– Итак, бригадир, я полагаю, что вы знаете, зачем вас вызвали в Нью-Йорк?
Вызвали? – подумал бригадир, но ничего не сказал. Письма, которые он получил от секретаря и от бригадира Бамберы, были просьбами... просьбами настойчивыми, но всё-таки не вызовом.
– Мне сказали, – ответил он, – что комитет, изучающий расходы UNIT, созвал слушание для расследования некоторых затрат британского подразделения, имевших место в последние годы.
Фонтэйн кивнул:
– В частности, боюсь, во время вашего командования британским подразделением.
– Также бригадир Бамбера сказала мне, – и в этом месте Летбридж-Стюарт позволил в его интонации проявиться небольшой доле раздражения, – что её оборудование было реквизировано и отправлено сюда, и что её солдаты ожидают решения этого слушания.
– Боюсь, что да, – сказал Фонтэйн. – Однако, просмотрев статьи расходов, о которых вас собираются спрашивать, могу уверенно сказать, что вам не стоит сильно волноваться. Бо́льшая часть из них вполне нормальна. Вообще-то, – и Фонтэйн снова приятно улыбнулся, – поначалу я подумал, что это какая-то глупая идея, имеющая целью показать, что какие-то бюрократы не зря едят свой хлеб.
– Я рад это слышать, – нейтральным голосом сказал бригадир.
Разумеется, он придерживался того же мнения, но не видел причин сообщать об этом.
– Тем не менее, – продолжил Фонтэйн, – я могу понять, почему с их стороны могло возникнуть беспокойство. К примеру, ваши запросы на боеприпасы выходят из ряда вон.
– Они необходимы, учитывая тип угроз, с которыми UNIT...
Фонтэйн поднял руку, и на его лице снова появилась улыбка:
– Спокойнее, бригадир, я на вашей стороне. Разумеется, я понимаю необходимость этих затрат, но мне необходимо предвидеть реакцию комитета, – улыбка исчезла. – К сожалению, меня несколько беспокоит количество запросов со стороны вашего научного подразделения. Особенно, – он перебрал несколько документов, пока не нашёл нужный, – в первом десятилетии существования UNIT, со стороны «неоплачиваемого научного консультанта» британского подразделения. Компьютеры, первоклассное оборудование радиоразведки... Честно говоря, бригадир, я даже не смог понять кто такой этот советник – он не проходит ни в одной платёжной ведомости.
– Разумеется, мистер Фонтэйн. Он же был неоплачиваемым научным консультантом.
– Справедливое замечание, – сказал Фонтэйн с уже не такой приятной улыбкой, – но, боюсь, мне для этого всё равно понадобится какое-то оправдание... «Чрезмерность» – единственное слово, которое приходит в голову при попытке описать эти затраты.
Летбридж-Стюарт вздохнул:
– Это будет непросто. Доктор – весьма неординарная личность.
– Этот Доктор Кто-бы-он-там-ни-был и есть этот советник?
– Да. Пожалуй, можно сказать, что он – вольнонаёмный консультант. На его пунктуальность не всегда можно было положиться, но в случае кризиса он делал всё, что от него зависело. Во многом, именно ему UNIT обязан своим существованием.
В голове бригадира всплыли незваные воспоминания об ужасной паутине, появившейся в лондонской подземке из-за йети, и о нашествии киберлюдей; даже после стольких лет воспоминания о тех ужасных днях оставались яркими.
– Если бы не Доктор – и его запросы – я очень сомневаюсь, что уцелела бы планета, на которой мы с вами сейчас обсуждаем эти вопросы.
– Хм, – Фонтэйна это не убедило. – Но, тем не менее, бригадир, мы их сейчас обсуждаем, и, откровенно говоря, значительная часть содержимого этой папки в лучшем случае указывает на возмутительное злоупотребление Доктором его доступа к аппаратуре ООН.
– Можете быть уверены, мистер Фонтэйн, что если Доктор делал какие-то запросы, то у него были на это очень серьёзные основания.
– Мы с вами, бригадир, возможно, можем быть уверены, но вряд ли такими рассуждениями удастся убедить комитет.
Фонтэйн сделал паузу, не решаясь сразу продолжить. У Летбридж-Стюарта возникло подозрение, что ему не понравится то, что сейчас скажет юрисконсульт.
– Сейчас наступили гораздо более... открытые времена, бригадир. В ваши дни было маловероятно, что миру станет известно о том, что одно из сверхсекретных подразделений ООН расходует много денег. Откровенно говоря, больше мы на это рассчитывать не можем. И возмущение расходами британского подразделения может быть чрезвычайным. Поэтому для нас было бы лучше всего, если бы этот Доктор предстал перед комиссией.
Летбридж-Стюарт вздохнул. Он надеялся, что до этого не дойдёт, но это, похоже, было неизбежно. Тем не менее, вызвать Доктора могло быть не так-то просто.
Но не успел он сказать об этом Фонтэйну, как с нарастающей громкостью раздался знакомый звук. Когда на метр левее Фонтэйна медленно материализовалась синяя полицейская будка, бригадир позволил себе лёгкую улыбку.
– Что это за чертовщина? – вскрикнул Фонтэйн, на спокойном лице которого вдруг появилась растерянность.
– А это, мистер Фонтэйн, прибыл Доктор.
Повелители времени умели красиво появляться. Бригадир удивился, что Доктор, вышедший из ТАРДИС, оказался высоким типом с длинным шарфом. С этим Доктором он не встречался уже почти двадцать лет. Хотя он был примерно такого же роста, как и сам Летбридж-Стюарт, этот повелитель времени всегда держался так, словно возвышался над всеми. Его присутствие слегка напрягло бригадира. Ему уже доводилось встречаться с Докторами, так сказать, «не по порядку». И оба раза, когда это происходило, была смертельная угроза всему пространству и времени.
Под большой шляпой и копной кучерявых волос появилась улыбка:
– Здравствуйте, бригадир. Очень рад вас снова видеть. Как дела в UNIT?
Не дожидаясь ответа, он повернулся к Фонтэйну (тот в это время стоял с открытым ртом – не очень прилично, по мнению Летбридж-Стюарта) и сказал:
– Здравствуйте, я Доктор. Очень рад познакомиться. Ну что, бригадир, – сказал он, без единой паузы повернувшись снова к Летбридж-Стюарту, – чем вы занимались все эти годы? Я полагаю, что прошло немало лет, вряд ли вы могли так сильно состариться за короткий срок.
– Вы правы, Доктор. С нашей последней встречи я вышел на пенсию. Передал британское подразделение новой смене, так сказать. Тем не менее, время от времени я выбираюсь из дому, чтобы помочь, в том числе и сегодня.
– Ах, да, мы плавно подошли к этому важному моменту. Что же такое срочное произошло, что вы сочли нужным задействовать устройство вызова?
Бригадир моргнул:
– Устройство вызова?
– Да. Вы же знаете, я оставил его для использования только в случае крайней необходимости. Впрочем, я как раз освободился от одного дела, так что был рад навестить старушку Землю, – Доктор повернулся и посмотрел в окно. – А! Нью-Йорк! Я не побываю здесь уже несколько лет назад.
Не успел Летбридж-Стюарт ничего сказать, как Фонтэйн не выдержал:
– Что, чёрт возьми, тут происходит? Кто это такой?
Пропал воспитанный и сдержанный Стивен Фонтэйн, спокойно рассказывавший бригадиру о возмущении общественности и неслыханных растратах Доктора. На его месте был человек, чей мир резко пошатнулся; человек, который отчаянно пытался восстановить равновесие. Летбридж-Стюарту было знакомо это выражение лица: у него самого оно было таким, когда он только начинал сотрудничать с повелителем времени.
– Мистер Фонтэйн, Это Доктор, неоплачиваемый научный консультант UNIT. Доктор, это Стивен Джозеф Фонтэйн III, американский юрисконсульт UNIT.
– А, представитель профессиональных законников, – сказал Доктор, кивнув. – Это объясняет роскошный кабинет, книги на полке, и этот не очень удачный галстук. Как бы там ни было, бригадир, что такое стряслось, что вы меня вызвали?
Фонтэйн указал на Доктора и спросил:
– Это и есть ваш неоплачиваемый научный консультант?
Бросив на Фонтэйна предостерегающий взгляд, бригадир сказал:
– Позвольте объяснить, Доктор. Видите ли, было созвано слушание по поводу финансовых расходов британского подразделения UNIT. Боюсь, над нами нависла угроза расформирования из-за огромных счетов, к которым занимающийся финансами комитет очень неравнодушен. До результатов слушания оборудование подразделения реквизировано, и военные ждут решения своей судьбы.
– Слушание о финансах? Бригадир, вы что, пытаетесь мне сказать, что устройство вызова, которое я вам дал с чрезвычайной неохотой, которое необходимо было использовать лишь в случае угрозы всему миру, было использовано для того, чтобы я пролетел через полгалактики ради каких-то слушаний?
– Доктор, я не это пытаюсь сказать.
Доктор нахмурился:
– Не это?
– Я не включал устройство вызова. Никто не включал – оно в числе оборудования, которое было реквизировано. Тем не менее, ваше прибытие – большая удача. Нам нужно, чтобы вы выступили сегодня во второй половине дня перед комитетом.
Фонтэйн, к которому, наконец, вернулась часть его самообладания, возразил:
– Простите, бригадир, но этот джентльмен выступать не будет.
– Вынужден согласиться с мистером Фонтэйном, бригадир. У меня есть более интересные способы потратить время, чем трепать языком перед бюрократами.
Бригадир стиснул зубы. Это был не первый раз, когда ему нужно было осадить этого повелителя времени, и вряд ли последний.
– Доктор, основной причиной того, что это слушание вообще созвали, являются несколько необычные статьи расходов, появившиеся благодаря неоплачиваемому научному сотруднику британского подразделения, и большинство из которых были для посторонних абсурдны, непостижимы, и необъяснимы.
– Необъяснимы? – Доктор стоял лицом-к-лицу с бригадиром. – Бригадир, всё, что я запрашивал, было важно, нет, даже критически важно для моих исследований!
– Как бы там ни было, Доктор, вы единственный, кто может обосновать эти расходы. И если вы этого не сделаете, то весьма возможно, что британское подразделение сочтут затратным и распустят.
Фонтэйн перебил его:
– Бригадир, я не могу допустить появление этого... этого... клоуна перед комитетом!