все было имъ вымышлено, изъ тщеславія, для доказательства его преступнаго усердія. Такъ, они говорили въ Южномъ Обществѣ, что ихъ главныя силы на Сѣверѣ и тамъ должно начаться дѣйствіямъ, а въ Петербургѣ, что все готово на Югѣ; утверждали иногда, что Москва рѣшитъ дѣло, а въ Москвѣ пе было уже и Управы, и очень мало Членовъ, большою частію отставшихъ отъ Союза\ говорили также, п также ложно, что есть Тайныя Общества па Кавказѣ и въ Харьковѣ, послѣднее будто бы подъ начальствомъ Графа Якова Булгарп. Но то же самое чувство тщеславія не допускало ихъ, ни сердиться за обманъ, ни признаваться въ перемѣнѣ образа мыслей. Матвѣй Муравьевъ-Апостолъ, послѣ означеннаго выше письма къ брату, къ коемъ онъ сверхъ того изъявлялъ весьма невыгод-
ное мнѣніе о Пестелѣ, послѣ разговора въ томъ же духѣ съ пріѣзжавшимъ къ нему въ деревню Маіоромъ Лореромъ, вдругъ снова началъ увѣрять Пестеля въ привязанности къ нему, во рвеніи къ успѣху его плановъ. *) Сей послѣдній, (Пестель,) какъ свидѣтельствуютъ Никита Муравьевъ, другіе допрошенные и самый ходъ произшествій, былъ въ Южномъ Обществѣ не только Директоромъ, но полнымъ властелиномъ; большая часть Членовъ слѣпо ему вѣрила; иные, въ томъ числѣ начальникъ одной изъ Управъ, Князь Сергѣй Волконской, не знавъ его проекта Конституціи, хотѣли всѣмъ жертвовать для введенія предположеннаго въ ней образа Правленія. *) Въ прочемъ, по нѣкоторымъ показаніямъ, онъ часто дѣйствовалъ такъ, чтобы его мысли и намѣренія были предложены не имъ и даже казались не его внушеніемъ. Подполковникъ Поджіо встрѣтился съ нимъ въ первый разъ осенью 1824 года. Пестель зналъ, что онъ Членъ ихъ Общества, зналъ, что онъ изъ такихъ, коихъ по словамъ его не было нужды пришпоривать, но сперва говорилъ очень осторожно, только искалъ плѣнить его умомъ, велерѣчіемъ, лестью; много разсуждалъ о различныхъ формахъ Правленія, начавъ отъ , и особенно
охулсдалъ наслѣдственный въ Монархіяхъ порядокъ; но когда Поджіо, въ восторгѣ, который въ другомъ случаѣ можно бы назвать дѣтскимъ, вскричалъ: должно признаться, что всѣ окившіе до насъ ничего не разумѣли въ Государственной Наукѣ; они были ученики, и наука въ младенчествѣ-, то онъ сталъ мало по-малу намѣкать о томъ, что для торжества ихъ идей нужны усилія, жертвы: отвѣтъ, уже воспламененнаго до бѣшенства и нынѣ горько раскаявшагося Поджіо, былъ готовъ: принесемъ на жертву ; тогда Пестель сжавъ руку, сказалъ: давай считать ихъ по ; для
удара я готовлю двенадцать уда.ицовъ:Барятинской уже набралъ нѣкоторыхъ. Дошедши до Царственныхъ Особъ женскаго пола, онъ па минуту остановился: знаешь ли, Поджіо, что это ужасно! и однако жъ заключилъ свой страшный счетъ числомъ 13-ть, прибавя: если убивать и въ чужихъ яхъ, то конца не будетъ; у всѣхъ Великихъ Княгинь есть дѣти: довольно объявить ихъ лишенными правъ на Царство; и кто захочетъ Престола облитаго кровью* Но Пестель самъ, какъ показываетъ его сообщникъ-обвинитель, хотѣлъ для себя, по крайней мѣрѣ власти Царской. „Кто же, спрашивалъ „онъ у Поджіо, будетъ главою Временнаго Правительства?—Кому быть „кромѣ того, кто начинаетъ и безъ сомнѣнія совершитъ великое дѣло революціи, кромѣ Васъ?—Не ловко мнѣ, нося имя не Русское.—Что ну-
‘) Уступая прозьбамъ брата, какъ онъ утверждаетъ; даже письма его къ Пестелю сочинены не имъ, а братомъ его Сергѣемъ и Бестужевымъ-Рюминымъ.
а) Князь Сергѣй Волконской говоритъ самъ, что опъ видѣлъ только небольшіе отрывки Пестелевой Руской Правды и что главнѣйшія основанія оной были ему вовсе неизвѣстны.
_,жды! Вы уймете самое злорѣчіе, удалясь какъ Вашингтонъ въ среду „ простыхъ гражданъ: вѣдь Временное Правительство не долго будетъ „дѣйствовать, годъ, много два.—О, нѣть! возразилъ Пестель, не менѣе де-„сяти лѣтъ, они необходимы для однихъ предварительныхъ мѣръ; между „тѣмъ чтобы не роптали, можно занять умы внѣшнею войною, возстановленіемъ древнихъ Республикъ въ Греціи. А окончивъ великій подвигъ, хя заключусь въ Кіевской Лаврѣ, буду схимникомъ и тогда примусь „за вѣру“. 19)
Ослѣпляя такимъ образомъ людей незрѣлаго ума въ своемъ непосредственномъ кругу, зараждая или по крайней мѣрѣ укореняя въ ихъ сердцахъ беззаконныя и безчеловѣчныя намѣренія, Директоръ Южнаго Тайнаго Общества продолжалъ стараться и о томъ, чтобы распространить свое вліяніе на Сѣверную Думу 20). Князь Сергѣй Волконской, Давыдовъ, Швейковскій пріѣзжали въ Петербургъ, (первый два раза), съ предложеніемъ соединить оба Общества, дѣйствовать вмѣстѣ, стремиться къ одной, опредѣленной Южными Членами, цѣли. Въ 1824 году былъ и самъ Пестель.— Опъ возвратясь на Югъ, увѣрялъ, что привелъ все въ желанный имъ порядокъ; что Общества Юяшое и Сѣверное соединились; что съ начала ему противились во многомъ, и однажды онъ въ нетерпѣніи ударивъ по столу, сказалъ: такъ будетъ же ; что наконецъ всѣ согласи
лись съ его мнѣніемъ и видами. Но Члены Петербургскаго Общества показываютъ другое; Рылѣевъ утверждаетъ, что они думали соединиться съ Южнымъ для того единственно, чтобы надзирать за Пестелемъ и противодѣйствовать ему; что сего къ сожалѣнію не могли сдѣлать; а по словамъ Никиты Муравьева, Пестель послѣ пріѣзда въ Петербургъ на со-
браніи при Князѣ Трубецкомъ, Оболенскомъ, Николаѣ Тургеневѣ, Рылѣевѣ, Матвѣѣ Муравьевѣ-Апостолѣ, жаловался на недѣятельность Сѣвернаго Общества, на недостатокъ единства точныхъ правилъ, на различіе устройствъ на Сѣверѣ и Югѣ. Въ Южномъ Обществѣ были Бояре, въ Сѣверномъ ихъ не было; онъ предлагалъ слить оба Общества въ одно, назвать Боярами главныхъ Петербургскихъ Членовъ, имѣть однихъ Начальниковъ, всѣ дѣла рѣшить большинствомъ голосовъ Бояръ, обязать ихъ и прочихъ Членовъ повиноваться слѣпо спмъ рѣшеніямъ; предложеніе было принято, какъ сказалъ Князь Трубецкой Никитѣ Муравьеву, который не былъ на семъ собраніи. „Мнѣ это весьма не понравилось, говоритъ „Муравьевъ, и когда вскорѣ за тѣмъ Пестель пришелъ ко мнѣ, то у насъ „началось преніе; Пестель говорилъ, что надобно прежде всего истребить „всѣхъ Членовъ ИМПЕРАТОРСКОЙ фамиліи, заставить Синодъ и Сенатъ „объявить наше Тайное Общество времяннымъ Правительствомъ съ неограниченною властію, что сіе времянноѳ Правительство принявъ присягу „всей Россіи, раздавъ Министерства, Арміи, Корпуса и прочія мѣста Чле-„намъ Общества, мало по-малу, въ продолженіи нѣсколькихъ лѣтъ, будетъ вводить новый порядокъ. Я нашелъ сей планъ, равно и варварскимъ, и несбыточнымъ". *) Въ слѣдствіе сего разговора Никита Муравьевъ на другомъ собраніи Общества доказывалъ, что совершенное соединеніе ихъ съ Южнымъ невозможно, по дальности разстоянія и по несходству въ мнѣніяхъ; что въ Сѣверномъ, всякій слѣдовалъ своему, а въ Южномъ, какъ онъ слышалъ, никто не противорѣчилъ Пестелю, и такъ большинство голосовъ было бы выраженіемъ одной его воли; онъ же не сказывалъ, сколько у него Бояръ, и предоставлялъ себѣ право вмѣстѣ съ своими Боярами принимать новыхъ. Муравьевъ прибавилъ, что никогда не будетъ слѣпымъ орудіемъ рѣшеній большинства, которыя могутъ быть противны его совѣсти, и хочетъ имѣть свободу выйти изъ Общества. Его слова подѣйствовали; Пестель долженъ былъ согласиться оставить все въ прежнемъ видѣ до 1826 года, а тогда собрать уполномоченныхъ для постановленія правилъ и для избранія однихъ Правителей въ оба Об- 19
щества: съ тѣхъ поръ онъ *) видимо охладѣлъ къ главнымъ Членамъ Петер
бургскимъ, не показывалъ имъ довѣренности, и хотя обѣщалъ прислать свой проектъ Конституціи,однако жь не прислалъ и не входилъ ни въ какія объ
ясненія объ устройствѣ и состояніи Южнаго Общества. О Князѣ Сергѣѣ Волконскомъ Никита Муравьевъ говоритъ, что онъ былъ въ Петербургѣ послѣ Пестеля, (вѣроятно во второй разъ), и не имѣлъ никакихъ порученій, а только хвалилъ единодушіе Обществъ Сѣвернаго и Южнаго.
Въ семъ послѣднемъ безпрестанно оказывалось нетерпѣніе приступить къ дѣйствію, мятежамъ, и было останавливаемо только чувствомъ безсилія. Сіи порывы особенно волновали такъ называемую Васильковскую Управу, которая часто, какъ увѣряетъ Пестель, составляла планы, рѣшалась на предпріятія, даже и по его мнѣнію несбыточныя, безъ согласія Тульчинской Директоріи; но увѣдомляла ее обо всемъ. Сія Управа приняла многихъ новыхъ Членовъ; она, какъ означено выше, вступила первая въ сношенія съ Польскимъ Обществомъ и ею же въ 1825 году открыто другое Тайное Общество, Соединенныхъ , которое было и не весьма
многочисленно, и не значительно, ни по званію, ни по свойствамъ Членовъ своихъ, и коего существованіе продолжалось не болѣе двухъ лѣтъ. Основать оное вздумалъ 1823 года Подпорутчикъ Артиллеріи Борисовъ 2-й, пригласивъ въ тому своего брата и одного Волынскаго Шляхтича Люблинскаго. Онъ сочинилъ, а Люблинскій перевелъ на Польскій языкъ, формулу клятвеннаго обѣщанія для вступающихъ и краткій Катихизисъ Славянина. Въ немъ, между многими ученическими апофѳегмами, о природѣ, о просвѣщеніи и предразсудкахъ, о простотѣ выраженій великодушія и надутомъ слогѣ рабства, сказано: не надѣйся ни на кого кромѣ друзей и своего-
-ч--(оружія). Друзья тебѣ помогутъ а -ч--тебя защититъ; и ты еси
Славянинъ, и на землѣ твоей, при брегахъ морей ее окружающихъ, построишь четыре порта, Черный, Бѣлый, Далматскій, Ледовитый, воздвигнешь городъ и въ немъ своимъ могуществомъ посадишь на тронѣ Богиню просвѣщенія, и проч. и проч. Желаешь сею, жертвуй 10-ю частію своихъ доходовъ и будешь обитать
въ сердцѣ друзей. Въ клятвѣ, обѣщаясь хранить тайну, дѣйствовать для блага Славянскихъ племенъ, они прибавляли: Если измѣню, то да буду наказанъ, и угрызеніемъ совѣсти, и симъ оружіемъ, надъ коимъ произношу ; да
внидетъ она остріемъ въ сердце мое; да истребитъ всѣхъ мнѣ любезныхъ, и жизнь моя съ сей минуты да будетъ сцѣпленіемъ неслыханныхъ бѣдъ. Цѣлію Общества они полагали, соединить общимъ союзомъ, и единообразнымъ Республиканскимъ Правленіемъ, но безъ нарушенія независимости каждаго, восемь Славянскихъ колѣнъ, означенныхъ на осміугольной печати ихъ: Россію, Польшу, Богемію, Моравію, Далмацію, Кроацію, Венгрію съ Трансиль-