова, обратившая специальное внимание на проблему конспирации в Союзе благоденствия, отмечает, что конспирация в деятельности членов указанной организации присутствовала лишь в небольшой степени[518]. Не было, по всей видимости, условного языка для переписки между членами общества, нет сведений о явках и паролях, руководители общества вычислялись даже заинтересованными профанами, у членов организации не возникало проблемы «личное – общественное», т. е. «не существовало необходимости выбирать между конспирацией и родителями, карьерой, женитьбой»[519]. В целом «тайна» Союза благоденствия была, по мнению историка, условной и являлась следствием «любительства и, в общем-то, “непуганности”» членов организации[520]. По мнению Е. Н. Туманик, строгой конспирации в деятельности Союза благоденствия никогда не было[521].
Не критикуя выводов современных историков, более того, соглашаясь с ними, мы намерены показать в работе, что конспирация в декабристских тайных обществах, по крайней мере, в рамках Союза благоденствия, была обусловлена не только культурными моментами.
Рассматривая проблему конспирации в деятельности декабристов, исследователи исходят из четко заданной оппозиции «власть – общество»: декабристы стремились скрыть свою деятельность от правительства, а правительство стремилось эту деятельность раскрыть. Подобная постановка вопроса приводит к известному парадоксу – Союз благоденствия, будучи тайным обществом, стремился довести до сведения власти свои идеи, изложенные в программном документе – т. н. «Зеленой книге», и рассчитывал на содействие правительства. Этот парадокс был замечен еще М. В. Нечкиной. Критикуя концепцию А. Н. Пыпина, Нечкина писала: «…прежде всего необходимо спросить: зачем же понадобилось создавать тайную организацию для содействия правительству?»[522]
В современной историографии говорится о двойственности Союза, его переходном характере. Такая позиция позволяет, насколько это возможно, нивелировать указанное выше противоречие. Е. Н. Туманик говорит о Союзе благоденствия как об организации промежуточного уровня: «…его в равной степени нельзя считать ни лояльным и открытым объединением (А. Н. Пыпин), так и чисто конспиративной и тайной организацией (М. В. Нечкина)»[523].
Возможно ли рассматривать проблему конспирации в Союзе, абстрагировавшись от оппозиции «власть – общество»? Не является ли указанное выше противоречие мнимым? То есть, возможно ли говорить о том, что общество скрывало свою деятельность не от правительства, а от какой-то третьей силы?
Согласно свидетельствам декабристов, их первые организации, включая Союз благоденствия, были созданы для содействия правительству. С. П. Трубецкой в «Записке-показании об истории тайных обществ» (1826 г.) отмечал, что цель составления первой декабристской организации – Союза спасения – не являлась антиправительственной. Она заключалась в противодействии «всякому злу», для чего необходимо было «разглашать злоупотребления чиновников по службе и должностям их, также и всякие бесчестные поступки частных людей»[524], кроме того, декабристы намеревались поддерживать «принимаемые правительством меры»[525].
Можно, конечно, предположить, что Трубецкой намеренно искажал истинную информацию, дабы постараться, насколько это возможно, отвести от себя подозрения в антиправительственной деятельности во время следствия над ним. Однако в 1840-х годах, когда декабрист уже был осужден, он повторяет свои слова: «Некоторые молодые люди, бившиеся за Отечество и царя своего на поле чести, хотели быть верной дружиной вождя своего и на поприще мира. Они дали друг другу обещание словом и делом содействовать государю своему во всех начертаниях его для блага своего народа»[526]. По свидетельству декабриста, в обязанность членов Союза благоденствия входило «поддержание всех тех мер правительства, от которых возможно ожидать хороших для благосостояния государства последствий» и «преследование всех чиновников, от самых высших до самых низших, за злоупотребление должности и за несправедливости»[527].
По мнению Н. И. Тургенева, декабристские общества в целом и Союз благоденствия в частности создавались в целях содействия правительству: «Правительство, далекое от мысли бороться с тем направлением, которое, видимо, принимало общественное мнение, показывало своими действиями, что его симпатии были на стороне здравомыслящей и просвещенной части населения. <…> Еще в этот короткий период либерализма, о котором мы говорили выше, при отблесках этой молниеносной идейной вспышки – если так можно выразиться – некоторые молодые люди задумали дать планомерный толчок новым идеям и способствовать их осуществлению»[528].
Если общество создавалось для содействия правительству, то зачем тогда тратить интеллектуальный ресурс и силы на конспирацию?
Использованные нами тексты позволяют говорить о том, что декабристы были убеждены в наличии оппозиционной их взглядам части общества, причем части весьма значительной. На наш взгляд, именно ее они и опасались, от нее стремились скрыть свои действия.
В уставе Союза благоденствия тайный характер организации обосновывается следующим образом: «Имея целию благо отечества, Союз не скрывает оной от благомыслящих сограждан, но для избежания нареканий злобы и зависти, действия оного должны производиться в тайне»[529].
Указанное в «Зеленой книге» обоснование тайности подтверждается и в воспоминаниях члена Союза благоденствия С. П. Трубецкого. По свидетельству Трубецкого, конспирация декабристам была нужна для того, чтобы не вооружить против себя «людей неблагонамеренных»: «Масонские формы, введенные в заседаниях и в принятии членов, затрудняли действия общества и вводили какую-то таинственность, которая была противна характерам большей части членов; они хотели действия явного и открытого, хотя и положили не разглашать намерения, в котором соединились, чтобы не вооружить против себя людей неблагонамеренных»[530]. Сходного мнения придерживался и Н. И Лорер, который вспоминал, что конспирация была нужна для того, «чтобы избежать насмешек и пересудов большинства, которое, не поняв всей высоты намерений, может, однако, мешать ему <обществу. – Е.К.> на первой поре в дальнейшем развитии»[531].
Не являются ли, однако, эти свидетельства лишь намеренным искажением реального положения дел, попыткой скрыть подлинные мотивы конспирации? Была ли у декабристов действительная необходимость конспирироваться от «неблагонамеренных людей»?
Не претендуя на исчерпывающий ответ, мы ограничимся анализом лишь одной плоскости вопроса: рассмотрим семантику понятия неблагонамеренный человек – и, тем самым, сможем сказать, были ли у декабристов мировоззренческие основания опасаться «неблагонамеренных людей».
Изучение источников убеждает нас в наличии следующих оппозиций в мировоззрении декабристов: «благомыслящий человек» – «неблагомыслящий человек», «благонамеренный человек» – «неблагонамеренный человек».