Habeat corpus, эта основа индивидуальной свободы, был принят при Карле II, и тем не менее не было большего насилия над свободой, чем в его правление, потому что законы без гарантии – ничто»70).
Однако если Вольтера больше интересует английское просвещение, то де Сталь основное внимание уделяет английской цивилизации. Вся Англия в ее изображении являет собой картину благополучия и процветания: «Почти все люди хорошо одеты, почти нет хижин, находящихся в упадке, даже в животных проявляется что-то мирное и процветающее, как будто они также обладают правами в этом великом здании социального порядка. <…> Когда император Александр прибыл в Англию и его окружила толпа, у которой он вызвал столь законное рвение, он спросил, где народ, потому что видел вокруг себя только людей, одетых так, как в других странах одеваются привилегированные классы»71.
Вполне естественно, что это «чудо всеобщего процветания» де Сталь приписывает основным элементам английской свободы: доверию, с которым нация относится к своему правительству, прозрачности его финансовых расходов, свободе дискуссий и прессы72.
Вслед за Вольтером де Сталь подчеркивает ту роль, которую торговля играет не только в экономической, но и в социальной жизни Англии. Торговля в Англии считается вполне почетным занятием, ею не стыдно заниматься людям самого высокого социального положения. «Одна и та же семья часто включает в себя с одной стороны пэров, а с другой – самых простых торговцев в каком-нибудь провинциальном городе»73. С другой стороны, успехи в торговой деятельности позволяют человеку достичь самых высоких сфер в социальной структуре. Но значение английской торговли не только в этом. Она является важным фактором просвещения общества, так как ставит людей в отношения к интересам всего мира, убеждает их в необходимости юстиции. «В странах, где есть только сельское хозяйство, масса населения может состоять из рабов, привязанных к земле и лишенных образования, но как сделать рабов и невежд из купцов»74.
Английская знать свободна от тех предрассудков, во власти которых пребывает французская аристократия. По мнению де Сталь, «нелепое предубеждение, которое запрещает французским вельможам заниматься торговлей, причинило французской экономике больше вреда, чем все другие злоупотребления старого режима»75.
Кастовая замкнутость французской аристократии, ее зависимость от придворных составителей родословных и полная независимость от личных заслуг делают ее невостребованной обществом и в конечном итоге превращают в тормоз социального прогресса. В образовании английской аристократии удачно сочетаются чины и равенство. Люди благодаря личным достоинствам, пользе, которую они приносят государству, становятся аристократами. Изначально равные возможности для всех определяют конечное неравенство общественного положения. Поэтому английская аристократия – это действительно сливки общества, «надежда всех, так как каждый может в нее попасть». Французская аристократия в этом отношении во многом состоит из людей случайных, получивших это право исключительно по случаю рождения.
Еще одно важное преимущество Англии перед Францией заключается в непрерывности ее истории. Ощущение единства исторического процесса проявляется в общем консерватизме английской культуры. Де Сталь описывает традиционный праздничный обед, который дает лорд мэр Лондона представителям всех классов общества и на котором могут присутствовать иностранцы. «Это собрание имело место в старом здании Сити, готические своды которого были свидетелями самой кровавой борьбы. Спокойствие воцарилось в Англии только вместе со свободой. Костюмы всех членов городского совета те же, что и много веков назад. Сохраняются также некоторые обычаи той эпохи, волнующие воображение, но лишь потому, что воспоминания старины лишены в настоящем зловещих предрассудков. То, что сохраняется в привычках и даже в некоторых учреждениях Англии с готических времен, лишь напоминает церемонии прошлого, но ни прогресс, ни просвещение, ни совершенствование законов от этого не страдают»76.
Социальный прогресс и культурный консерватизм придают английскому обществу стабильный характер и одновременно воспитывают в англичанах исключительное чувство патриотизма, основанное на ощущениях свободы и счастья. Наиболее патриотичным слоем английского общества является аристократия, поскольку именно она его главный творец. Во Франции еще только предстоит «создать патриотическую аристократию, потому что революция была направлена в большей степени против привилегий знати, чем против королевской власти, и теперь аристократы способствуют установлению деспотизма как своего защитника».
И тем не менее именно Французская революция сделала де Сталь убежденной сторонницей аристократии: «Я не боюсь исповедовать чувства, которые многие назовут аристократическими, но все обстоятельства Французской революции заставили меня ими проникнуться». Причиной этому стали те аристократы, которые «взялись за дело представительного правления и, следовательно, равенства перед законом». Высшей похвалой этим людям в глазах де Сталь является то, что «они, подобно англичанам, соединяют в себе дух рыцарства и дух свободы»77.
Одним из высших достижений Англии является наличие в ней общественного мнения, которое делает англичан независимыми ни от какого конкретного лица и в то же время зависимыми от интересов всего государства. По меткому выражению де Сталь, «общественное мнение может быть рассмотрено как совесть государства». Это мнение формируется свободной прессой и способствует установлению в сознании людей прочных и справедливых суждений. Оно заставляет правителей дорожить народным мнением и делает народ постоянным в своих оценках выдающихся личностей, потому что «ничто не закрепляется так ясно и прочно в головах людей, как истины, полученные в ходе свободных дискуссий»78.
Отсюда высокий уровень просвещенности англичан и их «интерес к политическим предметам». В отличие от Франции, где все сосредоточено в Париже («как будто один Париж существует во Франции»), «в Англии политическая жизнь чувствуется во всех провинциях»79. Как считает де Сталь, «о политике лучше беседовать с английским фермером, чем с большинством самых просвещенных людей континента»80. Политическая свобода для англичанина – не теоретическая доктрина, а органическая форма существования. Она непосредственно связана с моралью и усваивается еще в детстве вместе с нравственными принципами. «Однако для того чтобы вкусить и воспользоваться на практике этой свободой, соединяющей все преимущества республиканских добродетелей, философского просвещения, религиозных чувств и монархического достоинства, надо, чтобы народ обладал разумом, а представители высшего класса были образованны и добродетельны»81.
Английское общество в представлении де Сталь наделено всеми возможными добродетелями. Оно религиозно и глубоко нравственно. Этому способствуют «терпимость, политические институты и свобода прессы»82. «В Англии все устроено таким образом, – пишет де Сталь, – чтобы каждый класс, каждый пол и каждая отдельная личность придерживались принципов морали»83.
По мере раскрытия основных черт национального характера и быта англичан повествование де Сталь приобретает черты утопии. В отличие от французов англичане не любят блеска и мишуры. Они привязаны к своему дому. Ценят независимое существование. «Быть у себя (home) – основное предпочтение англичан, и, может быть, эта склонность способствовала их отвращению от политической системы, которая позволяет в других местах безнаказанно ссылать и арестовывать людей. Каждый заботится о своем отдельном жилье, и Лондон состоит из огромного количества маленьких домов, закрытых как коробки, куда почти невозможно проникнуть. Даже братья и сестры не могут прийти друг к другу обедать без приглашения»84.
Дома англичане не ведут тех изящных и пустых разговоров, которыми славятся французские салоны. Отсутствие общественной жизни во Франции компенсируется искусством вести беседу, в Англии суть разговора состоит не «в легкости ума, а в важности вещей, о которых идет речь». Поэтому нет никакой необходимости искусственно и искусно поддерживать разговор и «не слишком останавливаться на тех предметах, которые не интересуют женщин». В свою очередь англичанка, хозяйка дома, «вовсе не считает себя обязанной в отличие от французов, вести и особенно поддерживать разговор <…><Английские> женщины в этом отношении чрезвычайно скромны, потому что в свободном государстве, где мужчины восстановили их природное достоинство, женщины сами чувствуют себя подчиненными»85. Домашняя нравственность англичан доходит до того, что «женатые мужчины совсем не имеют любовниц», а кокетство в Англии «почти отсутствует. Исключение составляют молодые девушки и юноши, которые собираются пожениться»86.
Не меньшими достоинствами отличаются общественные нравы англичан. Они горды и независимы: «Милость или немилость министров и двора не имеют абсолютно никакого значения в их жизни, и вы заставите англичанина покраснеть, если заподозрите его в том, что он придает значение месту, которое занимает, или доверию, которым он может пользоваться. Чувство гордости заставляет его считать, что эти обстоятельства ничего не добавляют и не отнимают от его личных заслуг. Опала не может повлиять на его привлекательность в глазах света. Оппозиция занимает там такое же блестящее положение, как и министерская партия: состояние, должность, ум, талант, добродетели принадлежат всем; никто и не подумает удалиться или сблизиться с кем-либо из соображений расчета, который господствует во Франции. Порывать с друзьями, потому что они не имеют больше власти, или сближаться с ними, когда они обретают ее, – этот род действия почти неизвестен в Англии»87.
Разумеется, все государственные должности заняты людьми безупречно честными и в высшей степени достойными их. «В Англии первой целью людей во власти является уважение общества, они почти никогда не делают состояния во время своего министерства. Питт умер, оставив после себя только долги, которые были оплачены парламентом»