Осенью 1861 года вышел второй номер прокламации «Великорусса», в котором содержится призыв к подаче императору Александру II общенационального адреса с требованием введения в стране конституции. Основные положения этого проекта включали в себя следующее: «Согласившись на введение конституционного устройства, вы только освободите себя от тяготеющего над вами владычества лжи, заменив нынешнее наше подчинение чистой и полезной покорностью истины, которая не может существовать в государственных делах без свободы… Только правительство, опирающееся на свободную волю самой нации, может совершить те преобразования, без которых Россия подвергнется страшному перевороту. Благоволите, государь, созвать в одной из столиц нашей русской родины, в Москве или Петербурге, представителей русской нации, чтобы они составили конституцию для России»[128].
Третий номер «Великорусса» уже содержит развёрнутую программу требований конституционно-демократического характера: «Вся земля, которую крестьяне пользовали при крепостном праве, должна быть у них оставлена и укреплена ими в собственность, при помощи выкупа, который, однако же, должен быть уплачен помещикам не одними крестьянами, а всеми классами народа. 2. Созвание народных представителей для выработки конституции для России. 3. Созвание такого же собрания в Варшаве, чтобы поляки могли устроить судьбу своей родины сообразно её потребностям. 4. Чтобы власть была выборная и ограниченная. 5. Полная свобода слова. 6. Развитие самоуправления. 7. Уничтожение всяких привилегий. 8. Контроль со стороны народа над денежными сборами и финансовым управлением. 9. Открытый гласный суд, уничтожение тайной и явной полиции, уничтожение телесных наказаний. 10. Общинное землевладение, с наделением землёй всех неимущих и с уничтожением всякого частного землевладения. 11. Сокращение расходов на армию, уменьшение сроков службы солдатам. 12. Сокращение расходов на царскую фамилию и на управление страной, с упразднением некоторых ведомств. 13. Всеобщая амнистия политическим преступникам»[129]. Вышеизложенные пункты программы преобразований политической и экономической жизни России позволяют считать третий номер «Великорусса» программным заявлением новой социально-политической группы российского общества – конституционной партии. Причём этот документ явно носит согласованный характер, включая в себя как требования крестьянства, так и дворян – выкуп земли за счёт всех социальных групп русского общества. В третьем номере «Великорусса» также просматриваются политические требования демократической интеллигенции, купеческих кругов, а также части офицерского корпуса и аристократии (проблема армейской реформы и ограничение расходов на императорскую фамилию). Программа «Великорусса» – его третий выпуск, – судя по его явно отредактированным пунктам, является плодом определенного компромисса между различными социальными группами России, в целом оппозиционно настроенными по отношению к имперскому режиму.
При анализе фактов, связанных с распространением прокламаций, социальным положением адресатов, к которым посылались листки «Великорусса», при рассмотрении особенностей типографского набора и типа бумаги, на которой печатались прокламации, – на основе анализа всего этого материала современные российские историки пришли к выводу, что под комитетом «Великорусс» следует понимать глубоко законспирированную организацию офицеров русского генерального штаба. «… Кружок этот был тесно связан с петербургской офицерской организацией и состоял главным образом из офицеров Генерального штаба, слушателей и преподавателей военных академий… При аресте в Варшаве офицера В. Г. Каплинского – бывшего слушателя Артиллерийской академии – из содержания его тетради (дневника) следует, что листки „Великорусса” вывешивались на стене в здании академии и рассылались по штабам подразделений русской армии»[130].
Именно тот факт, что оппозиционные настроения и организации начали формироваться в армейской среде, послужил причиной того, что царское правительство, министерство юстиции Российской империи, любящие и умеющие организовывать политические процессы, отнеслись к деятельности «Великорусса» с несвойственной им мягкостью и попустительством. Свет на причины подобной мягкотелости российских спецслужб проливают архивы III Отделения. В деле «О лицах, принадлежавших „Великоруссу”» имеются донесения секретных агентов и анализ деятельности комитета «Великорусс». В них говорится: «Партия Великоруссов существует уже давно, гораздо ранее открытия Шахматного клуба, который основан крайней революционной партией, отделившейся от Великоруссов вследствие их медлительности… Мысль об учреждении Шахматного клуба принадлежала Герцену, от которого покойный Добролюбов получил эту мысль во время своего путешествия за границу. Осуществлена эта мысль графом Григорием Александровичем Кушлеевым-Безбородко… Прокламации и издания „Великорусса” вышли из Шахматного клуба»[131]. Таким образом, уже в самом разгаре деятельности «Великорусса» идеологическим противникам комитета, в данном случае начальству III Отделения, ясна была позиция «Великорусса» как представителя умеренного крыла русского освободительного движения, имеющего контакты с «крайней партией», но расходящегося с ней по вопросам тактики и стратегии. Об этих настроениях в комитете «Великорусс» свидетельствуют и воспоминания членов комитета. Так, член «Великорусса» П. Д. Баллод в своих автобиографических письмах к В. Е. Чешину-Ветринскому писал, что «участники формирующегося комитета на первых порах вовсе не имели в виду в качестве руководителя Чернышевского, более того, относились к нему далеко не симпатично»[132]. В качестве своего возможного руководителя члены комитета «Великорусс» называли генерал-губернатора Санкт-Петербурга князя А. А. Суворова[133]. Об этом желании комитета «Великорусс» – «…выставить на своём знамени Суворова» – упоминает П. Д. Баллод в своём письме к Л. Ф. Пантелееву[134]. Анализ вышеизложенного позволяет сделать вывод о существовании своего рода второго декабристского заговора в среде элиты русского общества – офицерского корпуса и представителей известных аристократических фамилий. Цель этих «заговорщиков», объединённых в комитет «Великорусс», – способствовать путём общественной пропаганды и политического давления принятию, или дарованию сверху, в России конституции. Именно такой социальный состав оппозиционного движения и нежелание признать перед российской общественностью того факта, что правительство императорской России, как французские Бурбоны, ничего не поняло и ничему не научилось и опять вынуждает русских дворян создавать заговор против имперской бюрократии, – именно вся эта социальная панорама русского оппозиционного движения вынудила царские спецслужбы ограничить репрессалии по делу «Великорусса». Известно только дело гвардии поручика Владимира Обручева, арестованного за распространение прокламаций «Великорусса» и получившего несколько лет тюрьмы с последующей каторгой[135].
В начале 1862 года с программой социальнополитических преобразований выступила новая оппозиционная группа русской общественности – «Земская дума». Анонсируя появление своей «партии», «Земская дума» в своём первом печатном издании – листовке, аналогичной по форме листкам «Великорусса», – заявляла о своей программе: «Цель её – полное освобождение крестьян со всей владеемой ими землёй; созвание Земской думы из выборных от всех сословий для составления нового „Уложения” и определения размеров и способов вознаграждения помещиков средствами государства. На днях Общее собрание Думы из депутатов всех кружков дало нам возможность счесть свои силы, определить программу действий… Крайним сроком мирной агитации для распространения своих убеждений мы назначаем день Тысячелетия России. К этому сроку мы надеемся предъявить правительству – в совершенной неспособности которого мы глубоко убеждены – свои требования в такой форме, пред которой оно должно будет уступить. Поэтому, решив во что бы то ни стало достигнуть предполагаемой цели, мы обращаемся ко всем честным людям с просьбой и советом идти заодно с нами и не поддерживать существующего порядка. Типография Земской думы, апрель 1862 г.»[136] Одновременно с листовками «Земской думы» появилось воззвание «К офицерам», в котором, в частности, говорилось: «Дать всем сословиям одинаковые права на развитие своего благосостояния; дать обществу свободу распоряжаться своими делами, устанавливать законы и налоги, чрез своих выборных; дать право гражданину свободно высказывать своё мнение»[137].
География распространения этих воззваний была более узкой, чем у прокламаций «Великорусса», но реакция на них русского общества не заставила себя ждать. Штаб-офицер корпуса жандармов Саратовской губернии доносил князю В. А. Долгорукову о реакции обывателей на листовки партии «Земской думы» в подведомственной ему губернии: «Студенты в Саратовской губернии распространяют слух, что за границей приготовили указ 26 августа 1862 года от имени Государя Императора, в котором крестьянам предоставляется вся земля и повелевается истребление дворян. Народ в некоторых местах уже толкует об этом указе и ожидает 26 августа»[138]. О реакции на листовки «Земской думы» в Москве говорится в донесении местного жандармского штаб-офицера. Причём в этом донесении акцент делается на сопоставлении реакции образованных слоёв общества на воззвания «Молодой России» (крайне революционная партия, требовавшая физического уничтожения царствующей фамилии) и прокламации «Земской думы»: «Если некоторые идеи, высказанные в „Молодой России”, вызвали всеобщее негодование, то некоторые положения „Земской думы”, касающиеся адресов царю на 1000-летие России от выбранных губерний, с требованием реформ получило в обществе суждение, как „разумное значение”, соответствует требованиям современного прогресса»